Барбара Картленд - Огонь на снегу
— Да, тетушка Софи.
Герцогиня оглядела племянницу с ног до головы.
— Полагаю, — нехотя произнесла она, — тебе потребуется еще несколько платьев, хотя ума не приложу, как дядя отнесется к подобным излишествам.
— У меня очень мало приличных платьев, — согласилась Алида. — Я пыталась подогнать старые платья Мэри, но она ведь гораздо выше меня.
— Она, безусловно, очень видная девушка, — ответила герцогиня, — тогда как ты, Алида, совершенно незаметна. Мы пошлем в деревню за миссис Харбен, и она сошьет тебе несколько дневных, а может быть, и одно-два вечерних платья. — Прежде чем Алида могла поблагодарить ее, герцогиня продолжила: — У нас не будет времени, даже если мы и могли бы позволить себе большее. Кроме того, на тебя никто не обратит внимания, и, надеюсь, у тебя хватит ума не высовываться! — Помолчав, она очень выразительно добавила: — Хотя ты и едешь туда на правах компаньонки, на самом деле ты будешь не более чем старшей прислугой, выполняющей распоряжения Мэри и заботящейся о ее комфорте.
— Я понимаю, тетушка Софи.
— Я сейчас же пошлю грума в деревню, чтобы уже сегодня вечером миссис Харбен была здесь. Думаю, лучше всего, если все твои платья будут спокойного, скромного серого цвета.
Алиде очень хотелось возразить, но она вовремя опомнилась, «Что толку спорить?» — подумала девушка. Она прекрасно понимала, что герцогиня намеренно унижает ее, заставив ощущать себя незаметной служанкой.
Алида очень любила яркие краски. С каким бы удовольствием она надела на свой первый бал платье гиацинтово-голубого, теплого желтого или фиалкового цвета, или уж хотя бы просто белое!
Но она знала, что тетушка права, наказывая ей вести себя как служанка: ведь именно эту роль ей и пытались отвести, как только она появилась в замке. На себя у нее почти не оставалось времени.
Какая неудача, что тетя вошла в ее спальню так неожиданно и застала ее за чтением книги, взятой в библиотеке! Даже имя латинского классика на обложке не смягчило гнев герцогини, полагавшей, что чтение — пустая трата времени и женщина должна работать руками, а не головой. Но сейчас даже запрет брать книги из библиотеки не казался ей катастрофой, ведь ей предстояла поездка в Россию вместе с Мэри!
От Алиды не ускользнуло возбуждение, царящее в доме с тех пор, как было получено письмо великой княгини Елены, тети русского царя. Все взволнованно перешептывались, и она понимала, что в отношении Мэри строятся какие-то планы. Конечно, ей никто ни о чем не рассказывал, тем более кузина. Но Алида была умна и прекрасно видела, как хочется герцогине устроить для единственной дочери выгодную партию.
Герцог Бекемстедский, прозванный «молящимся герцогом» за ханжество и мнимую пристойность, женился на внучке принца Фридриха Рейхенштейнского. Герцогиня никогда никому не позволяла забыть о своем королевском происхождении, хотя Рейхенштейн — бедное и очень незначительное немецкое княжество. Но она состояла в родстве, пусть и отдаленном, со многими коронованными особами Европы и загорелась желанием добиться для Мэри положения в обществе, достойного ее необыкновенной красоты.
К сожалению, в Европе среди молодых наследных принцев оказалось мало подходящих женихов, и герцогиня наконец написала в Россию великой княгине Елене, до замужества принцессе Вюртембергской, Ответ, как она и ожидала, был самый благожелательный.
Когда герцогиня наконец отпустила Алиду, девушка стремглав помчалась по коридору. Она жила в самом холодном и неблагоустроенном крыле дома, рядом с комнатами старших слуг, а Мэри — в более современной части здания, где занимала уютную спальню и гостиную с окнами в сад.
Как и предполагала Алида, кузина отдыхала после ленча, лежа в шезлонге: только в это время Алида была свободна от непрерывных приказаний Мэри.
Войдя в гостиную и взглянув на девушку, лежавшую на шелковых подушках под вышитой шалью, Алида в который раз подивилась красоте кузины. Золотые волосы, фарфорово-голубые глаза и ярко-розовый румянец на белой коже в сочетании с почти классическими чертами лица, несомненно, делали леди Мэри Шенли образцом английской красоты.
Алида закрыла дверь и подошла к кузине:
— Тетушка Софи только что сообщила мне замечательную новость, Мэри! Как мило, что ты берешь меня с собой в Россию! Я до сих пор с трудом верю в это и не могу выразить, как я тебе благодарна!
— Я так и думала, что ты удивишься, — заметила Мэри резким голосом, совершенно не гармонирующим с ее прекрасным лицом.
— Не представляю себе, почему ты выбрала меня, — робко произнесла Алида, — но все равно я тебе очень благодарна!
Мэри высокомерно взглянула на кузину.
— Ты действительно так глупа? — насмешливо спросила она. — А я думала, тебе понятно, что у меня нет никакого желания брать с собой постороннего человека! Человека, которому дадут указание присматривать за мной, чтобы я вела себя должным образом — молилась, как ханжа, и пела псалмы! — Мэри неприятно рассмеялась. — Папа уже сделал мне первый свадебный подарок. Что он мне подарил, как ты думаешь? Библию! — Алида молча смотрела на кузину, а та продолжала: — Если ты поедешь со мной, тебе придется выполнять все мои приказания, а иначе после свадьбы я отошлю тебя назад к папе с таким длинным списком твоих проступков, что он засечет тебя до бесчувствия. — Помолчав, она добавила: — Я беру тебя, Алида, не из большой любви, а потому, что хочу впервые в жизни насладиться свободой и приятно провести время!
— А разве, выезжая в Лондон, ты плохо проводишь время? — спросила Алида.
— Ты что, слабоумная? — удивилась Мэри. — Как тут позабавишься, когда мама постоянно рядом, наблюдает за каждым моим шагом и заставляет меня рассказывать ей все, о чем я говорю с мужчинами? — Она сжала губы. — Мама отпугивает любого интересного мужчину, с которым я хотела бы потанцевать! Она не спускает с меня глаз! Если ты думаешь, что это приятно, то, уверяю тебя, я предпочла бы тюрьму!
— Мэри! — Алида не верила своим ушам. — Я и понятия не имела, что ты так относишься к матери!
— Почему? Я научилась вести себя в присутствии мамы и папы так, как они хотят. Но, слава Богу, папа не может ехать со мной в Петербург из-за артрита, а мама никогда не оставит его! Я буду свободна от них и намерена вкусить все прелести жизни!
Алида глубоко вздохнула:
— О Мэри, жаль, что я не знала этого раньше. Теперь мне, кажется, гораздо легче.
— А при чем тут ты? — резко спросила Мэри. — Твоя песенка была спета в тот момент, когда твой отец женился на актрисе.
— Мама была не актрисой, — возразила Алида, — а балериной. Это не одно и то же.
