Синтия Райт - Дикий цветок
Шелби все еще плакала. Ее белоснежная блузка была испачкана грязью, волосы растрепались, на лице отражалась целая гамма разнообразных чувств, каких Джеф никогда не замечал у нее раньше. Броня дала трещину… и, подумать только, что за нею открылось, размышлял он. Удивительно. Он смотрел, как она, спотыкаясь, бежит к лошадке. Не обращая внимания на черную жижу, стекавшую с пони, Шелби обняла его, потом сняла лассо с его шеи. Ведя, на поводу Бродяжку, с веревкой в руке, она подошла к Джефу и его жеребцу.
— Теперь вы, наверное, воображаете себе прекрасным рыцарем в сияющих доспехах, — пробормотала Шелби, протягивая ему веревку.
Он на мгновение задумался, потом наклонился с седла, глядя ей прямо в глаза:
— Шелби, на вашем месте я не стал бы паясничать в такую минуту.
Солнечный лучик, прорвавшийся сквозь облака, упал на Джефа, озаряя его сиянием. Слезы у Шелби высохли, но она все еще была взволнованна, сама не понимая почему. Быть может, к ее обиде на Джефа примешивалось необычайное восхищение им как мужчиной. Она уже задумывалась над этим, ее тело откликалось на его обаяние — и чем сильнее становился этот отклик, тем жестче и бесцеремоннее она вела себя с Джефом. Сама эта бесцеремонность уже была подозрительна, понимала теперь Шелби.
— Я должна поблагодарить вас от всего сердца за спасение моей дорогой Бродяжки, — сказала она прямо. — Это, конечно, не снимает других проблем в отношениях между нами, но…
— Может быть, вы хоть немного смягчитесь ко мне? Голос у него был низкий, глубокий, глаза теплые, ласковые.
— Я ведь не уеду, вы знаете. Я понимаю, что вы мечтаете об этом, но этого не будет.
Шелби вдруг пришло в голову, что, может быть, она этого и не хочет. Как могут ее чувства быть столь противоречивы?
— Я… Мне стыдно, что я могла поступить так глупо, так неразумно потерять половину нашего ранчо. Все это кажется мне дурным сном, который вы могли бы рассеять, если бы сказали, что не признаете эту сделку действительной! — Гнев ее опять начал разгораться. — Нельзя сказать, чтобы вы мне не нравились…
— Вот как?
В уголках его глаз собрались морщинки.
— Не будете ли вы, так добры удостоверить это письменно, в присутствии свидетелей?
Он спокойно положил свою руку на ее запачканную грязью ладошку и слегка сжал ее.
— Шелби, я прекрасно понимаю все ваши намеки, и тонкие, и не очень, на то, что я должен отказаться от этого выигрыша. Не знаю, почему вы не можете понять и принять тот факт, что игра закончилась, и вы проиграли. Дороги назад уже нет. Я мог бы понять ваши взгляды в отношении моего долга джентльмена, если бы я, а не вы затеял эту игру, если бы я предложил эту невероятную сделку, — но все это сделали вы. Вы выбрали меня, заставили меня играть с вами и так далее. Я не вижу никаких доказательств, которые подтверждали бы ваше обвинение, что я худший из негодяев.
Джеф помолчал. Руки ее потеплели в его руках и слегка дрожали.
— А вы?
Шелби пристально рассматривала носки своих сапог; наконец она покачала головой, пробормотав еле слышно:
— Нет. И ведь я не принадлежу к тем женщинам, которые считают, что мужчины должны относиться к нам как-то иначе, поддаваться нам, позволяя выигрывать, или исполнять все наши прихоти. Я знаю, что ни в чем не уступлю любому мужчине… только мое несчастное упрямство и злость от проигрыша не позволяли мне смириться с последствиями этой проклятой игры!
Слезы ее брызнули на их сплетенные руки.
— Ничего страшного.
Острое желание привлечь ее к себе, сжать в своих объятиях побудило Джефа, напротив, откинуться назад. Шелби волновала, притягивала его; такого с ним никогда еще не бывало, и это тревожило его.
— Я находил ваши выходки скорее забавными. Я никогда не встречал такой девушки, как вы!
Удивление и нежность, прозвучавшие в его голосе, заставили ее тихонько рассмеяться и слегка отступить назад.
— Знаете, я ведь еще не совсем сдалась, но с этой минуты постараюсь играть с вами в открытую. Если я получу свое ранчо обратно — я выиграю его честно или придумаю, как мне выкупить его, но я не стану больше пытаться выставить вас вон, выкидывая какие-нибудь фокусы. Я так обязана вам за спасение Бродяжки!
Лошадка ласково потерлась о свою хозяйку и потрясла гривой. Потянувшись, чтобы погладить пони по холке, Джеф сказал:
— Я принимаю пока что и это. Ну, так как, объявляем мир? — Ему почудилось, что нежное личико Шелби порозовело. — Он может таить в себе больше радости, чем вы думаете.
— Этого-то я и опасаюсь.
И снова влечение безудержной, сумасшедшей волной нахлынуло на Джефа. Шелби не смотрела на него, и он не мог отвести глаз от ее красивого, яркого рта, раздумывая, что она сделает, если он поцелует ее. Он уже начал склоняться к ней, когда Бродяжка протиснулась между ними, без сомнения гораздо лучше сознавая происходящее, чем Шелби или, может быть, даже сам Джеф.
— Послушай-ка, — обратился он к пони с наигранной строгостью. — Я только что спас твою жизнь. Так что попрошу обращаться со мной соответственно!
* * *В последующие несколько дней, между Шелби и Джефом завязалась настоящая дружба. К ней, разумеется, примешивалось и нечто другое, но безукоризненная воспитанность Джефа спасала его. Он был осторожен с Шелби, понимая, что она еще совсем неопытна и он может отпугнуть ее навсегда, если коснется ее прежде, чем она будет к этому готова.
В остальном, однако, Шелби была сильной, бесстрашной и уверенной в себе. Джеф и в Англии был знаком с женщинами, чем-то похожими на нее, но большинство из них были девчонками-сорванцами, с целой оравой братьев и… напоминали лошадей, которых они так любили.
«Разве можно сравнить с ними Шелби», — размышлял Джеф этим солнечным полднем, глядя, как она идет к нему своей решительной и в то же время необычайно грациозной походкой. Это была самая обворожительная девушка, какую Джеф когда-либо встречал. Как великолепны были ее волосы цвета корицы, высоко закрученные на голове, заколотые черепаховыми шпильками. А ее глаза — чистые, голубые, чуть удлиненные, будто стремящиеся вслед за линией взлетающих, точно крылья, бровей… нежные очертания щек, яркий рот… И как ей идет ее белоснежная блузка, мягкими складками льнущая к груди.
— Вы уже покончили с приготовлением рагу? — поинтересовался он, прислонившись к воротам кораля.
— Да, оно уже в горшочке, тушится, и это надолго. — Она прикрыла глаза от солнца. — Мне бы хотелось быть богатой настолько, чтобы взять кухарку. Я стараюсь, и, честное слово, дядя Бен говорит, что я кое-чего достигла, но когда я вынуждена торчать у плиты в такой день, как сегодня…
— Я слышал, тут есть один повар, он ездил раньше с походной кухней, но теперь уже слишком стар, чтобы переезжать с места на место, — заметил Джеф, глядя на нее.
