Лора Бекитт - Агнесса. Том 2
«Когда-нибудь я сделаю это», — подумал он.
— У тебя есть кто-нибудь? Родные, жена?
— Никого, — ответил Джек. Дэн прищурился с недоверием и хитрецой.
— А с девчонки на прииске ты что вытрясти хотел? Я слышал…
— Не твое дело! — грубо оборвал Джек.
— Пусть, — согласился Дэн. — Если нет никого — тем лучше. Пожизненное — это ж, считай, мертвец! А одной памятью сыт не будешь.
«Черт с ним, что бы там ни было, но Агнесса должна узнать, что я не умер», — решил Джек.
Они договорились уйти следующим вечером. Джек понятия не имел, что делать дальше: это состояние было ему знакомо еще со времен жизни на прииске. Он лег, закрыл глаза, постарался не думать ни о чем. Заснул и увидел во сне Агнессу: она вошла в дом в красивом платье, очень похожем на то, которое носила давным-давно, когда они еще встречались тайком на берегу океана… Она входит и, спокойная и печальная, останавливается у окна. Джек поднимается с места; подходит к ней, но она не глядит на него, всецело поглощенная чем-то своим. Он хочет обнять Агнессу, но она выскальзывает из его рук и снова останавливается неподалеку. Холодная улыбка, какой Джек никогда у нее не видел, делает лицо девушки неузнаваемым, чужим. Джек бросается к Агнессе, пытаясь поймать, но она вырывается, а он вдруг совершенно против своей воли ударяет ее по лицу, и она отшатывается, но не вскрикивает, а только смотрит на него с болью и укором и молчит. Самым страшным оказывается то, что она молчит, не произносит ни единого звука. Джек хочет как-нибудь загладить свою вину, но вместо этого бьет Агнессу еще сильнее — девушка падает с громким стуком, словно она не живой человек, а деревянная кукла, а Джек, желая остановиться, и не имея возможности это сделать, ибо тело не повинуется ему, начинает жестоко втаптывать ее в пол. И когда наконец останавливается, то видит перед собой уже не Агнессу, а какую-то грязно-бурую тряпку. Джек поднимает ее, осознает, что это белое платье Агнессы, и понимает: от нее самой ничего не осталось. Он стоит в безмолвном ужасе: он — убил Агнессу?!
Джек проснулся с этим диким чувством и, лежа во тьме, долго размышлял, не вещий ли это сон.
«Нет, — подумал он, — надо убираться отсюда! Чертовщина какая-то, мрак!»
Все огни погасли вдали, впереди была неизвестность. Он не имел ни имени, ни чести, ни истинной свободы, ни власти, ни богатства, ни сил, ни родных и близких людей, у него не было дома; лишь вечное изгнание определила ему судьба, но Агнесса… Он надеялся, что где-то там, пусть очень далеко, существует проблеск счастья… Кто знает, что стал бы он делать, если б узнал, что у него уже ничего нет?
ГЛАВА V
— Нет, Агнесса, поверь мне, пожалуйста: это как раз то, что тебе нужно. Неужели ты не видишь сама?
— Может быть, все-таки другое?
— Нет-нет, только это!
Агнесса стояла перед большим, во весь рост, зеркалом своей гардеробной, одетая в бальное платье ослепительного, дивного цвета морской волны и бросала нерешительный взгляд на другое, жемчужно-серое, только что отвергнутое Орвилом.
— Ты считаешь, оно не годится?
— Оно идет тебе, дорогая, но ты так редко надеваешь что-то яркое, необычное, — мягко произнес Орвил.
Он сидел в кресле и оттуда смотрел на жену. Агнесса сосредоточенно собиралась на первый в своей жизни бал. Собственно, он намечался завтра, но необходимо было все подготовить заранее.
«Бал» — одно из немногих слов, способных сразу заворожить любую женщину, и Агнесса не являлась исключением. Один бал в ее жизни был, в пансионе, бал без кавалеров, на котором девушки-выпускницы показывали свое искусство танцев под взглядами строгих наставниц, но на таком грандиозном торжестве, как нынешнее, ей не случалось присутствовать. Агнесса волновалась, ее успокаивало лишь то, что там она, как и везде, будет одной из многих. Месяц назад, получив приглашение, она заказала туалет. Все было просто, без вычурности, но изящно: жемчужно-серое платье с широкой юбкой, узкое в талии, с открытыми плечами, ожерелье из прозрачных камней на шее, а в гладко причесанных волосах — белые цветы. Но сегодня вдруг принесли это платье, такого же фасона, но другого, потрясающего цвета, из переливчатой ткани, купленное Орвилом втайне от жены. Это был настоящий сюрприз, но Агнесса растерялась: она не привыкла к смелости в выборе одежды, хотя считала, что Орвил не прав — она и дома часто одевалась нарядно. Просто это платье решительно затмевало все ее прежние туалеты.
Агнесса склонила на бок голову, расправила шуршащую ткань юбки, слегка пристукнула каблучками туфель. Да, цвет морской волны наилучшим образом подчеркивал зеленое сияние ее глаз и золотистый оттенок кожи, даже на вид бархатистой и теплой. А как блестящая ткань обтягивала талию! Агнесса поймала себя на мысли о том, что неприлично, пожалуй, столь откровенно любоваться собой, и улыбнулась.
— Изумительно, Агнесса! — сказал Орвил. — И прическу стоит изменить: здесь нужны локоны. И перья в тон платью
— А веер? — спросила Агнесса, сдаваясь под натиском неопровержимости доводов мужа и восхищения собственным отражением. Это случилось едва ли не впервые: она никогда не считала себя красивой и не привыкла любоваться собой. Но теперь… Нет, она определенно была хороша!
— Черный.
— О, нет! — взмолилась она. — Это будет слишком!
Черное придавало загадочность, но оно же, как показалось Агнессе, разрушало романтический образ, внося в него нечто темное, роковое, то, что — как она считала — не было ей свойственно. Орвил встал, подошел к Агнессе, потом отступил на шаг.
— Да, дорогая, ты права. Лучше белый, тем более, ты ведь наденешь жемчуг? Это твой камень.
Агнесса кивнула.
— Колье и серьги.
— Еще браслет, — напомнил Орвил.
— Да, и браслет.
Орвил не выдержал и обнял ее.
— Ты сокровище, Агнесса! Это твой первый бал, он должен был состояться много раньше, поэтому ты вправе танцевать и веселиться как никогда.
Агнесса улыбнулась.
— Я так и сделаю. За все минувшие годы. Провинциалка на балу.
Орвил прикрыл ладонью ее губы.
— Все, не желаю слышать. Клянусь, ты еще будешь там королевой!
Она — королевой? Среди нескольких сотен женщин? Агнесса рассмеялась.
— О, мужское тщеславие! Я никогда не слыла красавицей, — смело заявила она.
Она покачивала головой, а сердце сладко замирало; чем только не способно загореться оно, это слабое человеческое сердце!
Они приехали быстро; точно на крыльях пронеслись по улицам в экипаже, и первые впечатления Агнессы были отрывочны, почти бессвязны… она очень волновалась, нервничала, ей все казалось, будто она забыла что-то надеть, завязать, застегнуть, она с трудом удерживалась от того, чтобы постоянно с замиранием сердца не хвататься то за одно, то за другое.
