Карин Монк - Твое нежное слово
– Отличная идея, Берт, – с энтузиазмом воскликнул потрясенный Стэнли.
– Да уж, – сказал Берт, довольный собой. – Тогда вперед, Стэнли. Старик говорил, что нам перепадут хорошие денежки, если при следующей встрече мы дадим ему полный отчет. Если дело и дальше так пойдет, думаю, у нас скоро будет большая квартира, а у тебя своя собственная кровать.
– Правда? – Глаза Стэнли расширились. – С перьевой подушкой?
– Посмотрим, – сказал Берт, пытаясь манипулировать ожиданиями сотоварища. – Если мы остановим ее светлость на пути к Африке, кто знает, сколько заплатит старый болван? Пока она здесь, за ней нужно следить, а кто сделает это лучше нас?
– Мне нравится за ней следить, – радостно объявил Стэнли. – Она исключительный экземпляр.
– С помощью этого исключительного экземпляра мы как следует приоденемся, – пообещал Берт, пристально глядя на дом Камелии. – А пока присмотрим за ней.
Глава 4
– Потом я кладу монету вот так, взмахиваю рукой, говорю волшебное слово, и… монета пропала! – Саймон пошевелил пальцами, чтобы показать восхищенной аудитории, что он нигде не спрятал шиллинг.
Байрон в замешательстве свел рыжие бровки:
– Ты забыл сказать волшебное слово.
– Послушай, Байрон, какая разница, сказал его Саймон или нет? – спросила Фрэнсис, закатив огромные сапфировые глаза. В четырнадцать она избавлялась от последних признаков детства и стремилась продемонстрировать, что она уже не дитя. – Это не настоящее волшебство, это трюк.
– Но умный трюк, – дружелюбно объявила Мелинда. Она не хотела, чтобы Саймон подумал, что они не ценят его галантные попытки развлечь их. Мелинде была семнадцать, она унаследовала от матери изящные скулы и блестящие рыжевато-золотистые волосы. Ее отличало игривое поведение юной девушки, которая очень скоро превратится в изящную молодую женщину. – Разве ты так не думаешь, Юнис?
– Что особенного в том, что монетка скользнула в рукав? – ответила Юнис, орудуя над тестом. – Лучше бы помогли мне делать шотландский пудинг, – добавила она, заправляя седые волосы под накрахмаленный белый чепец. – Мисс Женевьева и его светлость скоро вернутся, и вы все есть запросите.
– В вашем возрасте я целыми днями таскал денежки у разных франтов, и никто ни разу не заметил, как пенни пересекает мою ладонь, – похвастался Оливер, энергично начищая серебряную ложку. – Конечно, меня тогда мало интересовало, заметили ли они, что их карманы немного полегчали. Я был проворным, как кролик, и они лишь чувствовали, что их ветерок по заднице погладил. Вот что такое волшебство! – со смехом фыркнул Оливер.
– Лучше бы ты научил этих голубчиков превращать одну монету в три, – предложила Саймону Дорин. Ее худое лицо еще больше напряглось, когда она принялась свирепо отбивать тонко нарезанную телятину. – По крайней мере, от этого была бы польза.
– Ты так думаешь? – Саймон положил правую руку на кухонный стол, трижды стукнул по ней левой, поднял обе руки, и под ними оказались три блестящих шиллинга.
– Чудесно! – взвизгнул Байрон. – Теперь преврати их в шесть.
– Боюсь, три на сегодня мой предел, – признался Саймон. – Возможно, в следующий раз.
– Только шесть? – усмехнулся Оливер. – В хороший день я делал две дюжины монет или даже больше, вот это настоящее волшебство!
– Это воровство, так действуют карманники, – скривив губы, заметила Дорин.
– Все равно это искусство, и крошечный Байрон имеет к нему настоящий талант. – Оливер, прищурившись от удовольствия, нежно глядел на мальчика. – Может, после обеда я надену пальто, и мы поиграем в парке в карманников. Что скажете, Фрэнсис и Мелинда? В прошлый раз Мелинда так тихо вытащила у меня табакерку, что я ничего не почувствовал.
– Да, у его светлости было что сказать об этих играх, когда Мелинда подошла обнять его и вытащила из кармана его лучшие золотые часы так, что он ничего не заметил, – серьезно напомнила Юнис.
– Он сказал, что не понимает, почему все его дети должны выучиться на карманников, прежде чем выйти в жизнь, – добавила Дорин, шлепнув телятину на горячую сковороду.
– Вовсе не обязательно применять все свой умения на практике, – философски заметил Оливер. – Саймон сейчас в порядке, но если бы он в свое время не умел красть, то бедняга умер бы с голоду, такова печальная правда.
Байрон со страхом посмотрел на старшего брата.
– Ты действительно голодал, Саймон?
– Нет, – уверил его Саймон. – Оливер любит преувеличивать.
Байрону было только одиннадцать. Саймону было на два года меньше, когда Женевьева спасла его из грязной камеры в тюрьме Инверари. Байрон прожил всю свою короткую жизнь в комфорте и безоговорочной любви. Хотя Женевьева изо всех сил старалась объяснить своим трем самым младшим детям, что не всем людям, которые ежедневно борются за существование, так везет, одиннадцатилетний Байрон не понимал, что это значит.
Саймон не видел причин просвещать мальчика.
– А теперь, когда вы закончили свою магию, выжимайте апельсиновый сок для крема. – Юнис махнула перепачканной в муке пухлой рукой в сторону вазы с апельсинами. – Я его сегодня специально сделаю, поскольку Саймон остается у нас. Он любит крем. Мелинда, помоги мне почистить картофель, А ты, Фрэнсис, нарежь лук.
– А мне что делать? – спросил Байрон.
– Иди сюда и почисти серебряный чайник кусочком кожи, – предложил Оливер. – Три сильнее, пока свое лицо в нем не увидишь.
Саймон встал из-за стола, снял сюртук и закатал рукава рубашки.
– Видела бы ты, какую соковыжималку я для тебя сделал. Юнис. Думаю, она бы тебе понравилась, – сказал он, разрезая апельсины пополам. – Кладешь половинки в коробочку, и весь сок тут же выжимается. Потом выдвигаешь ящик и выливаешь сок куда надо.
Юнис в замешательстве смотрела на Саймона.
– Сок стекает в ящик?
– В маленький. В одном углу есть носик, чтобы было легче сливать сок.
– А куда деваются выжимки? – поинтересовалась Дорин.
– Остаются в коробке на решетке.
– Навсегда? – нахмурилась Дорин.
– Нет, потом их надо вынуть и вымыть коробку.
– Прекрасная идея, – объявил Оливер, почувствовав, что женщины с трудом представляют хитрое изобретение Саймона. – Сказать не могу, как мечтал я о такой машине, которая спасла бы меня от выуживания косточек из сока.
– Я уверена, это было прекрасное изобретение, – сказала Юнис, положив тесто в горшок и накрывая его чистой салфеткой. Но, похоже, слова Саймона ее не очень убедили.
– Я сделаю другую, Юнис, – пообещал Саймон, выжимая апельсины на обычном стеклянном конусе. – Тогда ты поймешь, насколько она лучше старой.
