Джо Беверли - Тайны ночи
— Итак, готов ли этот образец чистоты и невинности у; приему гостей? — спросила Саки, усаживаясь возле подноса. — Как он хоть выглядит? Симпатичный?
— Когда блюет? — усмехнулась Розамунда.
— Ему до сих пор плохо?
— Нет. Вообще-то он довольно симпатичный, — ответила Розамунда. Она сомневалась, что Саки уйдет из дома, не взглянув на Бренда, поэтому врать не имело смысла.
— Лысый?
— Нет.
— Косой?
— Нет!
— С гнилыми зубами?
Розамунда собралась прорычать очередное «нет», но вовремя спохватилась.
— Кажется, нет.
— В таком случае, — заявила Саки, слизывая с пальцев крем, — в этих краях его вполне можно считать ангелом.
— Насколько я помню, Гарольд не страдает ни одним из перечисленных недостатков, — заметила Розамунда, имея в виду мужа своей сестры.
— А я всегда говорила, что вышла замуж за ангела, — откликнулась Саки, прихлебывая чай.
— И когда же твой ангел расправит крылышки? — вмешалась в разговор мать.
— Надеюсь, что завтра. Мне не терпится вернуться домой.
— Конечно, милая. — Мать кивнула, тряхнув седыми локонами, выбивавшимися из-под строгой шляпки.
— Но Дигби меня не ждет. Он не станет волноваться, — начала вдруг оправдываться дочь.
— Конечно, нет, милая.
Розамунда решила, что мать предложит передать Дигби письмо, но она этого не сделала, и девушка встревожилась. Если миссис Акентвейт и могла что-нибудь заподозрить, то ее мать не из тех, кто обращает внимание на изнанку.
— Ну что, — сказала Саки, допив чай и проворно вставая с дивана, — позволь нам подняться на небеса и навестить твоего ангела.
Розамунда попыталась возразить, хотя заранее знала, что это бесполезно:
— Зачем?
— Ты не приглашала к нему доктора Уоллеса. Если беднягу рвало и он до сих пор лежит в постели, то, по всей видимости, тебе все-таки надо обратиться к врачу. Мы с мамой посмотрим и выскажем свое мнение.
— Он наверняка спит.
— Тогда мы тихонько войдем и взглянем на него. Его лихорадит?
Розамунда возмущенно уставилась на сестру. Отправить Саки домой, не дав ей взглянуть на таинственного незнакомца, было так же нереально, как сию же минуту вознестись в рай. И все же она еще силилась выдумать какой-то предлог, пока мать вытирала губы салфеткой и выходила из гостиной.
— Он кашляет, милая? — поинтересовалась мать, с решительным видом поднимаясь по лестнице. — Я слышала, ты подобрала его насквозь промокшим.
— Да, так оно и было. — Розамунда поспешно шла за ней и старалась говорить погромче, чтобы предупредить Бренда. — Но, насколько я могу судить, он избежал неприятных последствий.
— Еще ничего не известно. Легкие — вещь коварная.
— Если жара нет, то, наверное, обойдется, — вмешалась в разговор Саки.
И тут Розамунда поняла, что они приехали сюда не из простого любопытства. Саки была старше ее на три года и имела двоих детей, а мать родила восьмерых и двоих потеряла. Они гораздо лучше ее разбирались в уходе за больными.
— Ночью его тошнило, потом прошло, — сказала Розамунда.
— По всей видимости, он отравился спиртным, — объяснила Саки. — А потом избавился от ядов, и ему стало легче.
Розамунду удивила такая осведомленность. Неужели Гарольд Давенпорт тоже склонен к пьянству? Во всяком случае, сестра никогда ей об этом не говорила.
— У него ужасно болела голова, — добавила она. — Я дала ему порошок. Кажется, помогло.
Розамунда вставила ключ в замочную скважину и нарочно долго возилась с замком.
— Ты запираешь его спальню, милая? — спросила мать.
— Береженого Бог бережет, а он совершенно посторонний человек, — объяснила Розамунда и, мысленно помолившись, отворила дверь.
Окно было занавешено, но широко открыто. Шторы слегка колыхались от теплого летнего ветерка, который влетал в темную спальню вместе с пением птиц. Потянув носом, Розамунда прежде всего различила в воздухе ароматическую смесь и портвейн, однако ей показалось, что сквозь них пробиваются и другие, грешные запахи.
Ее тайный любовник лежал в постели, укрытый одеялом. Глаза его были закрыты.
— О Боже! — прошептала Саки, на цыпочках подходя к кровати. — Не сказать, что ангел, но для простого смертного очень даже симпатичный.
Розамунда заметила, как у Бренда дрогнули уголки губ, и стала молиться еще горячее, чтобы у него хватило сил совладать с собой.
— Подумаешь, симпатичный! С лица воды не пить, — прозаично сказала мать и слегка приоткрыла шторы. В комнате стало светлее. — От красавцев обычно одни неприятности.
Мать подошла ближе и, приподняв уголок простыни, заметила темно-красное винное пятно.
На соседнем столике стояли пустая бутылка из-под портвейна и грязный стакан.
— Ты с ума сошла, Рози! Зачем ты дала ему вино?
— Я подумала, что ему надо опохмелиться, — промямлила Розамунда. — Говорят, это помогает.
Мать покачала головой и пощупала его лоб.
— Холодный, ты права. И цвет лица хороший. Я думаю, он поправится, если только ты не будешь снабжать его спиртным. Пойдемте, пусть спит.
— Он что, голый? — прошептала Саки, когда они отошли к двери.
— А ты думала, он упал в придорожную канаву с ночной рубашкой в кармане?
Розамунда вывела их из спальни и плотно затворила дверь, не сомневаясь, что Бренд сейчас еле сдерживает смех.
— У мистера Акентвейта наверняка есть лишняя.
— Сет Акентвейт на шесть дюймов ниже его и гораздо худощавее.
— А говорят, у ангелов нет…
— Замолчи!
— Саки Давенпорт, — одернула ее миссис Эллингтон, покачав головой, но глаза ее весело заблестели, — порой ты меня удивляешь.
Саки только посмеялась в ответ.
— Кто же снял с него мокрую одежду и уложил в постель?
Розамунда заперла дверь и двинулась вниз по лестнице.
— Мистер Акентвейт и Том отнесли его в кровать, а мы с миссис Акентвейт раздели его и растерли насухо. Надеюсь, вы не станете об этом болтать? Начнутся кривотолки.
— Конечно, мы будем молчать, — заверила ее мать. — И Хестер Акентвейт тоже. Она рассказала только мне, потому что решила, что мать должна знать такие вещи.
«Какие вещи?» — едва не потеряв самообладание, подумала Розамунда.
Мать поцеловала ее в щеку — чуть крепче, чем обычно.
— Береги себя, милая.
— И все-таки кто он такой? — спросила Саки. — Ангел?
— Обычный мужчина, — твердо произнесла Розамунда, провожая мать с сестрой к парадной двери, — только и всего.
Миссис Эллингтон с дочерью сели в экипаж, и он со звоном покатил по дорожке. «Я стала отличной лгуньей», — подумала Розамунда, махая им вслед рукой.
Как только коляска скрылась за поворотом, девушка облегченно вздохнула и привалилась спиной к стене. Замышляя свой план, она и представить не могла, что ей придется принимать мать в доме, в котором она грешила! Ее так и подмывало убежать наверх, чтобы…
