Загадочный наследник - Хейер Джорджетт
Миссис Дэрракотт была так поражена, что невольно произнесла неосмотрительное:
— Матерь Божья! И всего-то! Но что их привело?… Я хочу сказать, не имею ни малейшего представления…
— Зачем они едут сюда, сэр? — перебила мать Антея, вызывая огонь на себя.
Ее дед на какое-то мгновение принял вид, словно вознамерился бросить одно из своих привычных резких замечаний, но после короткой паузы все-таки соизволил ответить:
— Они приезжают, потому что я послал за ними, мисс. — Он снова помолчал, а потом добавил: — Ты все равно об этом узнаешь, рано или поздно. Я также послал за своим наследником!
И при этих горько произнесенных словах Чоллакомб чуть было не выронил графин.
— «Послал за своим наследником», — повторил Ричмонд. — Но ведь твой наследник — мой дядюшка Мэтью, разве не так, дедушка?
— Не так!
— Так кто же он? — требовательно спросила Антея.
— Отпрыск какой-то ткачихи! — ответил милорд голосом дрожащим от отвращения.
— О господи, — выдохнула миссис Дэрракотт, нарушив изумленное молчание, последовавшее за заявлением его светлости.
— Вы все сказали? Это все, женщина? Мокрая, безмозглая курица, убирайтесь отсюда и прихватите с собой свою дочь! Идите, болтайте, и охайте, и ахайте, но чтобы я вас не видел и не слышал! Боже правый, не знаю, как я вас еще терплю!
— Вот уж действительно, — моментально вставила Антея. — И как у вас еще хватает на это терпения, сэр? Мама, как вы можете разговаривать с таким уступчивым и добропорядочным человеком, как мой дедушка? С таким джентльменом! Убирайтесь отсюда сейчас же!
— Ты действительно так обо мне думаешь, девочка? — поинтересовался милорд, сверкнув глазами.
— О нет, — отвечала та, приседая в реверансе. — Я просто так о вас говорю, сэр. Вы должны знать, что моя пустоголовая матушка все-таки научила меня вести себя достойно в свете. Сказать вам, что я о вас думаю, — значит нарушить все правила приличия. Пойдемте, мама!
Милорд зашелся смехом, больше похожим на собачий лай:
— Остра на язычок, а?…
Уже за дверью миссис Дэрракотт обратилась к дочери:
— Антея, не надо! Ты же знаешь! Что станет с нами, если милорд вышвырнет нас на улицу?
— О, дед никогда этого не сделает, — уверенно отвечала Антея. — Даже если решит раз и навсегда, что с него достаточно этого идиотизма. Насколько я понимаю, сын ткачихи — это потомок того самого дядюшки, о котором нам было запрещено даже упоминать. Кто он, что из себя представляет и все такое… Пойдемте, расскажете мне, мама. Нам же разрешили «болтать, охать и ахать» сколько нам вздумается!
— Да, но я ничего не знаю, — возразила миссис Дэрракотт, позволяя увлечь себя в один из салонов рядом с главной гостиной дома. — Конечно, я ничего не знала о его существовании до тех пор, пока твой дедушка не обрушил эту новость на меня как снег на голову. И я считаю, — добавила она возмущенно, — что вела себя правильно, поскольку восприняла все со спокойствием. А ведь этого вполне достаточно, чтобы ввергнуть меня в сильнейшую истерику!
В глазах ее дочери танцевали смешинки, но она произнесла с подобающей случаю серьезностью:
— Вот уж верно! Однако хорошие манеры не производят впечатления на моего дедушку. Мамочка, если вы почистите свои перышки, из вас получится довольно милая наседка, а не мокрая курица.
— Перышки? Но я не ношу перьев, — возразила вдова. — Перья для обычного семейного ужина, да к тому же в деревне?! Это вовсе неприемлемо, любовь моя. Кроме того, тебе не следует говорить подобные вещи.
— Совершенно верно. Это было наиглупейшее сравнение, поскольку никто еще не видел ни одной наседки в ярко-алом оперении. Вы больше похожи на дикого голубя, мама.
Миссис Дэрракотт пропустила это уточнение мимо ушей. Ее внимание, и так не слишком сосредоточенное, отвлеклось на тонкую материю ее платья. Она собственноручно сшила его из отреза шелка, найденного в сундуке, хранившемся на чердаке, и была несказанно довольна результатом своего труда. Фасон миссис Дэрракотт скопировала с картинки из номера «Зеркала моды», вышедшего в прошлом месяце, но внесла в него собственные улучшения, заменив оборки на тончайшие брюссельские кружева (реликвия из ее приданого). Ее свекор может сколько угодно обзывать ее мокрой курицей, но даже он вряд ли сможет отрицать (если, конечно, хоть немного разбирается в подобных вещах), что она очень искусная портниха. Миссис Дэрракотт к тому же была довольно приятной женщиной, с плотной, стройной фигурой, большими голубыми глазами и густой гривой светлых волос, которые были частично спрятаны под оборками чепца. Она не отличалась ни умом, ни образованием, но умудрялась одевать себя и свою дочь на ничтожную вдовью долю наследства, компенсируя своими умелыми пальцами то, что оказывалось не под силу ее кошельку. За двенадцать лет своего вдовства она ни разу не позволила повлиять на свое приветливо-добродушное расположение духа ни резким замечаниям своего свекра, ни тяжелым обстоятельствам. Характер у нее был веселый, а склад ума — оптимистичный, и она редко горевала над тем, что была не в силах изменить. Ее дочери Антее шел двадцать второй год, а она все еще была не замужем. Ее пылкий юный сын, которого мать обожала, пребывал в безделье и праздности. Миссис Дэрракотт понимала, что подобное положение вещей прискорбно, но ее не покидало чувство, что непременно произойдет что-то, что расставит все по своим местам.
Шутливое замечание Антеи насчет оперения кое о чем напомнило. Расправив складки на алом сатине в цветочек, она очень серьезно сказала:
— Знаешь, дорогая, это будет ужасно затруднительно.
— И в чем же трудности? В сыне ткачихи?
— О, в нем? Нет! Бедный мальчик! Хотя, конечно, это тоже будет нелегко. Но я думала о твоей тете Аурелии. Я убеждена: она ожидает увидеть нас в трауре. Ты же знаешь, как строго она придерживается обычаев. Она сочтет странным, что мы носим такую яркую одежду.
— Ничего подобного, — успокоила ее Антея. — Когда мой дедушка осведомится у тети Аурелии, по какой причине она напялила траур по моему дядюшке и кузену и стала похожей на ворону из стаи, она сообразит, почему мы с вами пренебрегли этим обычаем.
Миссис Дэрракотт восприняла это с некоторым сомнением:
— Ну да, но не все же в мире зависит от твоего дедушки. Полагаю, мы должны носить, по крайней мере, черные ленты.
— Хорошо, мама, я надену все, что пожелаете, если только вы прекратите мучить себя всеми этими пустяками и расскажете мне о сыне ткачихи и о дяде, имя которого нам было запрещено упоминать.
— Но я ничего не знаю! — запротестовала миссис Дэрракотт. — Только то, что он был младшим братом бедного Гранвилля и любимым сыном твоего деда. Обычно так говорил твой отец, отчего твой дедушка ужасно злился. Хотя, мне кажется, он не питал к нему ни малейшей привязанности. Лично я никогда не отказалась бы от собственного сына, даже если бы он женился на дюжине дочерей ткача!
— О, думаю, нам придется отказаться от него, если он женится сразу на дюжине, мама! — рассмеялась Антея. — Это уже слишком, да и затруднительно к тому же. О, пожалуйста, не хмурьтесь. Вам это не идет. Я больше не буду шутить, обещаю. Так вот что натворил мой дядя. Женился на дочери ткача!
— Да, насколько мне известно, — отвечала осторожно миссис Дэрракотт. — Все это произошло до того, как я вышла замуж за твоего отца. Твой отец никогда не говорил об этом. И только когда сообщение о смерти Хью было опубликовано в «Газетт», он немного прояснил ситуацию.
— Когда это произошло, мама?
— Я могу тебе точно сказать, потому что это было в том самом году, когда я вышла замуж и мы вернулись из свадебного путешествия, чтобы поселиться здесь. Это было в 1793-м. Его убили, беднягу. Не могу припомнить места, но случилось это где-то в Голландии. Тогда мы вели там войну — ведь он был военным. И я уверена, Антея, именно поэтому твой дедушка решил не допустить, чтобы Ричмонд служил в армии. Но не потому, что Хью был убит. Если бы он не был военным, его не послали бы в Йоркшир, а если бы он не был расквартирован в Йоркшире, он никогда бы не встретился с той женщиной, не говоря уже о том, что он ни за что бы не попался в эту ловушку. Я полагаю, что она была подлым, вульгарным созданием. Жила где-то в Хаддерсфильде… Должна признаться, никто не пожелал бы своему сыну подобной участи.
