Сычев К. В. - Роман Брянский
Глядя на свою цветущую, немного располневшую дочь, князь Роман, тем не менее, чувствовал, что не все у нее ладно: прошло уже двенадцать лет после ее свадьбы, а детей-то господь Бог, увы, им так и не дал! А где уж тут семейное счастье? Радовало лишь отношение князя Владимира к его дочери.
– Ты не горюешь, сынок, – спросил его как-то князь Роман, – из-за бесплодия супруги?
– Это все от Господа, батюшка, – ответил тогда князь Владимир. – Без Его воли дети не родятся! Мы молимся Господу и просим даровать нам хоть бы одного ребенка, но пока не получаем ответа. Да и зачем обращаться к Богу по суетным делам, постоянно надоедая? Это – грех, а не праведность!
– В самом деле, философ, – подумал тогда князь Роман. – Не зря его так прозвали!
Не радовали брянского князя и набеги на литовские земли. Никаких военных успехов они не принесли, поскольку литовская знать уклонялась от сражений, отсиживаясь в хорошо защищенных городах и крепостях. Торжествовали лишь воины Ногая: захватывая небольшие городки и села, татары добывали множество пленников, которых потом с большим барышом продавали в Кафе и Крыму. Роману же оставалось лишь метаться взад-вперед со своей конницей, преследуя беззащитных людей.
Другое дело, сражения в Болгарии! Там приходилось биться с настоящими, хорошо вооруженными и обученными, бойцами. Победа над большим болгарским войском далась нелегко: сам Ногай потерял двух лучших воевод! Именно в это лето сложил свою голову славный Цэнгэл. Разъяренный Ногай посадил на кол взятого в плен болгарского военачальника. А брянские полки потеряли лишь с полсотни дружинников, среди которых – три десятка ранеными. Что ж, такова судьба воина!
По прибытии в Брянск воевода Добр объехал семьи погибших дружинников, высказал им от имени своего князя соболезнования и передал часть причитавшейся покойным военной добычи. Князь Роман еще ни разу не припоминал такого скорбного года! Несмотря на торжественность встречи с колокольным звоном и крестным выходом всех городских священников, он чувствовал в груди какую-то тяжесть и стеснение. Да и день, когда брянский князь въехал в свой наследный город, был сырой и мрачный.
Предчувствие не обмануло князя: в охотничьем тереме уже не было хозяйки: скончалась его возлюбленная Аринушка! – Как же это случилось? – вопрошал расстроенный князь Роман. – Почему умерла такая молодая?
Но никто не отвечал на его горькие вопросы. Лишь один отец Арсений сказал, опустив вниз глаза: – Все в Божьих руках, великий князь! Значит, так было предначертано! Кому дана долгая и несчастливая жизнь, а кому – короткая, но полная радости! Без страданий почила твоя ключница, значит, ее душа ушла прямо к Господу!
– Но ведь она не была замужней женкой, святой отец, – возразил на то Роман Михайлович. – А это же блуд, как когда-то говорила моя княгиня!
– Не говори такое, государь! – ответил молодой священник. – Блудом называется такое дело, когда женка любит не одного мужа, но отдается бесстыдно многим! Но эта Аринушка любила только одного тебя, великий князь, и всем своим горячим сердцем. Пусть же ей за это будет царствие небесное! Аминь!
От этих благостных слов полегчало на сердце у князя и у него на глазах появились горькие слезы. Священник Арсений его успокоил, однако не унял до конца душевную тоску.
Тут же едва ли не на глазах у Романа Брянского скончался и отец Игнатий.
Князь пошел проведать его в старческой келье, а навстречу ему выбежал старый дьячок, рыдая и обливаясь слезами. – Скончался наш отец Игнатий, князюшка, – верный сподвижник покойного плакал, как ребенок. – Я вот только зашел к батюшке, а он едва теплится. – Сынок, принеси мне холодного кваску, – только и успел молвить. А когда я побежал за квасом, он угас, как свечечка…
Смерть отца Игнатия лишь на пару дней потеснила скопившуюся в груди князя скорбь по Арине. После похорон своего любимого наставника князь уединился в светлице охотничьего терема и никого не принимал. Княгиня Анна попыталась расшевелить своего мужа, однако он был суров с ней и холоден.
– Мы с тобой, матушка, теперь жалкие старики, – сказал он супруге, когда та прижалась к его груди, рассчитывая на ответную ласку. – Пора бы нам о Господе подумать, а не в объятиях нежиться!
Обиженная княгиня вздрогнула, отошла от князя и, заплакав, покинула его заветный терем.
Место княжеской ключницы теперь заняла стройная высокая Зося, которая всеми силами старалась отвлечь Романа Михайловича от его горьких мыслей. Только в объятиях своей новой возлюбленной брянский князь ощутил, наконец, душевный покой. Как оказалось, Зося имела не только много телесных достоинств! В свое время купец Илья не пожалел денег на образование своих любовниц: молодая женщина умела читать и писать, хорошо разговаривала по-русски, польски и татарски. Новая ключница имела даже лекарские навыки, и когда князь Роман слег по зиме, простудившись на дальней охоте, красавица Зося без труда и помощи врачей выходила своего возлюбленного. А тут уже по весне князь Роман со своим воинством отправился к воеводе Ногаю. Там, в далекой степи, в походах и жарких сражениях он вновь ощутил всю прелесть своей жизни. А когда завершился Ногаев поход на Литву, и великий татарский полководец предложил ему возвращаться назад в Брянск, князь Роман почувствовал, что ему не хочется ехать домой. – Мы лучше пойдем, государь, на презренных ясов, – сказал он Ногаю, – и поможем моему сыну Олегу. Конечно, если они еще не побили тех злокозненных врагов!
– Ну, что ж, Ромэнэ, – кивнул одобрительно головой темник Ногай, – не зря ты – именитый воин! Если решил послужить Мэнгу-Тимуру, то я не в обиде. Да возьми с собой в поход красных женок. Есть тут две красавицы, как раз для тебя. Большегрудые и толстозадые! Ты их еще тогда заприметил!
– Да ненужны мне эти женки, государь, – улыбнулся князь Роман, – поскольку ты сам положил на них глаз! А я о них и не думал. Это твоя добыча!
– Надоели мне эти женки, Ромэнэ! – весело ответил на это Ногай. – Моя Чапай этого не любит! Мне же так пришлась по душе моя женка из грэкэ, что не хочу ее сердить новыми зазнобами!
Пришлось князю принять этот подарок Ногая, поместив молодых и красивых пленниц в большую, устланную мягкими коврами арбу.
– Сгодятся на ночных привалах, – решил про себя князь. И он не прогадал. Обрадованные тем, что русский великан увез их от жестоких татар, молодые красавицы старались изо всех сил скрасить ему тяжелый дальний путь.
Однако в эту ночь князь Роман не полез в арбу к своим новым возлюбленным. Как только его отряд перешел бурный, но неглубокий Терек и приблизился к холмистой, переходившей в горы, местности, он сам возглавил свой сторожевой отряд и долго, пока не забрезжил рассвет, обходил наскоро разбитый палаточный лагерь, проверяя бдительность ночной стражи.
