Кайла Грей - Обжигающий поцелуй
— Прости меня, — пробормотал отец, поспешно направившись к выходу.
— Отец! — Мэдлин бросилась за ним, но мистер Таунсенд, быстро обойдя стол, остановил ее.
— Подождите, Мэдлин. Есть еще кое-что… Позвольте сообщить вам то, что ваш отец не сумел сказать.
— Нет, благодарю вас. Пусть отец расскажет мне это по дороге домой. Извините меня.
Мэдлин шагнула к двери, но Джеффри грубо схватил ее за руку и привлек к себе.
— Ты уже дома, понятно? И должна быть мне благодарна, маленькая дерзкая нищенка. Надеюсь, со временем ты это поймешь.
— Как вы смеете?! Как вы смеете так говорить со мной?!
— Смею, потому что имею право. Твой отец только что отдал тебя мне, чтобы я мог делать все, что пожелаю.
— Что? — Мэдлин показалось, что она ослышалась.
— Вернее, не отдал, а продал, поскольку я заплатил ему за тебя кругленькую сумму.
— Заплатил? Так вот что означали все эти бумаги… О Боже, что именно он подписал? — проговорила Мэдлин с дрожью в голосе.
— Видишь ли, он отписал тебя мне… как имущество. У твоего отца накопился огромный долг передо мной. Но я простил ему этот долг. И даже дал ему небольшую сумму в обмен на тебя. Вообще-то ты должна быть польщена. Я еще никогда не платил за женщину.
— Напрасно вы думаете, что купили меня, — заявила Мэдлин. — Уверяю вас, сэр, вы ничего не купили.
Джеффри молча подтолкнул девушку к креслу и усадил. Пристально глядя на нее, сказал:
— Твое мнение не имеет совершенно никакого значения. Что сделано, то сделано. Поэтому я советую тебе быть со мной полюбезнее, пока я не потерял терпение.
— Я хочу поговорить с отцом! — закричала Мэдлин. Джеффри наклонился над ней и, упершись ладонями в подлокотники кресла, снова заговорил.
— Ты должна понять следующее… — Его тихий голос был наполнен угрозой, а в глазах горело вожделение. — Пойми, твой отец только что продал тебя, чтобы иметь возможность спокойно пить целых полгода. И ты должна быть благодарна мне, потому что я вошел в твое достойное жалости положение.
— Если вы помогали моему отцу, тогда я благодарна, мистер Таунсенд. Но я не желаю иметь с вами дела.
— Я знаю, что в последнее время ты не бывала в свете, моя дорогая, но наверняка слышала обо мне, — продолжал Джеффри. — Я очень влиятельный в этом городе человек. И весьма богатый. Так что для тебя счастье стать моей любовницей. Без сделки, которую я заключил в твоих интересах, ты наверняка в конце концов оказалась бы шлюхой гораздо менее значительного человека.
— Я отказываюсь верить, что мой отец мог заключить с вами такую сделку, — решительно заявила Мэдлин. — Неужели вы действительно ожидаете, что я вам поверю? Вы отвратительны мне, мистер Таунсенд, уже только потому, что говорите такое.
Джеффри громко расхохотался и, еще ниже склонившись над девушкой, прошептал:
— Знаю, что ты мне сейчас не поверишь, но я говорю правду. Так вот, это не я обратился к твоему отцу. Он сам пришел ко мне. Да-да, сам пришел. И я принял его только после того, как на прошлой неделе увидел тебя, когда ты выходила из мастерской портного. То есть я не сразу согласился, понимаешь?
Таунсенд провел пальцем по щеке Мэдлин, и она, вздрогнув, отвернулась. Но он крепко взял ее за подбородок, заставляя снова посмотреть на него.
— И запомни, дорогая, следующее: ты найдешь в моей постели удовольствие или боль. Выбор за тобой. Меня устроит и то и другое.
С этими словами Таунсенд взял девушку за руки и поднял из кресла. Колени у Мэдлин подгибались, и ей казалось, она вот-вот упадет. К горлу же подступила тошнота, и все поплыло у нее перед глазами.
Неужели действительно отец приходил к нему? Но это невозможно! Да, ее отец низко пал — но чтобы такое?.. Она просто не могла смириться с тем, что он… продал ее. Как он мог?!
Мэдлин чувствовала ужасную боль в груди. В последние годы ей казалось, что сердце ее разбито, и она уже начала верить, что от него ничего не осталось, но теперь… Теперь она могла поклясться, что чувствует, как ее сердце разрывается на части.
Она не сразу заметила, как Джеффри наклонился и прижался губами к ее губам, но потом, с силой оттолкнув его, отступила на шаг и, поморщившись, утерла губы тыльной стороной ладони. А он рассмеялся и проговорил:
— Ты такая… невинная. Мне очень нравится, когда мне сопротивляются. Хотя скоро ты будешь умолять, чтобы я к тебе прикоснулся.
— Никогда! — воскликнула Мэдлин, попятившись. Тут раздался стук в дверь, и Джеффри открыл ее.
Дворецкий, стоявший у порога, сообщил, что гости ждут в столовой. «А я и забыла, что в доме гости, — подумала Мэдлин. О Боже, что же делать?!»
— Идем, моя милая. — Джеффри повернулся к девушке. — Мне придется проинструктировать тебя позже. А пока могу сообщить: завтра мы с Фелицией обвенчаемся. Она считает, что ты новая служанка. Днем ты будешь выполнять все капризы моей жены, а ночи будешь проводить в моей постели. Однако я не вижу причин расстраивать Фелицию этой правдой. И знай: ты ублажаешь меня, я гарантирую тебе спокойную жизнь. Но если разозлишь меня хоть чем-нибудь, то будешь страдать — это я тебе обещаю. А теперь пора ужинать. Я ужасно проголодался.
Таунсенд протянул девушке руку с таким видом, как будто ничего особенного не произошло. Мэдлин посмотрела на него с удивлением и пробормотала:
— Неужели вы думаете, что я вернусь туда?
— Совершенно верно. Именно так я и думаю. К сожалению, твой папаша не смог подождать еще одну ночь, чтобы завершить нашу сделку. Поэтому мне и пришлось пригласить вас сегодня. А сейчас я не могу объяснить всем, кто ты такая. Так что тебе придется вернуться вместе со мной к гостям. Идем быстрее.
Мэдлин хотела что-то сказать, но не смогла — словно лишилась дара речи. Сопротивляться она тоже не могла, поэтому позволила Таунсенду вывести ее из комнаты и привести в столовую. Он усадил девушку рядом с пожилой парой, с которой она беседовала в гостиной. Но сейчас Мэдлин была не в состоянии вымолвить и слова, и даже не слышала, о чем гости говорили за столом, — все слова как бы сливались у нее в ушах в один сплошной звон. Но она прекрасно видела, как смотрела на нее Фелиция, сидевшая напротив: с ненавистью и отвращением, — как будто точно знала, зачем Мэдлин привели сюда. И было совершенно ясно: она не потерпит в своем доме еще одну женщину. Перехватив ее взгляд, Мэдлин содрогнулась — казалось, от Фелиции даже сейчас исходила смертельная угроза. А Джеффри Таунсенд, сидевший во главе стола, поглядывал на Мэдлин с таким выражением лица, словно она уже сейчас была его любовницей.
«Что же делать?» — спрашивала себя Мэдлин. Ей казалось, что она угодила в ловушку, из которой не выбраться. И она чувствовала себя ужасно одинокой. Теперь-то она поняла, что могла бы, наверное, предотвратить все это. Ведь не зря же ее сегодня с самого утра одолевало беспокойство. Видимо, она чувствовала, что надвигается беда, но, к сожалению, не придавала значения своим предчувствиям.
