Барбара Картленд - Сердцу не прикажешь
Он не хотел видеть Ивана и знал, что не в силах более вернуться на виллу, ибо без Элизабет это была всего лишь пустая скорлупа.
«Что такое смерть?» — спрашивал он себя. Такого вопроса он не задавал себе, когда умерла Флоренс.
Но ответа не было, была лишь горечь и обида. Он снова чувствовал себя одиноким и покинутым, но это новое одиночество было горше и страшнее прежнего.
Внезапно возникло желание разрушить мир, который не дал ему того, что он хотел, той радости и упоения жизнью, которые он неожиданно познал здесь, на этом склоне, всего несколько дней назад. Но все ушло. Что же заменит ему потерю?
Он испытывал гнев от бесполезности своего существования, тщетности попыток обрести в жизни что-то светлое и прекрасное, сулящее наконец покой.
В горы Малколм поднимался потрясенным, испытывая острую боль от нанесенного судьбой удара. Назад он вернулся замкнутым и полным горечи, с жестко сжатыми губами. Таким он был до смерти Флоренс.
Похолодало, моросил мелкий дождь, когда Малколм наконец отправился обратно в Канны.
Было уже совсем темно, когда такси подъехало к отелю. Лишь очутившись в ярко освещенном холле, полном людей, пьющих коктейли или вечерний чай, Малколм вспомнил, что с утра ничего не ел.
Войдя в номер, он заказал бренди с содовой и, когда его принесли, выпил залпом. Зазвонил телефон. Это был полковник, он справился, не забыл ли Малколм, что в казино сегодня бал. Если Малколм не занят, не составит ли он компанию ему и Марсии? Это будет приятный вечер.
На лице Малколма появилась горькая, полная сарказма улыбка, но спустя мгновение он сам стер ее с лица, неожиданно дав согласие на предложение полковника.
— Приятный вечер, говорите, — повторил он. — Хорошо, я буду. Увидимся через час, полковник.
Вызвав звонком лакея, Малколм велел приготовить ванну. Глядя в зеркало жестким и полным иронии взглядом, он тщательно побрился, скользя бритвой по щекам твердой, недрогнувшей рукой.
Именно так, решил он, ему следует противостоять судьбе и бросить ей вызов в этой нечестной игре, именуемой жизнью. Удары следует встречать, распрямив плечи.
Он докажет это. Слишком много боли и страданий выпало на его долю. Теперь он никогда не позволит чувству взять верх над разумом.
Перед тем как покинуть номер, Малколм подошел к столику у двери, чтобы снова подкрепиться рюмкой бренди, и только тогда увидел письмо.
Оно, видимо, давно лежало там, но он его не заметил. С удивлением он гадал, вертя в руках письмо, кто бы мог написать ему. Оно было из Англии, отправлено авиапочтой. Малколм увидел на конверте обратный адрес конторы его адвокатов.
Первое, что пришло ему в голову, что это ответ на его распоряжения относительно дома, поэтому он равнодушно, почти механически вскрыл письмо, собираясь быстро пробежать его глазами и отбросить в сторону.
Но первые же строки заставили его внимательно прочесть письмо до конца. Закончив, он невольно снова вернулся к началу, словно не поверил своим глазам.
Адвокаты извещали Малколма о том, что в начале прошлой недели его дядя, лорд Грейлинг и его единственный сын Джон погибли в автомобильной катастрофе. Адвокаты выражали надежду, что Малколм свяжется с ними, и посетовали на то, что с большим трудом его отыскали. Они сожалели, что не смогли сообщить ему о случившемся раньше, ибо он является единственным наследником как титула покойного, так и его имущества. Адвокаты были бы благодарны ему, если бы он по получении этого письма немедленно связался с ними.
Малколм еще какое-то время тупо смотрел на письмо, затем сложил его и, вложив в конверт, сунул в карман. Откинув назад голову, он внезапно расхохотался. Странный и неприятный этот смех испугал его самого. Спустившись на лифте в холл, он попросил вызвать ему такси.
Пересекая холл, он испытал легкое головокружение. Видимо, от голода, подумал он и почему-то коснулся кармана, как бы проверяя, там ли письмо.
Малколм опоздал, но Марсия с отцом ждали его в баре казино. Увидев, как он приближается к ним, они сразу поняли — что-то произошло. Лицо его было бледным, но не это поразило их, а странное выражение глаз.
Однако Малколм не дал им возможности даже рта раскрыть для расспросов или приветствия. Подойдя прямо к Марсии и взяв ее протянутую для приветствия руку, он неожиданно произнес:
— Я думал о нашем вчерашнем разговоре.
Марсия громко с придыханием охнула от неожиданности, но, прежде чем успела что-то ответить, Малколм уже повернулся к ее отцу.
— Полковник, — произнес он ровным голосом. — Марсия и я решили пожениться. Я уверен, вы не откажете нам в вашем благословении.
В голосе его была ирония, губы дрогнули в какой-то кривой и скорее недоброй улыбке.
— Мой дорогой Уортингтон... — начал было полковник, но Малколм перебил его.
— Я знаю, это для вас сюрприз, — сказал он. — Кстати, Уортингтон более не моя фамилия. Теперь я Грейлинг, лорд Грейлинг, хотя, думаю, вы не станете против этого возражать.
Малколм сознавал, что он груб и вульгарен, но ничего не мог с собой поделать. Ему было все равно.
Глава 4
Ведя машину по Большой северной магистрали, Малколм не замечал весеннего утра. Глаза его смотрели вперед на дорогу. Он редко обращался к сидевшей рядом Марсии.
Однажды, не выдержав, он послал проклятие водителю грузовика, без должного предупреждения свернувшему направо.
— Растяпа! — громко выругался он. — Мы могли бы попасть в аварию.
Марсия промолчала, да он и не ожидал, что она что-либо скажет. Когда в полдень они достигли Бернби, то оба вышли из автомобиля не только со вздохом облегчения, но и с сознанием того, что наконец-то они освободились друг от друга и могут отвлечься от своих безрадостных раздумий.
Они были женаты десять дней, и за этот срок Марсия так и не привыкла к обращению «леди» и к резкости мужа, которого уже стала побаиваться.
Она вышла замуж не за того человека, которому в порыве откровенности поведала о себе, а потом скорее из жалости или сострадания поцеловала его в щеку.
Ее мужем стал совсем другой. Человек с суровым и мрачным лицом, не умеющий улыбаться, со взглядом, устремленным куда-то сквозь или мимо нее, как будто она ровным счетом ничего не значила.
Поначалу Марсия была слишком обрадована и благодарна ему за все, что он сделал для нее, и не задумывалась над тем, какие чувства или причины побудили его внезапно переменить мнение и жениться на ней.
Ей было стыдно за нескрываемую радость отца и его сентиментальные слезы, когда наконец британский консул скрепил их брачный союз.
Не удалось избежать и огласки — Малколму пришлось назвать себя в консульстве. История, как он столь неожиданно унаследовал титул лорда и старинное поместье, являющееся историческим памятником, и его поспешный брак были находкой для местной прессы. Малколм и Марсия отказались от интервью, но фотокамер им избежать не удалось.
