Одного поля ягоды (ЛП) - "babylonsheep"
(Тогда Том был рад, что он волшебник. У него были совы для передачи почты: пусть министерство информации попробует поймать одну и подвергнуть цензуре его корреспонденцию! Если бы он был маглом, кто-то бы читал его личную переписку, и эта мысль приводила его в ярость. Ему были не по душе другие сироты, просматривающие его личные вещи в его отсутствие в школе. Ему было ещё меньше по душе, если представитель правительства, какая-то нескладная секретарша в костюме-двойке из универмага и чулках цвета варёной печени, на замену которым она запасалась продовольственными талонами, посмотрит на мысли, которыми он счёл нужным поделиться с Гермионой).
Это было доказательством, что волшебное правительство что-то делает касательно европейского переворота, хотя Том не был уверен, насколько эффективным было такое наблюдение, особенно когда сеть Министерства настолько велика, что под подозрение попадает целый континент людей.
Он знал, что как коренной британец и студент Хогвартса, достигший совершеннолетия несколько месяцев назад, он сам был вне подозрений. По крайней мере, до тех пор, пока не достигнет некоторой узнаваемости. Но это обозначение «Нежелательный», что бы это ни значило, было таким расплывчатым. Как именно его можно было заслужить? Как часто министр магии решал навесить на кого-то это определение? Истекает ли оно через какое-то время или остаётся навсегда?
Альбус Дамблдор по какой-то причине заработал себе этот титул. Том не мог представить, что этот человек был соучастником преступной деятельности, даже если покойный Персиваль Дамблдор предавался кровопусканию с маглами. Альбус Дамблдор говорил о магло-магической гармонии, но после всех приглашений на чай, которые Том принял за эти годы, это тем и оставалось — разговорами и не более. Дамблдор много болтал (почти так же много, как Слагхорн) о состоянии дел — культурном и геополитическом — и о множестве ответвлений магии, существующей вне учебного плана Хогвартса, но он не прилагал никаких усилий к изменениям. Самое большее, что он когда-либо делал, было аккуратно увести Тома от расспросов о теоретическом потенциале окклюменции обратно к канители о трансфигурации уровня Ж.А.Б.А.
В задумчивости Том свернул пергамент и собрался вернуть его в нишу, но на мгновение замешкался. Он сомневался, что у него будет шанс вернуться в Министерство до летних каникул, поэтому лучше воспользоваться этой возможностью, пока она есть.
— Геминио, — пробормотал он, и второй пергамент появился рядом с первым, идентичный до последней складки и маленькой чернильной кляксы.
Он засунул скопированный пергамент в нишу и спрятал исходник в кармане мантии.
«Хорошо, — подумал он, довольный своей работой. — Они не наложили сглаз на пергамент для отпугивания чар дублирования. Ненавижу, когда они это делают».
Ему было интересно, что ещё сделали администраторы архива, чтобы превратить его в полезный ресурс, а не в свалку векового бюрократического мусора.
— Акцио документ D-I-шесть-восемь-два, — сказал Том, зачитывая кодовый индекс, написанный в конце пергамента.
Послышался шорох, как шуршание грязного сена, сгребаемого граблями по полу конюшни, и через полминуты туго свёрнутый свиток пергамента прилетел из темноты в ожидающую ладонь Тома.
Когда он его развернул, он увидел отличительный знак ОМПП и длинный список необычных имён, расставленных по датам.
Соня Житная (зач. 1919 г.) — Подача заявки на получение лицензии на импорт товарных материалов класса «B»: 7 сентября 1938 г.; 9 января 1939 г.; 29 июня 1940 г.
Олексий Харьковский (зач. 1924 г.) — Регистрация волшебной резиденции: 22 ноября 1939г.
Пертти Лехтинен (зач. 1923 г.) — Подача заявления на должность подмастерья Министерства 10-го уровня: 6 апреля 1940 г.
Казимеж Грозбецки (зач. 1927 г.) — Регистрация на экзамены Ж.А.Б.А. по заклинаниям, астрономии, древним рунам и прорицаниям: 14 апреля 1940 г.
Сигизмунд Пацек (зач. 1926 г.) — Подача заявки на на портключ: в Остенд{?}[Бельгия] — 5 мая 1940 г.; в Утрехт{?}[Недерланды] — 19 июня 1941 г., 28 ноября 1941 г., 7 марта 1942 г.; в Висбаден{?}[Германия] — 11 октября 1940 г., 3 апреля 1943 г.; в Эстергом{?}[Венгрия] — 22 января 1942 г.
Корнелис Вонк (зач. 1930 г.) — Подача официальной жалобы о нарушении Статута: 30 марта 1941 г.
Штеффан Альберс (зач. 1929 г.) — Штраф за хранение запрещённых материалов: 29 июля 1941 г.
Саломе Копачи-Маршалек (зач. 1935 г.) — Регистрация свидетельства о браке: 8 февраля 1942 г.
Эдвин Линдстром (зач. 1934 г.) — Подача заявки на получение лицензии на аппарацию: 17 августа 1943 г.
Список шёл и шёл по двум футам{?}[0,6м] пергамента и продолжался на обратной стороне.
Рядом с каждым именем была колонка различных дат, а в другой — список адресов. Должно быть, это были их адреса каминов — за чем ОМПП установили слежку во имя национальной безопасности.
«Зач.»
Том не был уверен, что это значит, но предположил, что это сокращение к «зачислен», дата поступления в учебное заведение. В Дурмстранг, раз в списке было имя мистера Пацека, а Институт Дурмстранга был его альма-матер. Или одной из его двух альма-матер: мистер Пацек проходил стажировку в Праге, но, когда перечислял свои достижения, всегда использовал дату выпуска, а не зачисления.
Это, должно быть, информация о каждом европейском émigré{?}[(фр.) эмигрант], который учился в Дурмстранге и пользовался услугами Министерства магии за последние несколько лет. В отличие от того, чем, по мнению Тома, они занимались (ничем), это была достойная работа Министерства. Приличные усилия, но он сомневался, что они принесли особый результат. Имён было слишком много, и не было никаких дополнительных указаний, объясняющих, почему эти люди представляют особый интерес. Возможно, один или два из них были шпионящими диверсантами, но Том был уверен, что большинство из них таковыми не являются.
Мистер Пацек был в списке. Том знал его как человека, изучавшего писательские труды Гриндевальда, — даже слушал которые речи вживую, на немецком в оригинале — и общался со своими старыми друзьями и одноклассниками в Европе. Но политический климат родной страны настолько не представлял для него интереса, что он предпочёл покинуть её, чем примкнуть к одной или другой стороне. Его политическая апатия была доказательством плачевного отсутствия решимости, но Том не мог винить его за стремление к самосохранению.
Он размышлял, знал ли мистер Пацек, что его имя было в списке, и сможет ли он узнать ещё какое-то имя. Большинство были выпускниками Дурмстранга текущего столетия, и, если в школе тоже было семилетнее образование, то некоторые из них учились в одно время с ним. Даже если они не были близкими товарищами, ему должно быть знакомо имя-другое.
Постучав палочкой по пергаменту, Том сделал копию и положил в свой карман.
Он признал, что остался несколько разочарован, что это была реакция Министерства на предмет Гриндевальда. Гриндевальд, в отличие от магловских армий Континента, не напал на берега Британии, но сверг несколько министров и установил свой режим. Разумеется, было лишь вопросом времени, когда он обратит свои глаза на Британию. Тому особо не за что было хвалить британское Министерство магии, но ему не нравилась идея, что залётный иностранец его захватит, даже если Гриндевальд выдвинет несколько полуприличных идей об управлении мира и что следует делать с маглами.
В возрасте четырнадцати лет Том восхищался простотой мира без Статута о секретности, потому что это означало отмену Указа о разумном ограничении волшебства несовершеннолетних, который был бичом всех детей, проводящих свои школьные каникулы, обтираясь с маглами, ведь их палочки надо было закрыть на замок и убрать с глаз долой. Мир, который Гриндевальд так красочно описывал в своих брошюрах, был миром свободы и порядка: свободой всех волшебников, которые скрывали свою сущность, и естественной иерархией для тех, у кого был талант и сила.
В возрасте семнадцати лет Том знал, что у него есть талант и сила. Он знал, что ему не нужно внешнее подтверждение его природных способностей. Какая-то маленькая, незначительная часть его также поняла, что богатство и привилегии, дарованные ему за рождение Риддлом, ничего не значили в утопии видения Гриндевальда. Если бы Том не встретил свою бабушку и не узнал о своём происхождении, какой-то активист-революционер, немецкий Робеспьер{?}[Французский революционер, адвокат, один из наиболее известных и влиятельных политических деятелей Великой французской революции.] в остроконечной шляпе, мог бы увидеть дом на холме и захотеть его, и ему ничего не стоило бы выгнать магловских обитателей и забрать — поместье, все моторы и лошадей, оранжерею и сады себе.
