Джил Лэндис - Мечтательница
Сейчас он сидел в плетеном тростниковом кресле прямо у распахнутой двери и внимательно изучал книгу, лежавшую у него на коленях. Оторвав взгляд от страниц, он посмотрел на Селин, идущую через салон, и улыбнулся ей. Она кивнула в ответ и тихонько постучала в дверь собственной каюты. Ей не хотелось входить без предупреждения, чтобы не застать Кордеро врасплох.
Распахнулась дверь соседней каюты, и Фостер, одетый скорее как джентльмен, нежели как слуга, высунул голову и улыбнулся:
– Могу я быть вам полезен, мадам?
– Я только хотела немного освежиться и не знала… здесь ли мой муж.
Фостер покачал головой:
– Он в каюте у капитана. Приказал передать, что присоединится к вам за обедом. Я взял на себя смелость приготовить для вас платье.
Селин быстро осмотрела дорожный костюм, в котором она оставалась все это время, не понимая, почему Фостер считает, что она будет переодеваться. Ей все еще было несколько неудобно пользоваться гардеробом Джеммы О’Харли. Одно дело завладеть нежеланным женихом незнакомой женщины, но совсем другое – носить ее наряды.
Часом позже Селин уже сидела за длинным обеденным столом между мужем и помощником капитана, причем оба они, казалось, не без удовольствия посматривали на лиф ее платья, опять же несколько великоватого, Селин настолько нервничала, что уже не знала, сможет ли вынести этот обед. Мало того, что муж заявил о намерении предъявить свои права сегодня же вечером, она к тому же оказалась единственной женщиной на корабле в компании Корда, помощника капитана, корабельного врача и капитана Исаака Томпсона. Девушка очень расстроилась, когда узнала, что Фостер и Эдвард будут питаться вместе с пассажирами четвертого класса, где им будет, очевидно, гораздо удобнее. Когда Селин попыталась возразить, Корд заверил ее, что это их собственный выбор, а не его желание.
Вдоль всего стола была натянута сетка, препятствующая падению фарфоровой посуды на пол в случае сильной качки. Причем волнение на море усилилось настолько, что тарелки скользили из стороны в сторону. Стол и скамьи были привинчены к полу.
– Вы довольны тем, как устроились, миссис Моро?
Только когда Корд подтолкнул ее, Селин поняла, что капитан обращается к ней. Этому человеку казалось вполне естественным, что корабль стонет и скрипит при каждом ударе волн. Исаак Томпсон был приятным мужчиной лет сорока пяти, с каштановыми волосами, карими глазами и начинающим слегка отвисать брюшком.
Колеблющийся свет лампы, подвешенной над столом, на какое-то мгновение осветил черты лица капитана, и Селин ответила:
– Благодарю, каюта прекрасная.
– Как я понимаю, вы молодожены. – Он улыбнулся Корду. – Мои поздравления вам обоим.
Капитан поднял свой бокал с вином в приветственном тосте, и Селин увидела, как каберне покачнулось в такт с движением корабля. Этот всплеск совпал со всполохом огня в раскачивающихся над ними лампах. Она постаралась сосредоточиться на улыбке капитана, лишь бы не обращать внимания на постоянное движение вверх-вниз.
Корд поблагодарил за тост кивком головы и осушил свой бокал. Селин вдруг решила, что, может быть, если она не отстанет от мужа и будет пить столько же, сколько он, то скорее всего «выйдет из строя» и ему придется подождать и не заставлять ее исполнять супружеские обязанности. Она сделала глоток, едва не поперхнулась и поняла, что придется позволить Корду злоупотреблять напитками в одиночестве.
Капитан Томпсон дал знак одному из матросов положить ему новую порцию баранины с картофелем. Селин опустила глаза, посмотрела на еду, до которой она едва дотронулась, и почувствовала легкую тошноту. Судорожно сглотнув, она постаралась сосредоточиться на том, что говорил в это время капитан.
– Когда я вижу вас вместе, я вспоминаю мою женушку, которая всегда плавает со мной, если только может. Но она вот-вот должна родить и поэтому вынуждена была остаться дома.
Он подцепил вилкой кусок баранины и картофелину и поднес к губам. Селин отвела взгляд, чтобы не видеть, как он отправляет еду в рот. Корд съел всего лишь небольшой кусок мяса и теперь, казалось, готов был удовольствоваться одним вином. На слова капитана он никак не отреагировал.
– Это будет ваш первый ребенок? – спросила Селин.
Капитан запил баранину добрым глотком вина и покачал головой:
– У нас уже пятеро. Вы скажете, что этого, пожалуй, достаточно, но моя женушка любит детей. Прошлый раз, когда она плавала со мной, она только что родила последнего.
Очередной кусок баранины поплыл на вилке в рот капитана. Подмигнув Корду, он произнес:
– Не могу сказать, что я отказываюсь от этого удовольствия.
Селин уронила вилку, которая с громким звоном ударилась о тарелку. Отложив нож, она сложила руки на коленях.
– А где ваш дом, капитан? В Вест-Индии? – спросила она, стремясь переменить тему.
– Нет. Боже, конечно, нет! Моя жена ненавидит острова. Слишком жарко, слишком влажно, слишком нецивилизованная жизнь для нее, – сказал он со смехом. – Насколько я понимаю, ваш муж возвращается на острова после долгого отсутствия, но вы, миссис Моро, были когда-нибудь там?
Селин держала бокал за ножку, стараясь, чтобы вино не пролилось на скатерть.
– Нет, не имела удовольствия.
Корд молча отобрал у нее бокал. Кроваво-красное каберне плеснулось у ее губ, едва не пролившись. Он склонился к ней и прошептал:
– А вообще-то, тебе следовало бы выпить. Это подстегивает.
Она проигнорировала его замечание, но сердце ее забилось сильнее. Он выпил вино вместо нее.
Доктор Кэмпбелл закончил свой обед, и могло показаться, что он заснул, но вдруг все услышали его голос:
– Острова не для каждого подходят, это точно. Некоторые никак не могут привыкнуть к тропической жаре, особенно англичанки. Я встречал несколько таких: они полностью, с головы до ног, закрывают тело, повязывают на голову платки, которые скрывают даже их лица, прячутся под зонтами, лишь бы ни один лучик солнца не коснулся их белой кожи. Никогда не выходят на свет божий днем. Они говорят, это…
Корд резко прервал его:
– Моя мать была англичанкой. Она никогда не носила даже шляпы.
– Бьюсь об заклад, это был вызов обществу, – заметил капитан Томпсон.
– Можно сказать и так, – согласился Корд и добавил очень тихо, словно говорил сам с собой: – И еще она любила танцевать под звездами.
Селин решила, что нужно будет расспросить его о матери.
Доктор повернулся к единственной даме за столом:
– А вы ведь не англичанка, насколько я понимаю, правильно, миссис Моро?
– Она ирландка, – ответил за жену Корд.
– Нет, – возразила она. – На самом деле я англичанка. Я родилась в Лондоне.
– Весьма экзотическая внешность для англичанки, – заметил доктор Кэмпбелл, не обращаясь ни к кому конкретно.
Корабль накренился, и Селин едва не свалилась со скамьи. Корд протянул руку, чтобы поддержать ее, но она быстро выпрямилась.
– Мой отец был цыганом, – сказала она, надеясь шокировать Корда. Учитывая его креольское происхождение, он вряд ли пожелает иметь жену, к крови которой примешалась хотя бы одна сомнительная капля. Она надеялась, что эта новость заставит его отказаться от мысли спать с ней. Однако, взглянув на мужа, Селин поняла, что это замечание нимало его не взволновало.
– Тогда вы перенесете жару лучше, чем другие женщины с белой кожей. Говорят, ужасная жара ничуть не мешает рабам, – глубокомысленно заключил доктор.
– Вряд ли это может случить аргументом в пользу того, чтобы заставлять их целый день гнуть спину на самом солнцепеке, – сказал Корд. – По собственному опыту могу сказать, что они точно так же падают в обморок от жары, как все остальные.
Первый помощник капитана, рыжеволосый юноша, гораздо моложе всех присутствующих, даже моложе Корда, до сих пор хранил молчание. С трудом отведя взгляд от Селин, он проговорил:
– Так вы против рабства, сэр, раз считаете их людьми? Если это так, вы наживете много врагов на Сан-Стефене.
Корд позволил капитану снова наполнить его бокал и, прежде чем ответить, сделал большой глоток:
– Я не имею понятия, что ждет меня на Сан-Стефене.
– Но вы владеете землями на острове? Селин с интересом прислушивалась к разговору.
– «Данстан плейс». Плантации общей площадью около двухсот пятидесяти акров.
– Насколько я понимаю, поскольку вы, владелец земель, долго отсутствовали, там у вас, наверное, есть надсмотрщик? – спросил капитан.
– Управляющий, – ответил Корд.
– Вы намереваетесь выращивать сахарный тростник? Это требует большого числа рабочих рук. Вам, может быть, придется изменить свое отношение к рабству.
– Я не слишком ясно себе представляю, в каком состоянии сейчас плантация. Когда был жив мой отец, там были бесконечные поля сахарного тростника. Мне предстоит разобраться, чего будет стоить восстановление посадок и производства сахара. Правду сказать, большая часть моих планов пока весьма расплывчата. Я живу одним днем.
![Василий Головачев - Ультиматум [сборник]](/uploads/posts/books/103752/103752.jpg)