Джорджетт Хейер - За порогом мечты
– Бедняжка, ты, наверное, измучилась донельзя! – восклицала Селина, ведя сестру в гостиную. – И еще после всего этого тащиться в Лондон, в эту ужасную суету и смог! Не могу поверить, что Мэри просила тебя об этом!
– Она и не просила, – мягко улыбаясь, отвечала Эбби. – Я решила поехать к ней сама, в качестве приза себе за то, что я умудрилась за весь месяц так и не поссориться с сэром Фрэнсисом… Нет, никогда в жизни не встречала столь ужасного, просто неприличного человека! Я искренне жалею нашу Джейн и даже готова простить ей ее дурацкую слезливость и склонность по любому поводу ронять из ослабевших рук фарфоровую посуду… Не можешь себе представить, какое счастье я испытала, увидев наконец милые лица Мэри и ее Джорджа! Я просто оттаяла у них в доме, а кроме того, сделала кучу всяких покупок в Лондоне! Я купила тебе потрясающую шляпку – она придаст тебе бездну шарма! Кроме того, я привезла несколько аршин муслина для Фанни… Кстати, где Фанни?
– Что мне с ней делать! Она стала такой вертихвосткой, ее может и не оказаться в доме к твоему приезду!
– Вот так дела! А куда она запропастилась, интересно? Ага, сегодня ведь четверг? Тогда понятно, она отправилась на бал-котильон, правда?
– Ну, я попросту не нашла особых возражений… – заметила Селина с легким оттенком самооправдания. – Леди Виверхэм пригласила ее на ужин, а потом, очевидно, забрала ее на прием в «Дом-на-Горе»… Ну что ж, я решила отпустить ее, и… откровенно говоря, я просто не дала ей ясно понять, что ты сегодня вернешься…
– Ну конечно! – саркастически заметила Эбби. – Зачем травмировать девочку…
– Вот-вот! – подхватила Селина. – В конце концов, леди Виверхэм очень приятная особа, ты ведь согласна? Ведь у нее самой есть две дочери практически на выданье, и тем не менее она пригласила еще и Фанни, которая будет им явной соперницей! Притом что никто не сможет отрицать, что наша девочка – самая красивая во всей округе! Это я расценила просто как материнское жертвоприношение со стороны леди Виверхэм!
– Ну что ж, я довольна поведением леди Виверхэм, дай Бог, чтобы она была довольна поведением Фанни на балу… Может быть, очень кстати, что Фанни приглашена, потому что я хотела поговорить с тобой о ней.
– Ну конечно, милая, конечно! Но ведь ты устала, наверно, хочешь поскорее в постель? Может, приказать принести тебе хотя бы чашку бульона?
– Нет-нет, брось! – смеясь, возразила ей Эбби. – Я успела пообедать у Чиппенхэма, и я совсем не устала. А вот ты, – заметила Эбби игриво, – ты выглядишь так, словно страшно боишься простудиться! Вот кому нужно лечь в постель! Не могу же я простудить свою возлюбленную сестру!
И Эбби пошла к себе, а Селина принялась отчаянно дергать за шнурок звонка в желании получить, наконец, чайный поднос от слуг. В своей спальне Эбби нашла миссис Гримстон за распаковкой вещей. Мисс Эбби Вендовер немедленно было высказано, что миссис Гримстон с самого начала знала, что получится, если оставить младую Фанни на попечение мисс Селины и тем более младшей служанки Бетти Коннер (у которой, как всякому понятно, волосы представляют собой значительно более важную часть головы, нежели мозги).
– Вот и болтается девушка где ни попадя! – мрачно добавила миссис Гримстон. – Балы какие-то, концерты, театры, пикники и еще какая-нибудь гадость!
У Эбби были свои причины подозревать, что ее нянька в последнее время пользуется слишком большой свободой слова и сейчас слегка выходит за рамки дозволенного. Однако Эбби чересчур устала, чтобы обсуждать столь деликатные вещи с миссис Гримстон, и попросту отвечала ледяным тоном:
– Ну что ты, как ты смеешь так говорить, милая моя? – что немедленно повергло старую няньку в обиженное молчание.
Сестры Вендовер давно уже взяли на себя опеку над своей малолетней осиротевшей племянницей Фанни; мать ее изволила скончаться при вторых родах – причем родив мертвого младенца, и отец счел за благо передать несчастную малышку Фанни под крыло бабушки. Его собственная смерть спустя всего три года ничего не изменила в этой ситуации. Более того, когда Фанни было двенадцать, ее дедушка умудрился насмерть разбиться на охоте, а бабушка, овдовев, решила вернуться в Бат, чтобы перестать мучиться от приморского климата. Их сын Джеймс, который значился формальным опекуном Фанни, был только рад оставить девчонку на попечение бабушки. Сам он имел крепкую и благополучную семью, но супруга его, дама весьма сильного характера и расчетливого ума, категорически не желала принять на себя ответственность за племянницу мужа. Когда три года спустя бабушка, миссис Вендовер, тоже почила в бозе, Фанни уже превращалась в настоящую красавицу; к этому моменту ее дядя-опекун, Джеймс Вендовер, обнаружил еще меньше желания принять Фанни в свою семью, где она явно станет затмевать его собственных дочерей и перебивать у них перспективных женихов, не говоря уже о том, что будет показывать девочкам пример легкомыслия.
Так что Джеймс, будучи распорядителем имущества, переданного в наследство Фанни, написал своим сестрам письмо, в котором уведомлял, что они могут продолжать и дальше опекать Фанни. Кроме того, было бы жаль (этот дипломатический аргумент подсказала Джеймсу его жена Корнелия), если девочке пришлось бы прервать свое образование в частной гимназии Бата. На Джеймса, как единственного мужчину в семье Вендовер, по обычаю ложилась обязанность устроить удачную брачную партию для Фанни; однако он тешил себя мыслью, что Фанни еще слишком мала, чтобы его Корнелии пора было бы обеспокоиться вывозом девочки в свет. При этом он совершенно не желал принимать во внимание тот факт, что, когда Фанни подрастет, у Корнелии будет еще меньше желания таскать чужую племянницу по балам в пику собственным дочерям. Сама Корнелия признавалась, что девчонка ей совершенно не нравится, поскольку представляет собой уменьшенный экземпляр своей покойной матери… Не исключено, что она превратится в одну из этих новомодных вертихвосток, прости Господи, прибавляла Корнелия. И вообще, чего можно ожидать от девочки, воспитанной в обществе пары старых калош – то есть двух старых дев?
Итак, теперь более молодая из пары калош спустилась из своей спальни вниз, в гостиную, в то время как старшая калоша наконец опустилась за чайный стол. Селина, лишь глянув на роскошно накрахмаленное муслиновое платье Эбби, воскликнула:
– Боже, я никогда не видела тебя такой прелестной! Это Лондон, сразу чувствуется!
– Да! – отвечала польщенная Эбби. – Мэри порекомендовала меня своей модистке, некоей Терезе, и я была в восторге…
– Тереза?! Но тогда это безумно дорого! Корнелия говорила мне как-то раз, что она желает Джорджу всяческого процветания, чтобы он мог и дальше оплачивать визиты Мэри к этой Терезе! Корнелия заявила, что сама она не может позволить себе транжирить такие деньги на модистку…
