Серж Голон - Анжелика
– Черт знает что, никто даже не подумал на последнем перегоне запастись свечами! Могли бы догадаться, что в этой глуши так называемые дворяне ничем не отличаются от своих голодранцев-вилланов. Вы хоть согрели мне воды для ванны?
Слуга что-то ответил, однако Анжелика не расслышала его слов. Филипп проворчал уже более мирным тоном:
– Час от часу не легче. Мыться в тазу! К счастью, отец говорил, что у нас в Плесси есть две флорентийские ванные комнаты. Скорее бы уж добраться до них. Мне кажется, что вонь этого племени де Сансе теперь будет преследовать меня вечно.
«Ну, за это он у меня поплатится!» – подумала Анжелика.
При свете фонаря, стоявшего в передней на столике с выгнутыми ножками, Анжелика увидела, что Филипп снова идет вниз.
Когда он приблизился, она вышла из своего убежища в тени винтовой лестницы.
– Как смеете вы говорить о нас так оскорбительно при лакеях? – раздался под сводами замка ее голос. – Неужели вы понятия не имеете о дворянской чести? Это, верно, оттого, что вы ведете свой род от незаконнорожденного сына короля! А вот у нас – чистая кровь!
– Такая же чистая, как ваша грязная физиономия, – ледяным тоном отпарировал Филипп дю Плесси.
Неожиданно для себя Анжелика кинулась к нему, чтобы расцарапать его лицо. Но Филипп крепко, по-мужски схватил ее за запястье и с силой отшвырнул к стене. И ушел, даже не ускорив шага.
Оглушенная, Анжелика слышала, как бешено колотилось ее сердце. Неведомое ей дотоле чувство стыда и отчаяния охватило девочку.
«Я ненавижу его, – думала она. – Придет день, и я ему отомщу. Я заставлю его склониться передо мной, просить у меня прощения».
Но сейчас она была всего-навсего несчастной маленькой девочкой, такой одинокой в темноте старого замшелого замка.
Скрипнула дверь, и Анжелика увидела плотную фигуру старого Гийома – он нес для юного сеньора два ведра горячей воды, над которыми поднимался пар. Почувствовав, что в темноте кто-то прячется, старик остановился.
– Кто там?
– Это я, – ответила Анжелика по-немецки.
Когда они были вдвоем с Гийомом, она всегда разговаривала с ним на его родном языке, которому он обучил ее.
– Что вы здесь делаете? – спросил Гийом, тоже переходя на немецкий. – Тут холодно. Идите лучше в гостиную, послушайте, какие истории рассказывает там ваш дядюшка маркиз. Потом на целый год хватит вспоминать их.
– Я ненавижу этих людей, – мрачно сказала Анжелика. – Они злые, противные. Приехали, посмеялись над всем, а потом уедут в свои прекрасные замки, там столько всяких красивых вещей, а мы останемся здесь…
– Что с вами, доченька? – медленно проговорил старый Люцен. – Да полно вам, не обращайте вы внимания на их насмешки!
Анжелика чувствовала себя все хуже. По вискам ее струился холодный пот.
– Гийом, вот ты простой солдат, так скажи мне: как надо поступить, если встретишь человека алого, трусливого?
– Странный вопрос для ребенка! Но коли уж вы спрашиваете, я вам отвечу: злого надо убить, а трусу – дать убежать.
Немного подумав, он добавил, снова поднимая свои ведра:
– Но ваш кузен Филипп не злой и не трусливый. Просто он еще молод, вот и все…
– Значит, ты тоже его защищаешь! – пронзительным голосом закричала Анжелика. – Ты тоже! Потому что он красивый… потому что он богатый!..
Она вдруг почувствовала во рту какую-то горечь, покачнулась и, скользнув вдоль стены, упала без чувств.
***Недомогание Анжелики объяснялось вполне естественными причинами. Госпожа де Сансе успокоила девочку, растолковав ей, что теперь она стала девушкой и эти явления, так взволновавшие ее, отныне будут повторяться каждый месяц до тех пор, пока она не достигнет старости.
– И каждый месяц я буду терять сознание? – спросила Анжелика, удивленная, что до сих пор не замечала этих обязательных обмороков у женщин, которые ее окружали.
– Нет, ваш обморок – просто случайность. Вы поправитесь и очень скоро привыкнете к этому.
– Все равно плохо! До старости еще так далеко! – вздохнула Анжелика. – А когда я состарюсь, уже нельзя будет снова лазать по деревьям.
– Вы сможете великолепно продолжать это занятие, – заверила ее госпожа де Сансе, которая всегда проявляла большую чуткость в воспитании своих детей и, по-видимому, вполне понимала огорчение дочери. – Но как вы сами догадываетесь, это действительно подходящий случай для того, чтобы расстаться с манерами, не соответствующими ни вашему возрасту, ни положению девушки из знатной семьи.
Она произнесла также небольшую речь о том, как радостно производить на свет детей, и о наказании за первородный грех, который несут все женщины по вине нашей праматери Евы.
«Вдобавок к нищете и войнам еще и это!» – подумала Анжелика.
Она лежала, вытянувшись под простыней, слушала, как за окном шумит дождь, и ей было даже уютно. Она чувствовала себя слабой, но в то же время повзрослевшей. Ей казалось, что она лежит на палубе судна, которое отчалило от знакомого берега и плывет неведомо куда, неведомо к какой судьбе. Временами ее мысли возвращались к Филиппу, и тогда она стискивала зубы.
После того как она упала в обморок, ее уложили в постель, и ухаживала за ней Пюльшери. О том, что маркиз с сыном уехали, Анжелика не знала.
Позже ей рассказали, что они не стали задерживаться в Монтелу. Филипп жаловался, что клопы ему не давали спать.
– А как с моим прошением? – спросил барон де Сансе своего именитого родственника, когда тот садился в экипаж. – Удалось вам передать его королю?
– Мой бедный друг, прошение я передал, но, по-моему, вам не следует возлагать на него большие надежды, король еще совсем дитя, и сейчас он более нищ, чем вы, ему даже негде, если можно так выразиться, преклонить свою голову.
И он добавил с высокомерием:
– Я слышал, вы развлекаетесь разведением прекрасных мулов. Так продайте несколько штук.
– Я обдумаю ваше предложение, – ответил Арман де Сансе, на сей раз не скрывая иронии. – В наше время дворянину, бесспорно, надо проявлять трудолюбие, а не рассчитывать на щедрость себе равных.
– Трудолюбие! Фи, какое низменное слово, – проговорил маркиз, грациозно взмахнув рукой. – Итак, прощайте, кузен. Отправьте своих сыновей в армию, а в полк моего сына пошлите самых крепких из ваших голодранцев. Прощайте. Целую вас тысячу раз.
Карета, удаляясь, затряслась по ухабам, а пухлая ручка маркиза, высунутая в оконце, махала оставшимся.
***Больше сеньоры из замка дю Плесси в Монтелу не появлялись. Было известно, что они устраивали пышные празднества, потом прошел слух, что они намереваются вернуться в Иль-де-Франс с набранным полком. В Монтелу тоже побывали вербовщики.
