Барбара Картленд - Парижский поцелуй
— Да, да! Обещаем! — закричала Мэди.
Педро, как обычно, вторил сестре:
— Обещаем, обещаем!
Шина села на детскую кроватку и рассказала им старую-старую сказку про трех медведей. Затем она поцеловала детей, пожелала спокойной ночи, напомнила об обещании и вышла из комнаты, неплотно прикрыв дверь, чтобы услышать, если они ее позовут.
Она вошла к себе в спальню и увидела три чемодана и шляпную коробку, аккуратно сложенные на ковре у кровати. Минуту она стояла, с удовольствием глядя на них. Наконец-то большие пустые шкафы в ее комнате заполнятся. Наконец-то ей понадобятся большие ящики в туалетном столике и шкафу для шляп и обуви. Впервые у нее была настоящая одежда, а не убогое ее подобие, чтобы прикрыть тело. Шина посмотрела на себя в зеркало. Она понятия не имела, что прическа может так изменить человека. Совершенно другое лицо. И глаза казались больше, наверное, потому, что сияли.
«Дядя Патрик не узнал бы меня сейчас», — сказала она себе. И затем, подумав о нем, вспомнила обо всем, что произошло за день.
После общения с Фифи она забыла о противном книжном магазинчике на улице Сан-Франсуа, о странном глухом, как из преисподней, голосе, об ужасе, который охватил ее, когда она поняла смысл сказанного.
Что теперь делать? С трудом Шина заставила себя не думать об этом больше. Она сняла пальто и решительно направилась к чемоданам.
В спальне Фифи она не успела рассмотреть большую часть одежды.
Она вынимала костюмы и платья. Они были так красивы, что ей от счастья хотелось смеяться и плакать одновременно. Среди одежды было множество вещей, которые ей некуда было надеть. Вечерние, дневные платья, пышное платье из мягкого синего кружева с каскадом розовых роз спереди… Настоящее произведение искусства.
— Мне некуда это одеть, — вздыхала Шина. — Но я буду на него любоваться и успокаиваться.
Она вешала платья в шкаф, раскладывала туфли, шляпы и сумочки, а потом, не устояв, переоделась в другое платье. Это было элегантное платье из зеленого шифона, обшитое вокруг шеи и талии крошечными бриллиантами. В нем она казалась очень тоненькой, почти эфемерной. Она расчесала свои короткие локоны и вошла в детскую, где ее ждал ужин. Один из лакеев принес и поставил поднос на стол.
Идя по комнате, она представила себя в ресторане на свидании с красивым молодым человеком. Вот он отодвинул стул, усаживая ее за уютно освещенный столик. Вот официант принес меню и спросил, что она желает заказать. Она заказала холодного цыпленка и ветчину, так как именно эти блюда ждали ее на подносе. Больше она ничего не могла придумать. На самом деле она не знала, что скажет молодому человеку в такой ситуации. До этого она бывала несколько раз в дешевых ресторанчиках в Дублине и Белфасте. В Лондоне дядя два раза водил ее в ресторанчик на Кингз роуд. Ей там очень понравилось, хотя Патрик О’Донован говорил, что здесь кормят помоями и что в Ирландии такое не дают даже свиньям. Он ругался, потому что ненавидел Англию, зато Шина была очарована этим многолюдным местом, где можно заказать то, чего не приготовишь дома.
Теперь я могу войти в ресторан, думала она, но понимала, что никто ее не пригласит, кроме, возможно, виконта. А она не может принять его приглашение. Вдруг Шина представила себя сидящей за столиком с Люсьеном Мансфильдом.
Он пугал ее, но одновременно и очаровывал. В нем чувствовался сильный характер. Иногда ей очень хотелось пообщаться с ним, узнать его мнение обо всем. Но рядом с Мансфильдом Шина робела.
Он, наверное, считает меня глупой, думала она. Может быть, теперь, имея красивую одежду, она будет чувствовать себя увереннее.
Она поужинала, и лакей убрал поднос. Шина с волнением подошла к окну. За окном была божественная ночь. Как жаль, что ей нельзя отлучаться!
Нет уж, хватит дневных приключений, решила Шина, пора остановиться и успокоиться. Но Париж заставлял желать большего, пробуждал жажду деятельности.
Шина взяла свою рабочую корзинку. Надо было пришить пуговицы, заштопать шерстяные жакеты, пришить завязку на изящном нижнем белье Мэди. Но пальцы не слушались ее. Она посидела, глядя на огонь в камине, не в состоянии сосредоточиться ни на одной мысли. Шум открывающейся двери вывел Шину из забытья. На пороге стоял Анри де Кормель. Увидев, что она одна, он быстро вошел в комнату и закрыл за собой дверь. Шина встала.
— Вам нельзя приходить сюда, месье! — воскликнула она.
— Ерунда! Я хочу вас видеть, а моя сестра и грозный полковник ушли. Я специально вернулся пораньше, чтобы поговорить с вами. — Виконт подошел к ней и удивленно воскликнул: — Что вы с собой сделали, Шина? Вы подстриглись. Какое восхитительное платье! В нем вы похожи на водного эльфа. Почему вы никогда не носили его раньше?
— Месье, пожалуйста, будьте благоразумны, — умоляла Шина. — Вы знаете, что у меня будут неприятности, если мадам Пелейо застанет вас здесь.
— Я же объяснил вам, что ее нет, — усмехнулся виконт. — Разве вам не известна английская пословица «Когда кот спит, мыши веселятся»?
— Но я не собираюсь с вами веселиться, — твердо заявила Шина. — Я ложусь спать.
— Тогда скажите мне, почему вы не пришли на чай сегодня.
— Я же отказала вам, — ответила Шина.
— Вы не пришли потому, что боитесь моей сестры. Но вы хотели бы прийти — признайтесь!
— Нет… вы… я не знаю.
— Зато я знаю, — доверительно проговорил виконт. — Вы хотели бы выпить чаю со мной наедине. Мы бы сели в уголке, и я бы угостил вас кремовыми пирожными, мороженым. А я бы наблюдал, как вы краснеете и пытаетесь скрыть под длинными ресницами синеву ваших глаз. Вы не понимаете, насколько вы привлекательны, малышка Шина…
— Нет… нет… нет! — Шина с трудом сдерживала смех. — Хорошо, раз вы не уходите, что я должна сделать, чтобы вы не разговаривали со мной так?
— Наконец я слышу разумные речи, — улыбнулся виконт. — Тогда сядьте и поведайте мне, как вам удалось так себя преобразить. Раньше я считал вас хорошенькой с вашими длинными золотистыми волосами. Но сейчас, с короткими, вы выглядите еще лучше. Где вы взяли это платье?
— Вы очень любопытны, — улыбнулась в ответ Шина.
— А вы сводите меня с ума! — Виконт взял ее за руку. — Не могу понять, либо вы очень умны, либо действительно слишком просты и неопытны. Не каждая женщина заставила бы меня так долго ждать. Я обезумел от гнева, когда вы не пришли. Не каждая женщина умудрилась бы быть такой неуловимой, как вы на прошлой неделе. — Он помолчал, а потом очень тихо произнес: — Не убегайте больше, прошу.
Шина попробовала освободить руку, но он держал ее.
— Я… не знаю… на что вы намекаете, — сказала она, запинаясь. — Мы уже поговорили, я хочу… лечь спать.
