Хизер Грэм - Желанная и вероломная
— Заткнись, будь любезен, — огрызнулась она. — Что за невоспитанность! По всей видимости, ты подслушал разговор от первого слова до последнего?
— Я не мог лишить себя такого удовольствия, — ответил он, глядя на нее сверху вниз. Потом наклонился и, подхватив на руки, поставил перед собой. — Значит, «до встречи после войны»? — улыбнулся он.
— Прошу тебя, уходи!
Камерон улыбнулся еще шире. Пламя его глаз прожигало ее до самого сердца. Он наклонился к ней, и пламя тоже приблизилось.
И жгло еще жарче, проникая все глубже и глубже.
— Не жди его, ангелок. Если он так неумело делает это…
— Что он делает неумело? Что вообще он должен делать, полковник Камерон? — возмущенно спросила она.
— Сейчас покажу.
В душе ее теперь пылало адское пламя.
Дэниел крепко обнял ее, и в том, что это страсть, сомневаться не приходилось.
Глава 6
От неожиданности Келли обмерла и тут же ощутила, что тает в его объятиях.
Похоже, он отлично знал, как следует обнимать женщину, чтобы сладкая истома разлилась по всему ее телу. Он обнимал ее так крепко и так нежно, что она чувствовала себя под надежной защитой. Сердце ее бешено колотилось, она задыхалась…
И все же ей было удивительно уютно в его объятиях. Какие сильные и надежные руки! А она так долго была одна.
Взгляд его тоже стал своего рода прикосновением. Пронзительно синие глаза словно прожигали насквозь. Она снова почувствовала, как согревается и пылает под взглядом этого человека.
Дэниел не сводил с нее глаз, и по его лицу медленно расплывалась улыбка. Потом он наклонился и стал ее целовать.
Почувствовав его настойчивые губы, она вдруг испытала всплеск незнакомых ей ощущений. Он целовал ее так, будто давным-давно собирался сделать это, будто именно этого прикосновения к ее губам только и ждал. Она подчинилась и не протестовала, но, надо отдать ему должное, он знал, как следует целовать женщину.
Он вмиг разбудил ее чувства, медленно раскрывая губы и уверенно погружая язык все глубже и глубже. Это был всего лишь поцелуй, однако именно в нем заключалась подлинная магия: он заставил ее желать большего, гораздо большего. Настойчивые прикосновения языка приводили ее в состояние сладостного восторга.
Дэниел оторвался от ее губ, но девушка потянулась к нему, требуя продолжения, и он снова прильнул к ее губам — жадно, настойчиво погружая ее в водоворот своего желания.
Затем коснулся ее щеки, и Келли вздрогнула, ощутив, как нарастает его желание.
Как же с ним хорошо! Она никогда еще не пылала такой страстью, даже к Грегори.
Грегори!
Ей и в голову не приходило, что она может испытать влечение к другому мужчине, пока в ее жизни не появился нежданно-негаданно этот мятежник. Подумать только, ведь всего несколько минут назад, оказавшись в объятиях Эрика, она ровным счетом ничего не почувствовала, кроме неловкости и желания поскорее высвободиться!
А к мятежнику ее влекло, и влекло безумно. Ей нравилось его лицо, огонь в глазах и голос. А как прекрасно его тело — ведь когда человек нагой, на нем нет ни синего мундира, ни серого…
«Нет! — пронеслось у нее в голове. — Это человек в сером мундире, независимо от того, одет ли он или без одежды. Сердце его принадлежит „правому делу“, и я не в силах что-либо изменить».
Значит, она — вдова, которая предает свои убеждения.
— Не надо, прошу вас, не надо!
Ей удалось наконец высвободиться. Он не удерживал ее насильно, он просто крепко, обнимал. Не скрывая своего желания, но не принуждая.
Оторвавшись от ее губ. Камерон встретился с ней взглядом.
Он ждал, когда она заговорит.
Келли тряхнула головой, с ужасом почувствовав, что глаза ее застилают слезы.
— Не надо, прошу вас. Я не могу! Не должна, — только и выдавила она. — Вы должны уйти.
— Келли…
— Прошу вас! — воскликнула она, попятившись. — Уходите!
Она повернулась и, выбежав из комнаты, скатилась вниз по лестнице. Но даже этого ей показалось мало. Она выскочила из дома и, хлопнув дверью, прислонилась к ней спиной, глубоко вдыхая ночной воздух.
О чем она думает? Отец погиб. Погиб и ее самый близкий друг и любовник — ее муж. Оба они пали от руки мятежников.
Двор ее дома усеян трупами, а она начисто забыла обо всем, стоило этому южанину к ней прикоснуться.
Слава Богу, что сейчас ночь. Тьма и прохлада помогут ей погасить неуемный жар плоти. Сегодня он уйдет, и она забудет его.
Девушка закрыла глаза. До Виргинии рукой подать. Она не сомневалась, что он уйдет, ибо хочешь не хочешь, а он был одним из пресловутых виргинских рыцарей.
Неожиданно ее внимание привлек какой-то звук. Келли испуганно вздрогнула. Широко раскрыв глаза, она застыла в ожидании. Тихо. Потом послышался топот конских копыт.
— Капитан! — услышала она чей-то голос. — Разбейте лагерь милей южнее, возле старого сада. Выставьте по два сторожевых поста на отряд, сэр!
— Будет сделано, сэр! — раздалось в ответ, и топот копыт стал удаляться.
Слава Богу, на сей раз никто не зашел к ней в дом.
Но они намерены расположиться совсем рядом! В перелеске и на полях. Выставят караулы. На них так легко наткнуться!
— Нет! — прошептала она и быстро прикрыла рот рукой.
Глаза снова защипало от слез.
Девушка решительно распахнула дверь.
Камерон стоял в гостиной, пристегивая ножны. Когда она вошла, он, выхватив саблю, пронзил ее своим синим взглядом.
Напряженным, острым, словно лезвие.
Келли остановилась у двери, переводя дыхание и не спуская глаз с оружия.
— Черт возьми, Келли! — досадливо бросил он, привычным движением возвратив саблю в ножны. Уперев руки в бока, усмехнулся и покачал головой. — У меня, конечно, были кое-какие мысли, но протыкать тебя саблей не входило в мои намерения, — хмыкнул он.
Она не проронила ни слова.
— Я ухожу, Келли, — очень тихо произнес он.
Она упрямо замотала головой:
— Ты… ты не можешь.
Камерон прищурился:
— Почему это?
— Потому что повсюду кишмя кишат янки.
Он пожал плечами:
— Я без труда обойду их стороной.
— Сегодня их столько, что никому не удастся проскочить незамеченным.
Дэниел улыбнулся:
— Значит, ты не хочешь, чтобы меня взяли в плен?
— Ты ведь еще не поправился, глупец!
— Но теперь мне стало значительно лучше.
Девушка насторожилась. Черт бы его побрал! Она всего лишь беспокоится за его жизнь! Расправив плечи, Келли вздернула подбородок.
— Если бы ты как следует долечился в первый раз, то, уверена, рана не открылась бы снова и не вызвала эту ужасную лихорадку. Но если тебе не терпится уйти отсюда сегодня, то скатертью дорога! Вполне вероятно, что тебя подстрелят в темноте. Или, в худшем случае, возьмут в плен.
