Хизер Грэм - Ничто не разлучит нас
Брент бегом вернулся к столу.
– О нет, сиди, сиди. Умоляю, не двигайся, – сказал он.
Гейли замерла, опустив глаза и улыбаясь собственным мыслям. Еще недавно, в ванной, они пылали страстью, а сейчас она – лишь натура. Он четкими движениями уверенно поправил подсыхающие пряди – видимо, заранее придумал, как расположить ее волосы.
– Нравится? – спросил он.
– Было лучше.
– Хорошо, хорошо, – пробормотал Брент. Затем он скрылся за мольбертом. Она его не видела и только слышала команды: опустить голову, приподнять подбородок, – а потом – только шорох холста.
Казалось, эта мука будет длиться вечность. Пальцы ног затекли, следом за ними – поясница. Шея нещадно ныла с начала сеанса. Ее интересовало только одно: когда он ее освободит?!
Гейли вдруг заметила, что можно погасить лампы – восток разгорался изумительной зарей. Первые лучи солнца осветили стены мастерской и ее – модель на подиуме… Солнечные зайчики мягко прыгнули на окоченевшие плечи.
– Совсем затекла?
Гейли вздрогнула всем телом от внезапности вопроса:
– Да.
Послышались приближающиеся шаги Брента, но, поскольку он больше ничего не сказал, Гейли сидела, боясь пошевелиться. Он остановился за спиной, и она ощутила тепло куда более явственное, чем солнечный зайчик: это его губы прильнули к затылку. Он целовал ее снова и снова – начиная с шеи, постепенно спускался вдоль спины и наконец добрался до поясницы.
Гейли обернулась. С наслаждением меняя позу, выпрямляя затекшие члены, обняла его.
– Уже утро, – сказал Брент.
– Да. – Она уткнулась лицом ему в шею, а Брент провел руками вдоль ее бедер, погладил нежные груди.
– Чувствуешь, солнце?
– Да.
Он снял ее со стола и опустил на пол. Золотые и оранжевые пятна света уверенно легли на окружающие предметы, на их фигуры… Гейли прикрыла глаза и улыбнулась, услышав, как он расстегнул «молнию» на джинсах. Потом она слегка приоткрыла веки – и сразу широко распахнула глаза, любуясь его фигурой. На бронзовой коже солнечные лучи смотрелись ярко-алыми, словно искусственными, пятнами. Гейли с восхищением разглядывала темные волосы на груди Брента и возбужденный, полный жизни и силы, твердый, завораживающий член…
«Вот что значит влюбиться», – решила она, с улыбкой открыв ему объятия. Брент пришел к ней прямо здесь, на полу мастерской. Она крепко обвивала руками его плечи, снова и снова наслаждаясь его мощью, настойчивостью и нетерпением. Она не замечала, насколько тверд и холоден деревянный пол, и чувствовала только Брента и тепло восходящего солнца. Ей представлялось, что это оно вместе с Брентом проникало в нее, пульсировало в ней, наполняя восхитительными ощущениями.
Напряженный, яростный, Брент улегся сверху и взял руками ее голову. Мускулы на плечах вздулись и выступили, как жесткие канаты. Гейли провела пальцами по могучей спине.
– Люби меня! – потребовал он.
– Да, – шепнула Гейли, облизнув пересохшие губы и возбужденно вздрагивая от того, что он входил в нее все глубже.
– Люби меня! – повторил он.
– Люблю!
Наверное, он ждал этого признания, потому что на лице его появилось выражение отчаянной страсти. Гейли что-то громко простонала, и он рухнул на нее.
Она мгновенно почувствовала, как под ней появился пол, и очень даже твердый.
– Брент, – прошептала она, поглаживая его волосы.
– М-м?
– Ты… меня сейчас расплющишь, – сказала Гейли так ласково, как только могла.
– В самом деле? – Он рассмеялся и улегся сбоку, прижимая подругу и тихонько лаская ладонями ее спину. Пальцы его коснулись ямочек на ягодицах. – Только бы с ними ничего не случилось, – пробормотал Брент, и Гейли усмехнулась.
– Надеюсь, они еще там?
– Хочешь поглядеть на них?
– Что?
Брент встал с пола и поднял Гейли на руки. Она обняла его за шею:
– Я бы могла пешком.
– Ни в коем случае. Еще испортишь мне рисунок, – отозвался он и зашагал к мольберту. Здесь он повернулся так, чтобы Гейли могла видеть холст. Она тихонько ахнула, любуясь карандашными линиями.
Это было прекрасно. Перед нею сидела настоящая красавица. Длинная плавная линия спины отличалась изумительным грациозным изгибом; волосы, перекинутые через плечо, струились, точно солнечные лучи, Голова была немного склонена вправо, профиль схвачен совершенно четко, губы чуть-чуть приоткрыты, длинные густые ресницы почти лежали на щеке. И лишь краешек соска выглядывал из-под плавной линии руки. Вот и все. Но в то же время Гейли не смогла бы при всем желании достоверно описать этот набросок, так же как не могла передать словами, что изображено на полотне «Джим и Мери».
Возможно, причина была одна и та же: Брент сумел уловить и выразить на холсте то, что невозможно объяснить словами, – сокровеннейшие человеческие чувства. Он читал в ее сердце, словно в открытой книге. Более того, он сумел изобразить на холсте и женственную суть модели, и ее желание быть с ним, и… любить его.
Казалось, он передал даже румянец на ее щеках. Этот набросок говорил об особой чувственности женщины, ожидающей возлюбленного. Она была совершенно обворожительна.
– Нравится?
– Это… чудесно.
– Это лишь набросок.
– Неужели ты и правда видишь меня такой?
Он поглядел ей в лицо и вдруг расплылся в самодовольной, радостной улыбке:
– Нет, совсем нет. Я бы никогда не сумел нарисовать все, что вижу в тебе. Могу попытаться. Но это гораздо сложнее, чем увидеть глазами.
Брент продолжал улыбаться. Гейли не ответила, но почти благоговейно коснулась рукой его щеки.
Во второй раз с тех пор, как она переступила порог этого дома, Брент вынес ее из студии на руках. Когда они оказались в спальне, он плавно опустил ее на кровать.
Они вновь соединились и были страстны, безумны, самозабвенны в любви…
В точности как те двое на картине, с первого взгляда овладевшей умом и сердцем Гейли.
Глава 6
КАТРИНА
Вильямсберг, Виргиния
Июнь 1774 года
Она тихонько проскользнула в дом и повесила шляпку на рогатую вешалку. Из маленькой гостиной доносились женские голоса и приглушенный смех – жена брата сидела с приятельницами за чаем. Но Катрине никого не хотелось видеть, она все еще дрожала как осиновый лист, к тому же у нее кружилась голова. Казалось, что кровь быстрее, чем обычно, бежала по ее сосудам.
И это от единственного взгляда на него!
Сегодня она встретилась с ним на Дюк-Глочестер-стрит. Перси запросто преградил ей путь, не давая обойти себя, удержал за локоть. Уставившись на нее смеющимися глазами, он поздоровался, как давнишний приятель.
Катрина и сейчас видела эту улыбку, слышала его смех! Она запомнила каждую черточку, каждую отметинку на красивом, молодом, загорелом лице. Она, как наяву, ощущала его мощь и запах здорового тела…
![Мила Бонди - Броситься в объятия мужчины [СИ]](/uploads/posts/books/5921/5921.jpg)
