Джессика Трапп - Властелин наслаждений
– Уехать? Ну уж нет! – Демьен так натянул поводья, что лошадь заржала и подалась назад. – Раз тебя похитили, я должен тебя спасти.
– Будь благоразумным, ты всего лишь мальчик. Иди и найди кого-нибудь, кто сможет мне помочь!
Пожав плечами, Демьен тронул лошадь, но тут же остановился и, откинув свой яркий плащ, указал на лежащий на коленях сверток из мешковины.
– Я взял дедушкин меч!
У Мейрионы перехватило дыхание.
– Будь осторожен, ты еще слишком мал для таких вещей. Смотри не выколи себе глаз.
– Лучше я выколю глаз твоему похитителю.
– Нет, Демьен! – Мейриона бросилась к двери и изо всех сил дернула ручку – все было бесполезно. Расстроившись, она вернулась обратно к окну. – Не вздумай напасть на него!
Демьен вытащил широкий меч.
– Вот, смотри! – Лицо мальчика озарила широкая победная улыбка.
Мейриона затаила дыхание.
Порыв ветра хлестнул по мечу, и сталь, описав широкую дугу, ударила Демьена по ноге. Его запястье неестественно вывернулось, и он взвизгнул. Оружие с грохотом упало на землю. Лошадь попятилась и, чтобы не упасть, Демьен вцепился ей в гриву.
– Ничего, это всего лишь царапина. – Он с некоторой тревогой посмотрел на проступившую в месте удара кровь, затем выпрямил плечи. – Все равно я могу ехать верхом, а ты не можешь.
Мейриона закрыла глаза и ухватилась за ставень. Внутри у нее все кипело от разочарования.
– Демьен, глупец, отправляйся за помощью!
Не слушая ее, брат спрыгнул с лошади и подобрал упавшее оружие. Засунув меч в длинные ножны, он, прихрамывая, подошел к окну. На лосинах расплывалось кровавое пятно.
Мейриона вытянула руку, словно желая хоть на мгновение коснуться его и убедиться, что с ним все в порядке.
– Пресвятая Дева Мария, твоя нога… Ты сильно порезался?
– Только слегка задело. Просто ноги затекли от езды.
Комок подступил к горлу Мейрионы. Демьен от рождения прихрамывал на одну ногу, но никогда не жаловался, даже тогда, когда отец обрушивал на него свой гнев, обвиняя ребенка в смерти матери. На самом деле он был для нее больше сыном, чем братом, и Мейриона стала для него единственным человеком, утешавшим его и защищавшим от суровой реальности жизни.
– Ты со мной обращаешься так, будто я все еще ребенок. А ведь мне уже одиннадцать…
«И ты слишком мал, чтобы разъезжать повсюду в одиночестве». Мейриона всегда обращалась с братом как с обычным мальчишкой, но сейчас пришло время открыть ему глаза.
– Ты калека, Демьен, и не можешь спасти меня от Годрика.
Мальчик возмущенно вздернул подбородок, его глаза гневно сверкнули.
– Я буду сражаться с ним, вот увидишь!
Дверные петли заскрипели, и сердце Мейрионы в страхе забилось.
– Годрик идет! Ради Бога, спрячься. – Негромко произнеся это предупреждение, она осторожно закрыла ставни.
Глава 9
Открыв дверь, Годрик потянул носом, словно принюхиваясь к запахам крошечной комнатки. Входя, он нагнул голову, чтобы не удариться о притолоку низкого дверного проема, в каждой его руке было по полному снеди подносу. Запах свежего хлеба и тушеного мяса, разнесшийся вокруг, заставил изголодавшуюся девушку проглотить слюну.
Годрик настороженно посмотрел на нее:
– С кем ты разговаривала?
Стараясь казаться невозмутимой, Мейриона отошла от окна.
– С конюхом, – быстро солгала она.
– С конюхом? И о чем вы с ним говорили? Мысли Мейрионы заметались.
– О побеге.
Годрик подошел ближе.
– Ты же знаешь – бежать бесполезно.
Она подняла подбородок, молча осознавая безвыходность положения. Она обязательно убежит, но не сейчас. Больше он не сможет ее запугать.
– Вот. – Годрик протянул ей поднос, и Мейриона тут же принялась за еду.
– Большое спасибо.
Ее желудок бушевал, но голос оставался спокойным и ровным.
Годрик подошел к окну и шире открыл ставни. Мейриона молча наблюдала за тем, как он, ухватившись за подоконник, внимательно осматривает двор.
– Я никого не вижу. – Годрик отступил назад и нахмурился.
Мейриона с облегчением улыбнулась. Слава Богу, брат успел скрыться.
Последовала многозначительная пауза.
– Тебе нужно подкрепиться, – заявил он наконец, отходя от окна и садясь на кровать. В этой маленькой комнате Монтгомери, огромный, в больших тяжелых сапогах, был похож на великана, играющего с мышью.
Она нужна ему, чтобы завладеть землями Уайтстоунов, рассуждала Мейриона. Но Демьен? Не посчитает ли Годрик ее брата лишним?
Покрытой шрамами рукой Годрик отломил огромный кусок хлеба, при этом он излучал некую внушающую ужас и одновременно неотразимую силу. Господи! Если Демьен нападет на него, схватка не будет долгой.
Мейриона, повернувшись, закрыла ставни, и Годрик вопросительно поднял бровь.
– Мне холодно. – Она сделала вид, что ее знобит.
– Ты лжешь. – Его взгляд заставил ее замереть. – Тут достаточно тепло. Кого ты пытаешься скрыть от меня?
Мейриона подняла поднос повыше, чтобы хоть как-то укрыться от его испытующего взгляда.
– Никого, ты же видишь.
Годрик пожал плечами и обмакнул хлеб в мясную подливку.
– Тебе все равно не убежать.
Мейриона попыталась взять себя в руки, внутренне готовясь к тому, что он потребует вновь открыть ставни, но Годрик всерьез взялся за еду, и она с облегчением выдохнула.
– Мы долго ехали. Сядь, поешь. – Монтгомери указал на кресло.
Когда Мейриона прошла мимо него и осторожно села, он вдруг нахмурился, ложка замерла на полпути.
– Если тебе и в самом деле холодно, я разведу огонь, но и думать не смей о том, чтобы сбежать. Я отыщу тебя где угодно.
Она надула губы, изображая, как ей казалось, возмущенную гримасу. Пусть уж лучше он думает, что она озабочена своим спасением, чем догадается об истинной причине ее беспокойства.
– Нет, сейчас не стоит разводить огонь.
– Тогда ешь.
Схватив ложку, словно рукоять меча, Мейриона ответила ему дерзким взглядом, но Годрик уже отвернулся и сам принялся за еду.
Когда он ел, Мейриона украдкой поглядывала на него сквозь полуприкрытые веки. Она ожидала, что он станет, как варвар, большими кусками запихивать еду в рот, но у него оказались манеры человека, приближенного ко двору короля. Годрик аккуратно откусывал небольшие куски и тщательно их пережевывал. Этот варвар-джентльмен по-прежнему оставался для нее загадкой.
Его волосы были растрепаны, шрамы внушали ужас, в нем ощущалась неприрученная сила, и в то же время он был более рыцарственным и добрым, чем любой из известных ей придворных. Рядом с ним Мейриона чувствовала себя детской вертушкой, которая никак не хотела крутиться ровно. За последние двенадцать часов она испытала больше эмоции, чем за предыдущие двенадцать лет.
