Джо Беверли - Тайны ночи
Внезапно с улицы донеслось знакомое позвякивание колокольчиков.
— Не может быть! — испуганно охнула девушка, мигом сорвавшись с пламенных высей в пропасть холодной действительности.
— В чем дело? — Бренд вскочил с кровати, вмиг встревожившись и посерьезнев.
— Моя мама!
Он замер, потом непонимающе уставился на девушку:
— Ваша мама?
— Я слышу звон колокольчиков на упряжке ее пони. Черт, только этого мне не хватало!
Розамунда подбежала к окну, осторожно выглянула из-за шторы и увидела, как мать подъезжает в маленьком однолошадном экипаже к парадному крыльцу.
— Она не одна! — Розамунда обернулась. — Что же мне делать?
Он чуть не расхохотался:
— Мама и напроказившая дочка!
— Она все узнает!
Бренд схватил ее за плечи.
— Успокойтесь, таинственная незнакомка. Может быть, она вообще не узнает о том, что я здесь. А если и узнает, то я всего лишь больной, за которым вы ухаживаете. — Он быстро оглядел ее с головы до ног и даже со спины, а потом подтолкнул к двери. — Идите. Она ни о чем не догадается. — Тут он смешался:
— Она захочет сюда зайти?
Розамунда, взявшись за ручку двери, тихо охнула:
— Если она узнает про вас… — а это может случиться, если миссис Акентвейт решит, что на мать Розамунды секретность не распространяется, — если она узнает, что у меня здесь больной, то может подумать, что я не правильно за вами ухаживаю.
— Плохо же она вас знает! — сказал он с усмешкой. — Но на случай ее прихода надо как-то избавиться от запаха.
Только тут Розамунда ощутила специфический запах любви вокруг.
— О Боже!
— У вас есть джин?
— Сейчас не время пить! — Она, впрочем, тут же догадалась, что он намерен делать. — Нет, постойте!
Заскочив к себе, Розамунда взяла бутылку портвейна, которая всегда имелась в их с Дианой спальне: сначала это было запретным детским удовольствием, потом переросло в приятную традицию перед сном.
Запретное удовольствие… Знали бы они, что это такое!
Когда она вернулась обратно, в парадную дверь постучали.
Бренд по-прежнему был не одет. Но он успел распахнуть окно и поворошить ароматическую смесь в чаше на каминной полке. Достаточно ли этого? Розамунда сунула ему в руки бутылку портвейна, лихорадочно пытаясь придумать что-нибудь еще.
Он между тем вытолкнул ее за дверь. Она сбежала вниз по лестнице, но на нижней площадке остановилась и рванулась назад, чтобы запереть его спальню. Колени ее подгибались, сердце бешено колотилось. Точно так же она чувствовала себя лет в двенадцать, ожидая скорого разоблачения после какой-нибудь жуткой проказы.
Впрочем, нынешняя проказа с прошлыми не шла ни в какое сравнение.
Что скажет мама, если узнает?
Розамунда поспешно спустилась в гостиную, и вовремя: усталая бедняжка Джесси только ковыляла по коридору, чтобы открыть парадную дверь. Глубоко вздохнув, Розамунда сняла маску и сунула ее в карман. Однако, взглянув в зеркало и увидев на лице отчетливые следы от тесемок, она со стоном снова напялила маску.
Едва она уселась в кресло с книгой в руках, как дверь гостиной распахнулась.
— Привет, Рози! — воскликнула ее мать, невысокая полная женщина с живыми блестящими глазами. — Мы узнали, что ты застряла здесь с каким-то таинственным полумертвым незнакомцем, и заехали взглянуть.
Глава 7
«Мы?» О Боже, только не это! Из-за спины миссис Эллингтон выглядывала любопытная сестра Розамунды.
Девушка вскочила с кресла, стараясь разыграть радостное удивление.
— Мама! Саки!
Саки, которая была на шестом месяце беременности, между тем крутила в руках одну из фарфоровых статуэток, разглядывая надписи на дне.
— Зачем ты нацепила эту ужасную маску, Рози? — спросила она.
Розамунда деланно засмеялась и сняла маску.
— Да так, по глупости. Я думала, это чужие.
— В самом деле глупо, — заметила мать, усаживаясь в кресло. — Чужим ты бы ведь не позволила войти, верно? И вообще, уже давно пора усвоить, что шрамы тебя совсем не портят. — Она пожала плечами, потому что не раз говорила об этом своей дочери. — Ладно, милая, рассказывай нам про своего больного. Кажется, миссис Акентвейт считает его бандитом.
— Разбойником с большой дороги? — небрежно подхватила Розамунда. — Если так, то он был не очень удачлив в своем ремесле, потому что свалился с лошади.
— Вот как? Он свалился с лошади?
Вошедшая в комнату Джесси почтительно присела в реверансе:
— Чаю, миледи?
— Да, спасибо, — кивнула Розамунда, надеясь, что таким образом положит конец мучительным расспросам. — Мы с удовольствием попьем чаю.
Но как только Джесси ушла, мать уточнила:
— Так кто же он, милая?
Розамунде опять пришлось лгать:
— Не имею понятия. При нем не было ни вещей, ни рабочих инструментов. У него вообще ничего не было, кроме одежды и носового платка. Либо он пропил все деньги, либо его обобрали.
— А разве сам он не знает? — поинтересовалась Саки, оторвавшись от полки с книгами, которые в данный момент просматривала.
Будучи не только любопытной, но и хитрой, она могла в мгновение ока разнюхать любой секрет. «Только бы она не наткнулась на какие-нибудь следы моего грешного утра! — мысленно молила Розамунда. — Хоть бы раз в жизни мне удалось прикрыться ложью!»
— Он всю ночь пролежал без сознания, — бросила она равнодушно, — и до сих пор не совсем пришел в себя.
— А может, ему просто нравится валяться в мягкой постели? — предположила Саки.
Розамунда почувствовала, что краснеет, и широко улыбнулась, чтобы скрыть свое смущение.
— Где ты его положила, милочка? — поинтересовалась мать.
Розамунда встала и начала помогать служанке.
— В спальне на втором этаже.
— Рози! — воскликнула Саки. — Ты мягкосердечная дура.
— Не понимаю, что в этом такого. Он не бродяга.
— Откуда ты знаешь?
— Он прилично одет.
— Ну, одежду он мог украсть.
Эта мысль никогда не приходила Розамунде в голову.
— И говорит как джентльмен. К тому же у него холеные руки, явно не привыкшие к труду.
— Значит, проходимец.
Розамунда промолчала, соглашаясь.
— Хватит спорить, девочки, — заявила мать. — Я думаю, Диана не стала бы возражать, узнав, что Рози положила больного человека в хорошую спальню, если, конечно, у него нет вшей.
— Конечно, нет! — возмутилась Розамунда.
— Итак, готов ли этот образец чистоты и невинности у; приему гостей? — спросила Саки, усаживаясь возле подноса. — Как он хоть выглядит? Симпатичный?
— Когда блюет? — усмехнулась Розамунда.
— Ему до сих пор плохо?
