Юджиния Райли - Триумф экстаза
— Пусть это произойдет, любимая, — настойчиво произнес Эдгар.
Но это уже происходило! От его поцелуев кружилась голова, и Эмили, не сознавая того, что делает, стала отвечать на них. И уже не протестовала, когда губы Эдгара скользнули к ее груди. Движения его языка вызвали такое возбуждение, о котором она никогда и не подозревала. Но когда большая горячая ладонь легла на ее лоно, Эмили инстинктивно сжалась.
— Не надо, дорогая, — предостерегающе произнес он. Эдгар не принуждал ее силой; он облокотился на локоть рядом с ней и кончиками пальцев стал описывать окружности по ее гладким, нагим бедрам, неумолимо двигаясь к запретному месту между ними. Эмили прерывисто дышала под невыносимо возбуждающими прикосновениями, а его глаза, ставшие теперь почти черными от страсти, пожирали каждый дюйм ее шелковистого тела. И она тоже не могла оторвать взгляда от его мускулистого смуглого торса. Когда в конце концов рука Эдгара скользнула между ее ног, у нее вырвалось рыдание:
— О Боже! — И Эмили отдалась на его волю…
Его пальцы иногда причиняли боль, но такую сладкую боль! Она простонала его имя.
Он потянул ее ладонь к своей восставшей плоти. Но Эмили отняла руку, не уверенная в себе.
— Не бойся, дорогая! Вот, милая, почувствуй, как сильно я тебя хочу.
От этих слов все ее тело пронзила дрожь желания. Она повиновалась, и Эдгар застонал от ее робкого прикосновения.
В последний момент Эмили ощутила страх, осознав, что эта пульсирующая плоть скоро вторгнется в крохотное лоно, которое сейчас так мучительно-приятно ласкали его пальцы.
Эдгар навис над ней, и Эмили невольно напряглась.
— Нет, пожалуйста…
— Расслабься! — хриплым голосом приказал он и решительно развел в стороны ее бедра.
На секунду он застыл, громадный, похожий на демона, его смуглое лицо четко вырисовывалось в свете лампы. «О Господи! — подумала Эмили. — Почему я не сопротивляюсь? Почему не могу?»
Но мысли ее спутались, когда Эдгар начал свое яростное наступление на ее нежную плоть.
— Перестань, ты мне делаешь больно!
— Только на этот раз, дорогая. Я первый, — с благоговением пргашептал он.
Эмили выгибалась, стараясь спастись от его вторжения, но, сама того не понимая, только возбуждала его еще сильнее. Тут Эдгар потерял над собой контроль, его руки скользнули под нее, удерживая на месте, и… Тело Эмили перестало принадлежать ей. Слезы брызнули из глаз, и его губы заглушили ее крик боли.
— Прости меня, дорогая, прости, — выдохнул он, осыпая поцелуями ее лицо.
И стал двигаться в ней медленными, уверенными толчками. Не было спасения от этого горячего стержня, такого твердого и безжалостного внутри ее. Эмили казалось, что она разорвана пополам, но потом наступило странное отрешенное состояние. Она инстинктивно расслабилась и выгнулась под ним дугой.
Эдгар обезумел.
— Да, дорогая, да! — кричал он, стирая поцелуями слезы с ее лица, а потом вдруг замер.
Они лежали молча, переплетясь скользкими телами. Постепенно сознание Эмили стало проясняться, и тяжесть победы Эдгара навалилась на нее, стала ужасным напоминанием о ее позорной чувственности. Эмили казалось, что она была унизительно использована, ей нарочно сделали больно. Сна как не бывало, она была совершенно холодной и трезвой.
Эмили толкнула его в грудь.
— Я тебя придавил? Я сделал тебе больно, дорогая? — с сочувствием ласково спросил он.
Эмили села и заметила на простыне капли крови.
— Ты… ты меня ранил! — с упреком воскликнула она. Эдгар сел рядом и нахмурился.
— Дорогая, я не ранил тебя. Кровь — это доказательство твоей девственности. Неужели никто не объяснил…
— Этого мне не объясняли! — резко ответила Эмили и покраснела; она прикусила губу, стараясь сдержать слезы унижения. — Ты… ты нарушил свое обещание, ты сделал мне больно, и я… ненавижу тебя!
Эдгар был потрясен.
— Дорогая, мне показалось, что ты тоже меня хочешь.
Эмили внутренне сжалась, когда Эдгар так грубо напомнил о ее ужасной уязвимости, но она все-таки ответила с вызовом:
— Ты… ты воспользовался минутой слабости, напоил меня бренди! И я… мне это совсем не понравилось! Я ухожу от тебя, как только наступит утро!
Теперь Эдгар рассердился не на шутку, его темные брови грозно сошлись на переносице.
— Черта с два! Ты моя жена, Эмили! Я тебе никогда не позволю уйти!
— О, оставь меня в покое! — задохнулась она и уткнулась в подушку.
Эдгар встал, подошел к лампе и задул ее.
— Эмили, обещай мне, что не будешь пытаться убежать, — потребовал он, возвращаясь в постель.
— Конечно, я пообещаю! — с сарказмом воскликнула она, швыряя в него подушку. — Я сдержу свое обещание — точно так же, как и ты!
Эдгар схватил ее за руку, но она вырвалась и натянула простыню.
— Не поворачивайся ко мне спиной! — приказал он. Эмили не обратила на его слова внимания. Простыня тут же отлетела в сторону, и Эдгар рывком прижал ее к своей груди.
— Я не потерплю в своей постели холодную маленькую сучку! — прорычал он.
Эти слова прозвучали как пощечина.
— Сучка?! Значит, такой я была под тобой только что? Убирайся к дьяволу, бессердечный хам!
И в гневе замахнулась на него, но Эдгар перехватил ее руку и попросил:
— Перестань, дорогая. Прости меня за то, что я ранил твое самолюбие. Ты была божественна подо мной.
Эмили замерла. Эти откровенные слова задели за живое. Как смеет этот неотесанный мужлан думать, будто ей не наплевать, угодила она ему или нет!
— Избавь меня от своих… своих оценок!
В ответ он тихо рассмеялся, и Эмили снова обезумела от ярости. Она дралась, как дикая кошка, но все было бесполезно. Эдгар крепко прижимал ее к себе, а она вырывалась и рыдала, пока не иссякли силы.
Скоро миссис Эмили Эшленд уснула в крепких объятиях своего мужа.
По привычке Эдгар проснулся перед рассветом. Тихо побрился и оделся.
Потом остановился у кровати и долго смотрел на Эмили. Первые янтарные лучи утра освещали ее хорошенькое личико, окруженное медово-золотистыми волосами.
Она емуяоставила удовольствие. О, еще какое удовольствие! Ощущение ее тела, упругого и теплого, было божественным. В его чреслах вспыхнул огонь, и Эдгару захотелось разбудить жену, поцелуями заставить покориться…
Но он этого не сделал: достаточно причинил ей боли ночью. Теперь надо действовать медленно, ухаживать за ней, иначе Эмили всегда будет смотреть на него со страхом и отвращением.
Он погладил залитые солнцем локоны. Эмили нахмурилась во сне, и он убрал руку, чтобы не разбудить жену.
Возможно, она еще тогда покорила его, думал Эдгар, когда он поцеловал Эмили в Гонсалесе. Какой злючкой тогда была эта девчонка! Как он восхищался ее мужеством, ее упрямой силой. Как сожалел, что пришлось так грубо оторвать несчастную от могилы матери, чтобы отвезти в безопасное место. Стоит ли ей говорить, что он помнит? Если Эмили его не помнит, это может быть благословением. Нет, лучше оставить все как есть.
