Айрис Джоансен - В сладостном бреду
После смерти Вэра настанет очередь и Вадена.
Отец Вадена тогда спросит за гибель сына, но всегда можно сослаться на необходимость, мол, Ваден слишком много знал и стал очень неосторожен…
Но в эту минуту главной проблемой оставался Вэр из Дандрагона. Великому Магистру не давала покоя мысль, что он сам не может убить предателя. Вэр оставался саднящей раной в мозгу Великого Магистра, и он больше не собирался терпеть его.
Дандрагон, скорее всего, слишком могуществен, чтобы его легко можно было сокрушить, однако Райдфорт должен что-то предпринять, чтобы показать этому другому ублюдку, что тому никуда не спрятаться от возмездия Храма.
4
На склоне третьей горы ярко горел огонь костра.
Ваден вернулся.
Пальцы Вэра сжали камни крепостной стены. Он не должен чувствовать облегчения. Ваден — это всегда угроза.
Но к этой угрозе он успел привыкнуть. Ваден стал частью его жизни, таким он оставался и в прошлом. Вэр почти успокоился, когда по костру понял, что тот здесь, наблюдает, выжидает.
До тех пор, пока он не решится нанести удар.
Ну, значит, время еще не пришло. Спустя три дня Ваден вернулся в горы, на свое привычное место.
Кто-то засмеялся.
Вэр повернулся и взглянул вниз, во двор. Он заметил Tea и Кадара, вышедших на прогулку по вечерней прохладе. Сейчас они остановились, разговаривая с маленьким мальчиком, чьей задачей было зажигать факелы. Мальчик… Он вспомнил, что хотел отослать парнишку домой, но за делами забыл. Он позвал:
— Абдул.
Его офицер оборвал разговор с одним из стражников и поспешил на зов с другого конца крепостной стены.
Вэр указал на мальчика.
— Он слишком молод. Отошли его домой.
— Гарун хороший парнишка. Я думал… Его отец умер. Ему нужны деньги, чтобы прокормить мать.
Вэр нахмурился.
— Я не собираюсь кормить всю деревню. Может быть, мне теперь забирать и младенцев у их матерей? Отошли его домой.
Абдул кивнул и развернулся, чтобы уйти.
— Скажи ему, что он может вернуться сюда через несколько лет.
Абдул снова кивнул.
— И проследи, чтобы его мать не нуждалась, пока он не вырастет.
Широкая ухмылка осветила лицо Абдула.
— Да, хозяин.
— И никогда больше не бери на службу мальчиков моложе шестнадцати.
— Да, хозяин. — Абдул поспешил к солдату на посту.
Снова смех.
Он взглянул вниз, во двор. Она улыбалась Га-руну, а тот смотрел на нее такими глазами, словно она сама горела так же ярко, как факел в его руке.
Что ж, он, должно быть, прав. Она источала свет и силу, которые он еще не встречал ни у одной женщины. Даже в самые неблагоприятные для себя моменты она проявила отвагу, которую он бы одобрил в любом из своих солдат.
Она и Кадар прошли вместе с Гаруном, чтобы зажечь факелы у входной двери.
Даже своей походкой она отличалась от других женщин. Ее шаги были легкими, целеустремленными, с налетом чуть ли не воинственной отваги. Какая жизнь воспитала в ней эту дерзость?
Он попытался отогнать мысли о Tea. Пусть Кадар интересуется ее жизнью, его это никак не касается. Он будет держать ее на том же расстоянии, что и всех остальных.
Она откинула голову и снова рассмеялась. В вечернем воздухе звук ее смеха окрасился сочными, теплыми красками. В его присутствии она никогда не смеялась. Она держалась осторожно и напряженно, словно боялась, что он, подобно дикому зверю, бросится на нее. Что ж, возможно, у нее есть причины для недоверия. Он действительно жаждал ее, сгорая от безумного желания распустить эти светлые шелковистые волосы, зарыться в них лицом; накрыть собой ее обнаженное, нежное тело… Он жаждал сжать упругие холмики ее грудей в своих ладонях… очутиться меж ее бедер и вонзиться в эту сладостную глубину…
Господи, какую муку приносят ему мысли об этом.
Значит, он постарается больше об этом не думать. Она всего лишь женщина, такая же, как сотни других. Он возьмет любую, чтобы утолить голод плоти, и навсегда из своей головы выбросит мысли о гречанке.
— Сегодня я только зажигаю факелы, но скоро я стану великим воином, — хвастливо заявил Гарун. — Таким же, как лорд Вэр.
Tea снисходительно улыбнулась. Мальчик был просто неотразим, со своими сверкающими черными глазами и радостной улыбкой до ушей.
— Я уверена, ты и сейчас — великий факельщик. Но уже настало время отдыхать.
Его улыбка погасла.
— У меня еще много дел и обязанностей.
— И одна из них — зажигать факелы. Абдул не похвалит тебя, если они не будут гореть сразу же, как опустится темнота.
Гарун метнул на него быстрый взгляд.
— Немедленно, лорд Кадар.
Tea продолжала улыбаться, провожая взглядом мальчика, убегающего вверх по лестнице на крепостную стену. Ей приносили радость те несколько минут, которые она проводила по вечерам, болтая с Гаруном. Он так гордился своей работой в этой мрачной крепости.
— Нам надо идти. Становится прохладно.
— Сейчас. — Ее взгляд неотрывно следовал за Гаруном, пока тот переходил от одного факела к другому, оставляя за собой яркий след из горящих огней. Дети вокруг себя всегда освещают все. Она прошептала: — Он так напоминает мне Селин.
— Кто это — Селин?
Вопрос мгновенно вернул ее к действительности. Она повернулась и направилась к замку.
— Вы правы, уже холодно.
— Вы что же, считаете, что как только вы мне скажете, кто такая Селин, я тут же помчусь ее хватать? — спросил Кадар, идя за ней следом. — Как мне доказать вам, единственное, что я хочу, это помочь вам? Разве я не самый очаровательный и добросердечный из мужчин?
Он был именно таким, как сказал, но, кроме того, еще и самым настойчивым из всех, кого она до сих пор встречала. В течение этих последних трех дней в каждый разговор он ухитрялся вставить хотя бы один каверзный вопрос о ее прошлом.
— Если бы вы действительно оставались таким, как заявляете, то не мучили бы меня вопросами, на которые, как вы сами видите, я не желаю отвечать.
— Но это только доказывает мою доброту. Если бы вы были такой же старой и опытной, как я, вы бы поняли, что можете полностью положиться на мои суждения.
Она фыркнула.
— Вы, наверное, всего на два года старше меня.
— Ах, Tea, я уже был старше, чем вы сейчас, еще когда лежал в колыбели!
Она открыла рот, чтобы возразить Кадару, но передумала. Несмотря на его легкомысленные слова и улыбающееся лицо, она уловила то мимолетное выражение, которое поразило ее в нем, когда он показывал ей своих соколов.
Кадар усмехнулся.
— Если бы я лежал в колыбели, — поправился он. — Мы были слишком бедны для такой роскоши. Я спал, завернувшись в одеяло, на полу нашей хижины. Наверное, именно поэтому я так быстро научился ходить. Я просто боялся, что крысы слопают меня, если я не смогу от них убежать.
