Барбара Картленд - Сердцу не прикажешь
— Вам это неприятно?
— Нет, я польщен, — только и смог он ответить.
В тот вечер он уже думал о Флоренс и к концу недели пригласил ее пообедать.
Разумеется, Малколма интересовало, кто она. Родственников у Флоренс почти не было, жила она на Белгрейв-сквер, у тетушки — особы весьма респектабельной.
У Флоренс было свое небольшое состояние. Она сказала ему об этом, когда он мягко пожурил ее за то, что она каждый вечер появляется в новых дорогих нарядах.
Позднее он спросил о ее родителях, и оказалось, что она сирота. Лишь год спустя он узнал, что она сказала неправду.
Воскрешая в памяти тот веселый 1922 год, когда днем он работал, а по вечерам танцевал и развлекался, он неизменно ловил себя на том, что вспоминает эту странную уловку Флоренс: постоянно следить за ним взглядом.
Помнил он и ее молчание, когда он был слишком настойчив в своих расспросах и желании узнать ее получше, и летний вечер на реке, когда он сдался.
Тогда где-то вдали играла музыка, звуки ее смягчались речным простором, посеребренным светом молодого месяца. Малколм остро ощущал близость Флоренс, сидевшей рядом на темно-красных подушках прогулочной лодки и словно ждавшей, когда же он поцелует ее.
Она как будто застыла в этом напряженном ожидании, и в вечерней тишине Малколм отчетливо слышал, как гулко стучит его сердце.
Очарование вечера, темные силуэты деревьев, бледное вечернее небо и мерцающее отражение звезд и месяца в зеркале реки заставили его помедлить, прежде чем он обнял Флоренс.
Волшебная красота всего, что окружало их, взволновала его так глубоко, что перехватило горло от благоговейного страха. Все было так возвышенно и прекрасно, что грешно было нарушать этот покой ненужным словом или движением.
В душе же он торжествующе произнес: «Я этого искал». Как слеп он был, не понимая, что прежняя его жизнь была лишь странствием в поисках того, что он сейчас обрел, думал он тогда.
В тот вечер Малколм поцеловал Флоренс, и она ответила ему. Застыв в экстазе, они долго не размыкали объятий.
Вернувшись утром в свою квартиру, Малколм уже знал, что Флоренс станет его женой. Более сильного желания, чем это, он не испытывал еще никогда в своей жизни.
Ничто не мешало их браку, и они не намерены были откладывать его. Впоследствии Малколм вспоминал, как радовалась тетушка невесты. После двухмесячной помолвки они обвенчались.
Медовый месяц был восхитительным. Они объехали все модные европейские курорты, нигде не задерживаясь подолгу. Вернувшись, молодая чета поселилась в собственном небольшом, но уютном доме в Мэйфер.
Тогда-то Малколм впервые увидел Нанну. Флоренс довольно много и часто рассказывала ему о ней, он знал, что эта женщина была с Флоренс с самого раннего детства, сначала в качестве няни, а потом — преданной горничной и наперсницы.
Это была высокая костлявая женщина с нездоровым цветом лица и черными тусклыми волосами, стянутыми в тугой узел на затылке. Ее темные глаза глядели настороженно, ничего не упуская.
Флоренс была явно рада снова видеть рядом с собой Нанну, их обоюдная привязанность была очевидной.
Однако Малколм сразу же почувствовал в ней странную напряженность и что-то не совсем обычное в поведении при первой их встрече. Здороваясь, она пристально вглядывалась в их лица — сначала в лицо Флоренс, а потом и в его лицо.
«Что ее беспокоит? — с раздражением подумал тогда Малколм. — Боится, что я плохо приму ее в своем доме?»
Но поводов для открытого и сознательного раздражения Нанна ему не давала. Она во всех отношениях была великолепно вышколенной прислугой, какую он когда-либо знал.
Все заботы по хозяйству она немедленно взяла на себя, и Малколм понимал, что порядок в доме, прекрасные ужины, которые теперь стали непременным ритуалом в их доме, разумные счета расходов в конце месяца были исключительно заслугой Нанны и никого больше.
Малколму, однако, было трудно воспринимать ее как женщину, но ради Флоренс и из благодарности к самой Нанне он старался быть приветливым с ней.
Нанна же была с ним чрезвычайно сдержанна и елико возможно старалась не обременять его своим присутствием.
Если он заходил к Флоренс и там оказывалась Нанна, она немедленно уходила, оставляя их одних.
Делала она все безукоризненно, с ним была корректна, но тем не менее ему всякий раз становилось не по себе.
— Не уверен, что я нравлюсь твоей Нанне, — сказал он Флоренс вскоре после того, как они вернулись домой после медового месяца.
— О, милый, какой вздор! — горячо возразила Флоренс. — Я уверена, что она обожает тебя так же, как и я.
Малколм, однако, был уверен в обратном, но спорить не стал. Тем более что руки Флоренс обвились вокруг его шеи, а ее алый рот был соблазнительно близок.
Спустя несколько недель жизни в новом доме он вдруг узнал, что Нанна каждый вечер поджидает их, когда они бывают в гостях или на вечеринках.
Совершенно случайно, выйдя из такси и собираясь открыть парадную дверь, он, взглянув на окна, увидел, что в комнате Нанны горит свет.
«Надеюсь, она не заболела», — подумал он.
Была половина четвертого утра, и он представить себе не мог, почему Нанна бодрствует в такой час.
Он удержался и ничего не сказал Флоренс, чтобы не обеспокоить ее.
Когда же она удалилась в свою комнату, он на мгновение задержался у подножия короткой, в несколько ступеней, лестницы, ведущей с этажа, где расположены их с Флоренс спальни, в комнаты для прислуги. Может быть, ему подняться наверх и проверить, в чем дело, забеспокоился он.
И тут почувствовал, что кто-то на верхней площадке тоже ждет и прислушивается.
Это подсказала ему скорее интуиция, чем разум, но он был уверен, что не ошибся.
Малколм слышал, как Флоренс прошла через спальню в ванную и, открыв краны, пустила воду. Ему показалось, что там, наверху, кто-то напряженно ждал этого момента, до него донесся слабый вздох облегчения и стук осторожно закрываемой двери.
«Странно, почему она так беспокоится? — недоумевал Малколм. — В конце концов, Флоренс уже не ребенок. Не может же она сомневаться в том, что я недостаточно забочусь о жене?»
Но даже беспокойство Нанны по этому поводу не объясняло ее странного поведения.
Как бы поздно они с Флоренс ни возвращались, она появлялась на площадке лестницы, как только они входили в дверь.
Она определенно ждала их, и Малколм стал задумываться, что все же могло так тревожить Нанну.
Однажды они задержались на коктейле и минут на двадцать опоздали к ужину. Конечно, Нанна ждала их, но на этот раз уже в холле, и открыла им дверь сразу же, как услышала, что подъехало такси.
