Лариса Черногорец - Крепостной княжич
— Заткнись, дура, я твой хозяин, — и поморщившись добавил, — …Пока!
— Э! Ты потише, Фролушка, товар не порть, им лицом работать.
— Сейчас Семен Ильич пусть другим поработают, Ты сам знаешь порядок! Порченые за одни деньги, нетронутые — за другие, если сами не проверим, потом неприятностей не оберемся. Кто у нас непроверенный товар купит, потом больше уж и не обратиться. Всегда проверяли, чего на этот раз!
— Погоди, так всегда ж доктор проверял. Ты ж не доктор! — Семен Ильич расхохотался.
— Где мы с тобой теперь доктора возьмем, того уж и след простыл, а новых людей посвящать и вовсе ни к чему. А уж порченую от непорченой я отличу.
— Ну, как знаешь, только смотри сам не попорть, — Семен Ильич хохотал от души, — Доктор! Делай, как знаешь, я в трактир, вернусь через час, потом потолкуем, — и еще раз усмехнулся, — Ишь ты! Доктор!
— Заходи по одной! — Фрол потер руки и, развязав тесьму на портах, вышел за дверь.
Девушки, всхлипывая, стали раздеваться. Ульяна ни жива, ни мертва, сидела, забившись в угол.
— Заходи первая! — послышался крик из-за двери.
Все как один сидели нагие, никто не шевельнулся. Фрол в ярости в одной рубахе заскочил в комнату.
— Я сказал, заходи!
Ухватив первую с краю, он вытянул её в дверь. За дверью послышалась возня, всхлипывание. Через минуту она зашла назад и стала натягивать одежду.
— Следующая, Заходи!
Девушки по одной выходили и заходили, одеваясь. В заплаканных лицах нельзя было узнать прежних красавиц, распухшие красные глаза, губы. Они перешептывались о чем-то, друг с другом, Ульяна только слышала «сказал — повезло», «девка».
— Заходи! Крик Фрола на этот раз был обращен к ней. Она осталась последней. Гордо подняв голову, она вышла и закрыла за собой дверь
— Ладная красавица, ох и ладная, вот если еще и не порченая, ну-ка признавайся! Был у тебя кто!
Ульяна молча, с вызовом смотрела в его глаза.
— До тебя все были как на подбор, дорогой товар — он грубо тискал девушку, — Неужто удача, за девку-то и по восемьсот рубликов не грех взять, а за бабу, хоть и красивую, граф больше сорока червонцев не даст ни за что. Ну что молчишь! Был кто!?
Разъяренный её дерзостью он перегнул её через стол и запустил руку между её ног.
— Вот черт! Порченая дрянь!
Он ударил её по лицу. Она потеряла сознание.
Пришла в себя от ледяной воды. Дунька из ушата окатила её несколько раз. Мокрая, дрожащая от холода Ульяна поднялась на ноги. Семен Ильич и Фрол бесцеремонно разглядывали её.
— Да! Фролушка, прокол у нас с тобой вышел, ну да что делать, хоть сотню сверху возьмем и то ладно, баба красивая, — он повернулся к Ульяне, — Что ж ты милая, честь свою не сберегла? А я то думаю, что это барыня твоя тебя так задешево отдает, болтливая, говорит! А ты оказывается не только болтливая. Ну что, покажешь что умеешь?
Всю оставшуюся ночь Ульяна проклинала Федора, который подбил её на преступление, Дашу, которая так жестоко с ней обошлась. Под утро её отпустили, она вернулась в комнату, упала и заснула мертвым сном.
* * *Коляска, в которой сидели Даша с Никитой и Порфирием, проехала мимо указателя Верхняя Аникеевка и остановилась неподалеку от маленького беленого особняка, увитого диким виноградом. Пройдя через ворота Даша увидела пятерых сорванцов — явно барчат- погодков веселящихся на площадке перед домом. Дама в чепце с вязаньем сидела в плетеном кресле-качалке с вышивкой и изредка покрикивала то на одного, то на другого. Даша подошла к ней:
— Простите, это у вас продаются люди?
— Это к сыну, проходите в дом. Ванька!
Из дома выскочил молодой толстощекий парень в красной холщовой рубахе, с прилизанными на пробор посередине волосами.
— Проводи к барину господ!
В гостиной на первом этаже, довольно уютно обставленной, однако далеко не по последней моде, сидел моложавый господин в домашнем халате и туфлях, и, держа за руки свою, явно беременную очередным ребенком супругу, ворковал ей что-то на ушко. Увидев гостей, он подскочил и направился к ним:
— Присаживайтесь, мадмуазель, присаживайтесь, — он подвинул Даше стул, — Чем обязан?
— Позвольте представиться, Дарья Дмитриевна Домбровская из Зеленого Хутора. Мы по поводу душ, вы продаете?
— Ах, голубушка, да вы верно родственница Дмитрия Алексеевича! Дочь, если не ошибаюсь, больно уж вы на маменьку вашу похожи. Мы имели честь быть представленными в Петербурге…А как батюшка, матушка как?
— Матушка умерла, батюшка в отъезде, — Даша вздохнула, увидев его неподдельно расстроенный взгляд. — Так что господин…
— Теребятьев! Дарья Дмитриевна, простите, забыл представиться Семен Семенович Теребятьев!
— Семен Семенович! Так что с вашими душами?
— Демографический взрыв, матушка! Демографический взрыв! Каждая баба в моих деревнях чуть не каждый год родит, да по двойне бывает!
Его беременная жена хихикнула
— Народу столько, что не прокормить! Да и по закладным пора платить.
— Мы, матушка, — Семен Семенович чесночным духом зашептал ей на ухо, — Знатно вложились в наши свинарни, теперь от них основного доходу ждем, у них там тоже демографический взрыв, — он зашептал еще тише, — Да вот еще теща завещание оставила, уж второй месяц при смерти, ждем-с! Пришлось даже поместье заложить, а пока вот, спасаемся от перенаселения, — и он захихикал
— Мне нужен знающий конюх и горничная.
— Только двоих? — Семен Семенович недовольно скривился, — А для полевых работ душ двадцать? У вас, я слышал, знатная пшеница родится!
— Можно и для полевых работ, только конюх и горничная в первую очередь.
— Ванька! — Семен Семенович крикнул зычным голосом. Приведи Наталью, рябую, да арапа нашего позови, да с десятка два молодежи, что мы с матушкой давеча отбирали.
Через десять минут во дворе усадьбы собралось два десятка парней, лет пятнадцати-семнадцати, а в гостиную ввели рыжую веснушчатую девушку. Та стояла понурая и чуть не плакала. Порфирий подошел к ней:
— Ты барышню причесать, одеться помочь, ну там мелочи всякие женские сможешь?
Наталья подняла глаза и кивнула.
— Ванька, куклу поди принеси что Наташка заплела! — подала голос жена Семена Семеновича.
Ванька принес барскую куклу. На голове у той высилась замысловатая прическа из локонов и кос.
— Ну что же, работу твою я вижу, чего не знаешь — объясню, — Даша подошла к ней и погладила её по руке, — Не бойся, я тебя не обижу. Никита, Порфирий. Поглядите, что там с остальными.
Никита с Порфирием вышли во двор. Осмотрев молодежь, Порфирий кивнул Дарье — дескать, можно брать. Во двор особняка вошел смуглый черноволосый парень в белой рубашке. За ним прихрамывая, бежал Ванька.
