Диана Крымская - Черная роза
«А вот детей у него еще нет, — продолжал этот господин. — Ваш сын, выходит, — его первенец. Очень красивый мальчик! Подойди сюда, маленький Робер. Не бойся!» Я повернула сыночка к этому человеку. «Иди же сюда! Я — твой дядя! — сказал красавчик и взял моего сына за руку. — Да… Одно лицо!.. И глаза — такие же серые…» — И он вдруг оттолкнул моего мальчика от себя. Лицо его как-то странно исказилось.
«Ну, Тереза, — произнес он. — Раз уж я сюда приехал, причем по твоему желанию… Думаю, мы с тобой должны поладить. — Теперь он обращался ко мне на «ты». — Ты очень красивая женщина, и ты мне нравишься. И, верно, не откажешь своему родственнику — ведь мы теперь с тобой в родстве, не так ли? Ты не будешь ломаться. А твоя подружка, мне кажется, пришлась по душе моему Франсуа. Здесь, конечно, тесновато для четверых. Но мы как-нибудь устроимся.»
Я поняла, чего он хочет. Вот негодяй! Он протянул ко мне руки, но я отпрыгнула к стене, сорвала с нее свой лук и, натянув его, мгновенно наложила стрелу и направила ее в грудь этого наглого красавчика.
«Убирайтесь отсюда! — крикнула я. — Иначе я выстрелю в вас! И знайте, что стреляю я хорошо!» Но негодяй ничуть не испугался. «Ба! Да ты просто амазонка! — воскликнул он со зловещей улыбкой. — Только вряд ли твоя стрела пробьет мои доспехи. Они из лучшей стали, красавица. — И он расстегнул свой плащ, и я действительно увидела под плащом стальные латы. А он крикнул: «Франсуа! Хватай девчонку!».. Не успела я и глазом моргнуть, как к горлу Франшетты слуга приставил кинжал. Робер заплакал от испуга, забившись в угол за лавку. «Брось свой лук, дурочка, — почти ласково сказал господин. — Или Франсуа перережет твоей подружке горло. И знай, что он не раз этим занимался. И рука его не дрогнет.»
Мари!.. Мне не надо было делать этого… Надо было выстрелить… И тогда бы все было по-другому. Но Франшетта смотрела на меня такими глазами… Я видела, как острое лезвие кинжала врезается ей в горло. Как потекла из пореза кровь. И я бросила лук. Господин выхватил свой меч из ножен — и ударил меня рукоятью по голове. В глазах у меня почернело, и я упала на пол.
…Когда я очнулась, Мари… Оказалось, что я привязана к лавке. Своим собственным платьем, изрезанным на полосы. Я была совсем нагая, Мари. А Франшетта лежала на полу, тоже связанная, и тоже голая. Бедняжка тихо всхлипывала. Мы обе понимали, что нас ждет. Но ее мне было жаль гораздо больше, чем себя, — ведь я уже была замужем… А Франшетта была невинной девушкой. Наших мучителей не было видно. Но они были недалеко, за дверью, и я слышала их голоса. Я попыталась, как могла, шепотом, успокоить Франшетту. И подготовить ее к тому, что ей предстояло вынести.
Но где же Робер? Уж ребенку-то эти скоты не причинят зла! Я позвала его. Он вылез из-за лавки и обнял меня своими маленькими ручонками. Я сказала ему: «Спрячься, сыночек. Молчи и не показывайся на глаза этим господам, пока они не уедут. И, ради Бога, заткни ушки пальчиками. Ты сделаешь, как сказала тебе мама?» Он кивнул. «Вот и умница. Спрячься под лавку… И не вылезай, пока господа не уедут подальше от нашей избушки.» Он опять кивнул. Он был совсем маленький, Мари… Но уже многое понимал. Я слышала, как сынок полез под лавку. И тут же открылась дверь, и вошли красавчик со слугой.
«Ну, Франсуа, — сказал красавчик, — и я увидела, как блестят его глаза, — у нас в клетке две пташки. И обе очень красивы. Какая тебе больше нравится?» — «О что вы, монсеньор, — с отвратительной улыбкой ответил слуга. — Выбирайте вы. Разве я могу лишить вас, своего господина, такого удовольствия?» — «Ну что ж… В таком случае, попробуем сначала шлюху моего кузена, — сказал красавчик. — Посмотрим, что святоша Робер нашел в этой грязной потаскушке. А ты можешь взять себе ту, Франсуа.»
«Умоляю вас всеми святыми, господа, — сказала я. — Не трогайте Франшетту. Вы можете меня даже развязать. Я сделаю все, что вы мне прикажете. Но пощадите мою подругу. У нее никогда не было мужчины. Кто возьмет ее замуж после этого?» — «Так девчонка девственница? — обрадованно воскликнул красавчик. — Франсуа! Подожди немного! Ты получишь после меня шлюху моего братца… а девчонку хочу я!» — «Как прикажете, монсеньор», — осклабился слуга. Я поняла, что все мольбы напрасны. Что эти двое не пощадят нас… О, только бы Робер сидел тихо и не высовывался!
Слуга помог хозяину снять латы. Затем красавчик скинул штаны и лег на меня. Я решила быть покорной и не кричать. Вдруг сын услышит мой крик? Да и пугать Франшетту своим сопротивлением мне не хотелось. Я понимала, что ждать жалости от этих двоих нечего. И, если мы будем непокорны, нас могут избить. А с моей бедной подружкой будут жестоки, и причинят ей лишние страдания. Я верила, что эти негодяи сделают с нами то, что им хочется, и уберутся восвояси.
Сначала я молчала. Но красавчик явно хотел сделать мне больно. И ему это удалось. Я застонала… И еще… По лицу моего мучителя я видела, что мои стоны ему нравятся. О, Мари, это был страшный человек!
И тут это чудовище вскрикнуло… И я в ужасе увидела, что на ноге у него мой Робер. Он вылез из-под лавки и вцепился своими зубками в икру красавчика. Да с такой силой сжал челюсти. что просто повис на ноге мерзавца!
Франсуа подскочил к лавке и не без труда, схватив за шиворот, оторвал моего сыночка от своего господина. Я увидала кровь, бегущую из икры моего мучителя. И кровь на ротике Робера.
«Вот злобный щенок! — воскликнул красавчик, потирая укус. — Ублюдок!.. весь в папашу!» — «Что с ним делать, монсеньор?» — спросил слуга. А мой сыночек вырывался из его рук. — «Что делают со щенками? Утопи его. Отнеси к реке… И брось в воду!» — И, Мари… — Тут голос Терезы совсем стал бесцветным. — И, Мари, этот монстр Франсуа взял моего сыночка под мышку… И вынес из дома…
Доминик почувствовала, как слезы покатились из ее глаз. Несчастный маленький Робер! Несчастная мать! Что Дом могла сказать ей?.. В этом горе не могло быть никакого утешения.
— Когда Франсуа вернулся, — продолжала Тереза, — красавчик спросил его: «Ты утопил ублюдка Робера?»… «Да, — ответил слуга, — мальчишка только пискнуть и успел, когда я кинул его в реку!» … Ах, Мари! Тут я, кажется, закричала… забилась… И лишилась чувств.
Очнулась я от страшных криков Франшетты. Красавчик вонзал в нее кинжал… он бил мою подружку по животу… по груди… Кровь так и брызгала во все стороны. Это был кошмар наяву, Мари… И я опять погрузилась в темноту.
…Я пришла в себя от холода. Я лежала со связанными за спиной руками на берегу Вьенны. Стояла глубокая ночь. Я чувствовала, что к ногам моим что-то привязывают. «Ну, — сказал голос красавчика, — мальчишку и одну шлюшку мы отправили на корм рыбам. Теперь дело за второй. Франсуа! Ты ей руки крепко скрутил?» — «Не беспокойтесь, монсеньор… Накрепко! К тому же она в обмороке. А с камнем на ногах она сразу пойдет ко дну!» — «Ну… Тогда — раз, два, взяли!» Меня подняли и швырнули в воду. Я успела набрать в грудь побольше воздуха… И, оказавшись под водой, попыталась разорвать путы. И мне это удалось. Потому что мое платье, которым меня связали эти изверги, было старое и ветхое. А я, Мари, сильная. Я освободила руки. Нагнулась — и мне удалось развязать узел на спутанных ногах, к которым был привязан большой камень. Я вынырнула и позволила течению унести меня подальше от того места, где убийцы кинули меня в воду. Потом я вылезла на берег.
