Джил Лэндис - Мечтательница
Способа отказать ему не существовало: закон гласил, что муж в случае необходимости может даже прибегнуть к силе.
– Не рассчитывай, что сможешь отделаться от меня, если ляжешь здесь, закрыв глаза, и сожмешь на груди кулачки, словно невинная жертва.
– Ни о чем подобном я сейчас не думаю. Мне необходимо прилечь.
Он встал и принялся вышагивать по каюте. Не больше чем через три шага Корд уперся в стену, развернулся и пошел назад. По тому, как напряглась вся ее фигурка, он понял, что все произойдет не так легко, как он надеялся.
– Ну, тогда давай ложись, – проворчал он. Она абсолютно ничего не делала, чтобы как-то разбудить его желание, но он чувствовал, что ей это и так удалось. Может, за это следовало благодарить неподходящую по размеру ночную рубашку и соблазнительно открывшиеся груди. К тому же, он действительно очень давно не был с женщиной. Пожалуй, стоило узнать, невинна ли она.
– Ты ведь еще девушка, правда? Удивленный взгляд сказал ему больше, чем любые слова.
«Значит, помощи от нее ждать не приходится», – решил Корд. Как жаль, что Александр мертв! Кордеро был уверен: его кузен наверняка знал бы, как ухаживать за такой девушкой, как заставить ее расслабиться, ловко лишить девственности и даже заставить думать, что это произошло по ее собственному желанию. Несмотря на то, что все эти годы Алекс хранил верность своей Джульетт, он оставался настоящим светским львом, которого обожали все без исключения дамы. Сейчас Корд не мог не подумать о том, что лучше, пожалуй, было поступить не самым благородным образом и первым делом все-таки отказаться подписывать брачный контракт.
Селин легла на койку, свернувшись в клубочек. Как только Корд вошел в каюту, ей показалось, что помещение уменьшилось раза в три. Здесь теперь во всем чувствовалось присутствие мужчины. Вот и сейчас он стоял перед ней такой огромный, почти касаясь головой потолка, уперев в бока сжатые в кулаки руки, и смотрел на нее сверху вниз! По выражению его лица она легко догадалась: презрение борется в нем с желанием.
Вновь раздался звук, похожий на протяжный стон, – это скрипела обшивка корабля. Расстегнув сюртук, Корд принялся стягивать его с себя. Она закрыла глаза.
– Не засыпай, – предупредил он. Быстрым движением он расстегнул пару верхних пуговиц рубашки, сдернул ее через голову и отбросил в сторону.
– Как будто я могу это сделать, – проворчала Селин себе под нос, чувствуя, что, когда судно качнет в следующий раз, она просто скатится с кровати на пол.
– Ну, что происходит теперь? – прошептал Эдвард.
Он стоял, опираясь рукой на плечо своего приятеля, а Фостер тем временем прижался ухом к двери, ведущей в смежную каюту.
– Они все еще разговаривают, – так же тихо ответил Фостер. – Кажется, Кордеро ходит взад-вперед. Я слышу его шаги.
– Думаешь, они все-таки это сделают? Фостер приложил палец к губам и покачал головой. Корд приблизился к двери. Слуги затаили дыхание, пока не услышали, что шаги хозяина снова удаляются.
– Я заметил, хозяйка была в панике, когда пришла, чтобы переодеться к обеду.
– О нет! – воскликнул Эдвард. Каюта за его спиной была от пола до потолка забита их собственными сундуками и сундуками с вещами Корда. – Ты считаешь, она ему откажет?
– Не знаю. Пока она полностью подтверждает то, о чем ее отец предупреждал старого Генри.
– А что если она намерена сбежать, как только мы доберемся до Сан-Стефена? Что если она только ради этого согласилась покинуть Новый Орлеан? Ведь это способ избавиться от опеки папаши. Это окно что – пропускает воду?! – Этим выкриком Эдвард закончил свою патетическую речь.
Фостер бросил взгляд на окно:
– Нет. Успокойся, Эдди. Нам не нужны придуманные проблемы, когда в соседней комнате назревает настоящий кризис.
– Я думаю, им следовало занять разные каюты. Я бы вполне мог удовлетвориться койкой в четвертом классе, только мне не понравился взгляд, которым смотрел на меня боцман. Он смотрит так, словно больше всего ему хотелось бы…
– Будь добр, прекрати представлять себе самое худшее! Мы должны сохранять голову на плечах. Очень даже хорошо, что они оказались вместе в каюте, как сейчас.
За дверью раздался отчетливый стук, рука Эдварда крепче сжала плечо Фостера.
– Что такое?
– Это сапог ударился в дверь. Звук повторился.
– Второй сапог. Хорошо. Значит, дело двигается… – Фостер выразительно потер руки.
– Мы можем только надеяться. А что если она ему откажет?
– Они должны довести дело до конца. Иначе она может потребовать расторжения брачного контракта.
Эдвард вздохнул:
– Нужно, чтобы у Кордеро в жизни был хотя бы кто-то. Никогда не забуду, как его отец любил нашу мисс Элис.
– И все-таки Корду не нужен «кто-нибудь», – напомнил другу Фостер. – Ему нужна женщина, которая окружит его той любовью, которой он заслуживает.
– Все, кого бедняга когда-либо любил, умирали или покидали его.
– Все, кроме нас, Эдди. – Фостер напрягся и плотнее прижался ухом к двери. – Черт! Теперь ничего не слышу. Может, я открою бутылочку вина, приготовлю для них.
Эдвард улыбнулся:
– Ты неисправимый романтик, Фос.
Корд внимательно вглядывался в Селин, уверенный в том, что никто на свете не видел менее восторженной новобрачной. Она даже не смотрела на него, а лежала настолько тихо и неподвижно, что можно было подумать, она действительно заснула.
Ощущение было дурацкое: он стоял в чем мать родила посреди комнаты, сгорая от нестерпимого желания, и не знал, как поступить.
Он, конечно, мог разбудить ее трепетными поцелуями, раздеть и соединиться с ней нежно и бережно. Он мог бы нашептывать ей самые ласковые слова любви, которые ничего не значат, но которые – это он знал точно – так приятны для слуха большинства женщин.
Или же он мог разбудить ее резким рывком, сорвать ночную рубашку, овладеть ею, довести до полного изнеможения и покончить с этим, но тогда, скорее всего, осуждающий взгляд Алекса вечно будет преследовать его. К тому же это потребует слишком больших усилий, особенно если она начнет вдруг сопротивляться, а это, естественно, услышат все, кто есть на борту парохода.
Он стоял посреди комнаты, рассуждая сам с собой. Внезапно показалось, что корабль провалился в бездонный колодец. «Аделаида» содрогнулась.
Селин резко открыла глаза и села. Единственная лампа, подвешенная на крюк на стене каюты, раскачивалась из стороны в сторону. Совершенно нагой Корд в мечущемся круге света, казалось, нависал над ней.
– О Боже мой! – Селин крепко зажала ладонью рот. Из глаз девушки брызнули слезы.
– Послушай, нет необходимости впадать в истерику.
Корд почувствовал, как желание постепенно отступает, вероятно, под отрезвляющим влиянием откровенной паники в ее широко распахнутых прекрасных глазах, устремленных на него поверх протянутой вперед руки.
Она решительно замотала головой. Он направился к ней:
– Ну-ну, успокойся. Я не собираюсь насиловать тебя.
Она что-то простонала, не отводя руки.
– Возьми себя в руки. Ты ведь моя жена, Селин, и знаешь, что я имею на тебя полное право.
Селин отняла руку ото рта, сделала глубокий вдох и дважды тяжело сглотнула.
– Меня сейчас стошнит.
Не успел Корд даже пошевелиться, как она схватилась за край кровати и ее вырвало прямо на его босые ноги.
– Что там сейчас делается? – спросил Эдвард, подталкивая Фостера под ребра.
– Я не…
Он не закончил, потому что задвижка отлетела в сторону и дверь в соседнюю каюту распахнулась с такой силой, что ударилась о стену. Потеряв опору, Фостер влетел прямо в каюту Корда, за ним последовал Эдвард. Фостер быстро восстановил равновесие и оказался лицом к лицу с хозяином, на котором не было ничего, кроме «носков», образованных тем, что вырвалось из желудка Селин.
Фостер поправил ворот ночной рубахи и вытянулся в струнку:
– Могу я быть вам чем-нибудь полезен, сэр?
Эдвард тоже выпрямился и пригладил несколько оставшихся еще на лысой голове волосинок:
– Ждем ваших приказаний, сэр.
– Боюсь, джентльмены, – проговорил Корд со всем достоинством, какое только мог изобразить в этой ситуации, – боюсь, мою жену вырвало.
7
Взглянув на нее, он подумал, что она вполне может прямо сейчас умереть и оставить его вдовцом. Корд не видел Селин около двенадцати часов и испытал нечто вроде шока, когда обнаружил, что она по-прежнему лежит в постели, не изменив позы, в которой он оставил ее. Цвет лица девушки напоминал водянистый гороховый суп.
– Видок у тебя – краше в гроб кладут. – Не сумев придумать ничего более ободряющего, он стоял, ожидая, когда она откроет глаза.
Она не пошевелилась, но с трудом разжала губы:
– Уйди.
Корд стоял на максимальном удалении, какое только позволяло ограниченное пространство каюты. Проведя ладонями по волосам, он упер руки в бока. Выглядела она чертовски плохо. Волосы спутались, под глазами легли огромные темные круги. Фостер опасался, как бы у нее не произошло обезвоживание организма, и посоветовал Корду проследить, чтобы Селин что-нибудь попила.
![Василий Головачев - Ультиматум [сборник]](/uploads/posts/books/103752/103752.jpg)