Рослин Гриффит - Колдунья
— Да, сеньора.
Фрэнсис стояла и смотрела вслед обоим, пока не увидела, что дверь за бандитом закрылась. Затем она быстро поднялась к себе в комнату. У нее не было времени переодеться, но она могла по крайней мере накинуть шаль, чтобы прикрыть оголенные плечи.
«Будь ты проклят, Чако Джоунс!» — подумала она про себя. Этот человек, не дотронувшись до нее даже пальцем, причинял ей лишь только горе с тех пор, как она впервые увидела его в Гэйлисто-Джанкшен. Сначала он украл у нее мужа, который, если бы был жив, непременно надежно защитил бы ее в данной ситуации и ей не пришлось бы так сконфузиться.
Теперь этот бандит столкнулся с ней в этом ужасном месте, где она вынуждена работать, и здесь он постарался унизить ее чувство собственного достоинства.
Фрэнсис Макдонэлл Ганнон больше не сомневалась на свой счет. Как могла она дойти до того, чтобы всем напоказ выставить свою грудь? Она была раздражена тем, что убийца ее мужа восхищался ею.
* * *Луиза скучала. Поднявшись, как обычно, рано, она пошла посмотреть на Сьюзи и Манчу, ее индейские пони. Ей совершенно нечем было заняться. Единственное, что она могла сделать, — проехаться на пони по знакомым окрестностям.
Жившая с ней по соседству ее подруга Мария Родригес, с которой она иногда судачила и болталась по городу, сейчас уже была замужем. Ей было всего пятнадцать лет. Она уехала в северную часть территории… Луизе было даже страшно об этом думать.
По соседству, на другой стороне дороги, жили мальчишки, которые всегда хвастали перед ней своими лошадьми, но сейчас их также не было — весной и летом они уезжали работать на ранчо их двоюродного брата.
Луиза должна была часами сидеть дома и смотреть, как суетится, выполняя какую-нибудь работу, их старая служанка, или ждать, когда возвратится мать. Ей не разрешалось приходить в «Блю Скай», хотя она очень хорошо знала все об этом месте. Как-то на неделе ей удалось уговорить Фрэнсис проехаться на экипаже по окрестностям, но бедная вдова казалась какой-то отрешенной.
Оно и понятно. Она еще не совсем привыкла к новому дому, новому занятию, и тем более без Нэйта.
Луиза очень скучала без дяди Нэйта. Она подумала о нем сразу же, как прочитала перед пастбищем написанное от руки объявление, прикрепленное к дереву:
В четверг у форта Марси состоится распродажа.
Продаются аллюрныс и чистокровные породы лошадей,
принадлежавшие кавалерии американской армии.
Чистокровные! Не об этой ли породе говорил дядя Нэйт? Длинноногое животное этой породы имеет огненные глаза и огненное сердце. Не с этими ли диковинными животными он вырос в Кентукки? Досадно, что распродажа сегодня, подумала она, желая больше всего на свете пойти туда. Дядя Нэйт непременно бы пошел туда с ней. Луизе стало очень горько и печально, что она потеряла его.
И все же ни слезы, ни скорбь уже не могли возвратить его. Ее воодушевляло сейчас то, что, если бы он был жив, он бы наверняка хотел, чтобы она пошла туда.
Луиза вошла в кухню и улыбнулась Елене, служанке, которая там была.
— Хочу проехаться верхом.
— Когда вернешься? — спросила Елена. Она делала омлет.
Маленького роста, с выразительными глазами женщина, у которой было несколько детей, очень хорошо относилась к Луизе, но следила за тем, чтобы Луиза придерживалась правил, установленных в доме Бэлл.
Слава Богу, верховая езда всегда разрешалась девушке.
— Я покатаюсь пару часов.
— Куда ты поедешь?
— А вон туда. — Луиза небрежно махнула рукой в неопределенном направлении. Она не хотела, чтобы Елена знала, куда собирается Луиза.
И прежде чем Елена смогла что-либо уточнить, Луиза быстро вышла, прошла по коридору и поднялась по узкой лестнице на мансарду, где весь второй этаж полностью принадлежал ей. Ее кровать стояла под окном так, что Луиза могла смотреть на окружавшие горы и на небо. Для отвода глаз Елены и матери Луиза разбросала свои вещи, книги по комнате. Она хотела одеть свои лучшие сапоги. Отбросив седельное покрывало навахи, она заглянула в чемодан, который привезла из Бостона. Сапог там не было, зато она увидела в открытом чемодане кожаный кошелек с серебряной пряжкой. Она поняла, что из-за неразберихи, царившей в доме в связи с убийством и похоронами Нэйта, ее мать совершенно забыла забрать у Луизы те деньги, которые ей вернули в качестве неиспользованной платы за обучение в школе мисс Льюиллинн.
Луиза открыла кошелек и подсчитала деньги. Сколько же может стоить одна из этих чистокровных лошадей? Несмотря на то что она должна была возвратить все деньги Бэлл, она все же намеревалась потратить их на лошадь, если ей какая-нибудь приглянется. В конце концов, она больше не имела желания поступать в еще одну женскую школу, а вот бойкую лошадку она хотела бы наконец-то заполучить. Потом она могла бы даже отработать эти деньги: оштукатурить или побелить стены в доме или сделать что-нибудь еще.
Успокаивая себя тем, что она не воровка, Луиза засунула кошелек под жакет, нашла хорошие сапоги и вышла из дому.
Стараясь не попасться на глаза Елене, она побежала на пастбище, чтобы оседлать Манчу.
Она быстро промчалась через город, затем направилась в гору к форту. Внутри забаррикадированного сооружения было настоящее столпотворение. Мужчины и лошади толкались здесь, в толпе было полно людей, одетых в униформу. Луизе стало как-то не по себе, когда она увидела, что седеющий рядовой кавалерист уставился на нее в тот момент, когда она привязывала лошадь к столбу у ворот форта. Но ей хотелось забыть обо всем на свете. Она лишь думала о том, чтобы отыскать бойкую лошадь. Но, к сожалению, чем дольше она искала, внимательно изучая животных, выставленных для продажи, тем ее цель все более отдалялась от нее — кроме взрослых и наполовину заезженных лошадей, ничего здесь не было. Ни одна из лошадей не отвечала ее требованиям, и она уже было пошла к выходу.
И вдруг она увидела его — прекрасного гнедого мерина с великолепной головой и гривой, темными глазами и длинными, очень длинными ногами. Но, к сожалению, рядом уже стоял молодой кабальеро, наверняка избалованный сынок из какой-нибудь испанской семьи идальго. Такие богатые молодые люди всегда хотят иметь прекрасную лошадь.
Молодой кабальеро, одетый в традиционный короткий жакет и узкие кожаные брюки, пытался открыть мерину пасть. Лошадь вскидывала голову и становилась на дыбы.
— Эй, осторожно! — сказал ему рядовой кавалерист, следивший за мерином, который был привязан веревкой. — Вы все равно не сосчитаете его зубы. В документах на него все указано. Ему шесть лет.
— Но я хотел бы лично убедиться, что это так, — говорил парень. — Если он такой молодой, то почему же вы его продаете?
