Сильвия Дэй - Неодолимая страсть
– Кажется, все думают, что Монтойю интересую не я как личность, а только люди, связанные со мной. Признаюсь, мне оскорбительно слышать это от тех, кто любит меня. Они не могут поверить, что мужчина интересуется мною ради меня самой.
– Я могу не только поверить, Амелия. Я чувствую это. Не сочтите мою учтивость отсутствием страсти.
Тяжело вздохнув, она сказала:
– Сент-Джон тоже пытается найти его.
Это не удивило Уэра.
– Если этот человек прячется в каких-нибудь притонах, Сент-Джон может поймать его. Но вы сказали, что граф хорошо одет и воспитан. Похоже, что он принадлежит к людям моего круга, а не к пиратам. Мои поиски могут оказаться более удачными.
Амелия помолчала.
– А что вы будете делать, если найдете его? – В ее голосе была немалая доля подозрительности.
– Вы спрашиваете, не причиню ли я ему вреда? – Вопрос не был пустым, поскольку Уэр славился неплохим фехтовальщиком. – Мог бы. Ее прекрасное лицо исказилось.
– Мне не следовало говорить вам об этом.
Выпрямившись, Уэр направился к ней.
– Мне приятно, что вы говорите правду. Наши отношения непоправимо изменились бы, если бы вы солгали, скрывая свою вину. – Подойдя, он глубоко вдохнул, вбирая в себя свежий аромат жимолости. Он давно понял, что тело Амелии напоминает цветок, благоухающий и сладкий как мед, когда он прикасался к нему губами.
Он взял в ладони ее лицо и заставил поднять глаза. Что-то новое было в глубине ее изумрудных глаз, и он чувствовал, как погружается в них.
– Но это не меняет главного: этот человек знал, что вы принадлежите мне, и тем не менее позволил себе некоторые вольности. Для меня это серьезное оскорбление, милая. Я могу простить вас, но не могу простить его.
– Уэр… – Ее раскрывшиеся губы блестели в мягком полуденном свете.
Он наклонился. У нее перехватило дыхание, когда она поняла, что он собирается сделать.
– Добрый день, милорд.
Они отскочили друг от друга, ибо на террасу вышла ее сестра в сопровождении мужа и следовавшей за ними горничной с подносом свежеприготовленного чая.
– Прекрасный день, – сказал пират своим звучным хрипловатым голосом. – Мы подумали, что неплохо посидеть с вами, на солнышке.
Уэр понял, что это предостережение. С легким поклоном он отошел в сторону. Бывшая леди Уинтер улыбнулась, ценя его понятливость. Так улыбаются в спальне любовники после великолепно проведенной ночи. Миссис Сент-Джон обладала лишь такой улыбкой, и это было важной частью ее обаяния.
– Мы будем рады посидеть с вами, – сказал Уэр и повел Амелию к их столу.
Остаток дня Уэр провел, обмениваясь пустыми замечаниями с Сент-Джоном, а потом с теми, мимо кого они с Амелией проезжали во время прогулки в парке. Но голова была занята планами, касавшимися как благосклонности Амелии, так и поисками человека в маске, пытавшегося отнять ее у него.
– Вы уверены, что этого человека зовут Саймон?
– Ага, – сказал хозяин ставя пинту на стойку бара.
– Куинн?
– Ага, – сказал хозяин кабачка, ставя еще одну.
– Спасибо. – Колин взял эль и пересел за столик, находившийся в углу. Сообщение о человеке, разыскивающем его, вызывало тревогу еще и потому, что в расспросах упоминалось имя Куинна. Это мог быть Картленд или один из его людей, хотя хозяин кабачка был совершенно уверен, что у человека не было французского акцента.
Колину оставалось только затаиться и ждать, прибегая к умению скрываться, им хорошо освоенному. Человек его роста никогда не мог по-настоящему спрятаться, но мог сделаться менее заметным, например, сидя, развалившись и опустив плечи, так что рост и широкие плечи не бросались в глаза. Колин намеренно не причесался, и волосы делали его еще невзрачнее.
Само заведение давало возможность затеряться в толпе. Освещение было намеренно слабым, чтобы сделать запущенность и грязь менее заметными. Покрытая пятнами мебель орехового дерева – круглые столы и стулья с высокими спинками делали помещение еще темнее. Воздух был пропитан запахами эля и кипящего жира, доносившимися из кухни. Посетители то входили, то выходили. Было несколько завсегдатаев, с которыми Колин уже поговорил.
Когда-то, в его прошлой жизни, он часто посещал такие места вместе со своим дядей Пьетро. В эти неторопливо проводимые дни отдыха Колин слушал этого хорошего и достойного человека, делившегося с ним своей мудростью. Колин скучал по дяде, часто вспоминал о нем и думал о том, как он сейчас живет. Пьетро воспитал в нем сильный характер и веру в честь, что сослужило ему хорошую службу за эти годы.
Колин сжал в кулак лежавшую на столе руку.
Когда-нибудь они снова будут вместе, и он покажет дяде, как пригодились эти давние уроки. Он избавит Пьетро от службы и устроит ему обеспеченную жизнь в удобстве и покое. Жизнь слишком коротка, и ему хотелось, чтобы любимый дядя порадовался жизни, насколько это возможно.
– Добрый вечер… – раздался рядом чей-то голос и оторвал Колина от размышлений.
Около него стоял пожилой джентльмен, проводивший почти всю свою жизнь в кабачках на этой улице и предлагавший составить компанию тем, кто был готов купить ему выпивку или какую-нибудь еду. Иногда этому человеку удавалось подслушать что-то стоящее денег, и Колин охотно платил, зная об этом.
– Садитесь, – ответил Колин, указывая на стул напротив себя.
Прошли часы. За это время он опросил тех, кто знал его еще с предыдущих приездов сюда. Многие надеялись получить пару монет за передачу нужных сведений. К сожалению, он не узнал ничего интересного о Картленде, зато покупал пинту любому, кто говорил с ним, и использовал их общество для собственного прикрытия.
А потом произошло чудо: в тяжелом черном развевающемся плаще появился человек, которого Колин так надеялся увидеть. Саймон Куинн остановился у бара и обменялся несколькими словами с хозяином, затем обернулся и с удивлением увидел Колина, махавшего ему из угла рукой.
– Господи, – сказал Куинн, направляясь к нему и расстегивая у горла пряжку-лягушку, украшенную драгоценными камнями. – Я обыскал весь Лондон, умирая с голода, а ты все время находился здесь, в моем доме?
– Ну, – улыбнулся Колин, – последние несколько часов, не меньше.
Куинн выругался себе под нос и тяжело опустился на стул напротив Колина. Принесли пинту эля, затем блюдо с едой. Куинн наконец насытился и сказал:
– Я принес две новости, хорошую и плохую.
– Меня это почему-то не удивляет, – сухо ответил Колин.
– Меня во Франции предали.
Колин поморщился:
– Картленд выдал все имена?
– Видимо, да. Полагаю, именно так он смог доказать свою верность.
– Человек никому не верен, только самому себе.
