Сири Джеймс - Дракула, любовь моя
Мы с Люси Вестенра были лучшими подругами с тех пор, как познакомились в школе Аптон-холл, когда мне было четырнадцать лет, а ей двенадцать. Мы стали неразлучны, несмотря на различие нашего происхождения — у Люси были любящие состоятельные родители, которые души в ней не чаяли, в то время как я никогда не знала отца и матери и получала достойное образование из милости. Контраст между нами оказался разительным. Я была розовощекой зеленоглазой блондинкой невысокого роста, по мнению некоторых, довольно привлекательной, в то время как Люси обладала ослепительной красотой: идеальной миниатюрной фигуркой, ярко-голубыми глазами, фарфоровой кожей и короной великолепных темно-каштановых кудрей. Люси любила верховую езду, игру в мяч и теннис, а я всегда была намного счастливее, уткнувшись в книгу, и все же мы прекрасно находили общий язык.
Все школьные годы мы вместе спали, вместе играли, вместе учились, вместе предпринимали долгие прогулки, вместе смеялись, плакали и рассказывали друг другу все наши секреты. Поскольку у меня не было настоящего дома, во время школьных каникул я часто и охотно отдыхала с семьей Люси как в Лондоне, так и в деревне, а то и на фешенебельном морском курорте, очередном увлечении миссис Вестенра. Когда я позже стала учительницей в той же школе, наша дружба не прекратилась. Люси закончила обучение и вернулась в Лондон со своей овдовевшей матерью, но мы не теряли друг друга из виду благодаря письмам и регулярным визитам.
— А где твоя мать? — спросила я, оглядываясь в поисках миссис Вестенра.
— В наших комнатах, отдыхает. Как тебе мои новые платье и шляпка для прогулок? Мама уверяет, что это наимоднейший наряд для побережья, но подняла такую суматоху, что изрядно мне прискучила.
Я заверила Люси, что платье прелестно, а моду она находит утомительной только потому, что никогда не нуждалась в нарядах.
— Если бы у тебя было всего четыре платья и два костюма, как у меня, Люси, ты непременно мечтала бы о тех самых нарядах, которые сейчас презираешь.
— Пусть тебе немного не хватает количества, дорогая Мина, зато ты возмещаешь его качеством, поскольку всегда одеваешься очень мило и к лицу. Мне нравится твое летнее платье! Ну что, идем? Нас ожидает кеб. Вели носильщику захватить твой багаж. Погоди, вот увидишь, куда ты попала! Уитби — чудесный городок!
Разумеется, по дороге от станции я наслаждалась пленительным видом из открытого окна экипажа. Ласковый ветерок отдавал соленым привкусом моря, крикливые чайки кружились над головой. Прямо под нами река Эск прорезала две покатые зеленые долины и текла мимо шумной гавани к морю. Ярко-голубое небо и пушистые белые облака составляли прелестный контраст со старинными домами, крытыми красной черепицей и теснящимися на крутом склоне холма.
— Какой очаровательный город!
— О да! Я так рада, что мама решила поехать в новое место этим летом. Я уже по горло сыта Брайтоном и Сидмутом.
— Спасибо, что пригласила меня в гости. — Я ласково пожала руку Люси, обтянутую перчаткой. — Иначе мне негде было бы провести это лето. Ведь я оставила преподавание и свою комнату в школе.
— Мне и в голову не пришло бы провести каникулы с кем-то другим, дорогая Мина. Нас ожидает море веселья! Говорят, здесь повсюду прелестные тропинки для прогулок, а также можно нанять лодку и прокатиться по реке.
— Чудесно! Обожаю лодки.
— Взгляни за реку. Видишь длинную извилистую лестницу? Судя по всему, она ведет к церкви и развалинам аббатства на вершине холма. Я умираю от желания отправиться на разведку, но, поскольку мы приехали только вчера, мама слишком устала, чтобы выходить из комнат, и не склонна подниматься на холм. Теперь, когда появилась ты, мы будем подолгу гулять и все осмотрим.
— Твоя мать больна?
— Нет, насколько я могу судить. Просто в последнее время она легко утомляется и страдает одышкой после крутых подъемов. Надеюсь, морской воздух пойдет ей на пользу. Кстати, как тебе мое обручальное кольцо? — Люси оживилась, стянула перчатку и протянула мне руку.
Я затаила дыхание, разглядывая элегантный золотой ободок с жемчужинами, украшавший тонкий палец.
— Восхитительно, Люси.
— А теперь покажи мне свое.
— У меня еще нет обручального кольца, — призналась я. — Но перед самым отъездом Джонатан узнал, что выдержал экзамены. Теперь он не практикант, а настоящий солиситор![1] Он обещал купить мне кольцо, как только вернется.
— Вы хотя бы обменялись локонами?
— Разумеется! Мы временно храним их в маленьких конвертиках.
— Мы с Артуром прячем свои в парных золотых медальонах. Тот, что принадлежит ему, висит на цепочке для часов. Я же не часто надеваю свой, после того как он подарил мне это. — Со счастливой улыбкой Люси указала на черную бархатную ленту на шее, украшенную бриллиантовой пряжкой.
— Я восхищаюсь твоей бархоткой, с тех пор как сошла с поезда. Она поистине изысканна.
— Бриллиантовая пряжка принадлежала матери Артура. Я обожаю ее и почти никогда не снимаю, разве только на ночь.
Мы подъехали к славному просторному старому дому на Ройял-Кресент, владению вдовы капитана, в котором Люси с матерью снимали комнаты. Мой багаж подняли в спальню, которую нам предстояло делить с Люси. Поскольку миссис Вестенра еще дремала, а для ужина было слишком рано, мы схватили шляпки и зонтики от солнца и отправились исследовать Уитби.
— Какие новости о Джонатане? — спросила Люси, когда мы шли по Норт-Террас, наслаждаясь морским видом и приятным летним бризом. — Ты получила очередное письмо?
— Никаких вестей целый месяц. Если честно, я ужасно встревожена, — печально вздохнула я.
— Месяц — не слишком большой промежуток между письмами.
— Для Джонатана — слишком.
Последние пять лет Джонатан служил в Эксетере солиситором-практикантом у друга семьи, мистера Питера Хокинса — человека, оплатившего его обучение. В конце апреля мистер Хокинс послал Джонатана в качестве своего представителя в Восточную Европу. В Трансильвании тот должен был встретиться с аристократом по имени граф Дракула, по поручению которого фирма провела сделку с недвижимостью. Джонатан поехал охотно, поскольку грезил путешествиями, но прежде не имел средств покинуть страну.
— Все эти годы мы с Джонатаном писали друг другу с завидной регулярностью, иногда даже дважды в неделю. Когда он только отправился в путешествие, я получала длинные подробные письма о плавании, новых пейзажах, людях и блюдах. Внезапно наше общение прекратилось. Я понятия не имела, достиг ли он Трансильвании, и опасалась, что с ним приключилось недоброе. Я раздобыла адрес графа Дракулы у мистера Хокинса и написала письмо Джонатану. Наконец я получила записку, но короткую и торопливую, совсем не в духе Джонатана, и без малейшего упоминания о посланном мной письме — всего несколько строк с заверением, что его работа почти закончена. Через несколько дней он отправится домой. Я немедленно послала ответ, сообщая о своих планах, чтобы он писал мне сюда, в Уитби, но еще месяц прошел в молчании. Что могло с ним случиться?
