Джен Хадсон - Храбрая леди
— О, моя дорогая, мне так жаль. — Люси обняла подругу. — Я должна была заметить, что ты в трауре. Какая трагедия. Я бы просто не выдержала, если бы потеряла Ричарда. Я была бы подавлена. Безутешна. Ты очень смелая и сильная.
Сахарная Энн чувствовала себя ужасно виноватой, что позволяет думать, будто Эдвард мертв.
— Я ценю твое сочувствие, Люси, но я смирилась с его… уходом. Расскажи мне побольше о своем Ричарде.
Люси с легкостью отвлеклась, поскольку была совершенно очарована человеком, который, если ее послушать, обращался с ней как с королевой; она с удовольствием продолжила рассказывать о его невероятных достоинствах.
— Я так тоскую без него.
— Тоскуешь?
Люси вздохнула:
— Да. К сожалению, ему часто приходится уезжать из дома. Я нередко сопровождаю Ричарда в деловых поездках, но на сей раз он отбыл в Южную Америку и сказал, что едет в такое место, которое совершенно не годится для леди. Он заключает контракт на бананы, я думаю. Его не будет еще две недели: из-за этого и из-за ужасного состояния моего папы я совершенно не нахожу себе места.
Люси продолжала что-то лепетать, но Сахарная Энн не понимала смысла слов. То, что она услышала и уловила — «ужасное состояние папы», — заставило ее похолодеть. Мозг ее больше ничего не воспринимал. Она положила свою руку на руку Люси, пытаясь остановить поток слов.
— С твоим отцом что-то не так?
— О Боже, да. У него был апоплексический удар. Я два дня сидела с ним. Доктор упорно утверждает, что мой отец поправится, но ему нужен полный отдых и постельный режим в течение нескольких недель. Я наняла очень умелую и опытную сиделку. Это так грустно! Видеть, как сильный мужчина лежит и не встает… Его речь нечленораздельна, часть тела парализована. Одна сторона лица как у выдохшейся гончей, которая была у Честера Брауна. Ты помнишь Честера? Он теперь гробовщик.
— Понятно, — сказала Сахарная Энн. Ее мысли неслись галопом. — Твой отец принимает посетителей?
— О нет. Доктор только мне позволяет оставаться с ним сколько угодно. Он говорит, что судье нужен полный покой или произойдет второй удар. Тогда он уйдет от нас…
— Мне жаль, — сказала Сахарная Энн. Ей было на самом деле жаль — не только судью, но и своих надежд на то, чтобы разделаться с Фицуорреном с помощью Люси. Теперь ей нужно придумать новый план.
Она взяла подругу за руку и поцеловала в щеку.
— О, Люси, повидаться с тобой было просто замечательно. Я часто вспоминаю, как мы с тобой играли в детстве, и надеюсь, что скоро нам удастся снова встретиться.
Хотя Люси не могла ей ничем помочь, Сахарная Энн действительно была рада увидеться со своей подругой. Когда вся эта неразбериха с Эдвардом закончится, она вернется в Галвестон и проведет побольше времени с Люси.
Но неразберихе пока не было видно конца, и время поджимало.
Сахарная Энн встала.
— Нам надо еще о многом поговорить; к тому же мне бы хотелось познакомить тебя с моими детьми. И в какой-нибудь день я бы повела тебя в наш крикетный женский клуб. Помнишь, как мы играли на лужайке у твоего дедушки? Как мы забавлялись! И как снова позабавимся! — Люси весело засмеялась. — Мы с тобой развлечемся, на острове полно возможностей для этого. Есть изумительная программа на эти выходные в оперном театре, ты должна пойти со мной. Где ты теперь живешь? Завтра я заеду к тебе, и мы наметим наши планы.
— Я остановилась на Черч-стрит у кузины моей бабушки, миссис Ла Вин, которая тоже очень больна. Может быть, ты знаешь ее?
Люси внезапно побледнела и посмотрела вдаль.
— Мы… фактически мы не знакомы. Я слышала о ней, конечно, но мы вращаемся… в разных кругах. Я… я не смею пойти к ней в дом, поскольку она больна, и… я надеюсь, ты сама приедешь ко мне… снова.
Сахарная Энн почувствовала, что между ними возник странный барьер, стоило ей упомянуть о Тристе. В другое время она бы не обратила внимания на реакцию подруги, но сейчас никак не могла себе позволить подобную роскошь.
— Это потому, что я остановилась в доме миссис Ла Вин?
— Нет, дорогая моя, нет. — Голос Люси звучал чересчур беспечно. — Я лишь имела в виду, что мы с ней из разных кругов. Она значительно… старше, чем наши друзья, сама понимаешь. У нас мало общего. И… прости, дорогая, я совсем заболталась, а мне срочно нужно ехать к папе, посмотреть, как он там. Я молюсь, чтобы он пережил эту ночь. Позволь мне проводить тебя.
Сахарная Энн пристально взглянула на подругу.
— Люси, что-то есть еще, о чем ты недоговариваешь. Ты никогда не умела лгать и до сих пор не научилась.
Лицо Люси порозовело.
— Хорошо… Но это только слухи.
— И что говорят?
— Я… я слышала, что некоторые… личности с сомнительной моралью живут у нее в доме. Ну, мои друзья… я имею в виду друзья Ричарда… — В этот момент раздался бой часов, и Люси повела себя так, словно этот звук означал отсрочку повешения. — О, дорогая, неужели столько времени? Боюсь, я должна лететь к папе и отпустить медсестру.
Она проводила Сахарную Энн до двери.
— Было так чудесно увидеть тебя. Приходи, пожалуйста, снова.
Никакого упоминания о крикетном клубе или оперном театре больше не прозвучало, однако Сахарная Энн справилась с собой и улыбнулась.
«Я приеду, когда ад замерзнет», — мысленно добавила она. Снобов ей удавалось узнавать безошибочно.
Сахарная Энн быстро зашагала по тротуару к экипажу. Каким надменным снобизмом заразилась Люси с тех пор, как дедушка Джейкоб привез молодого поверенного, стремившегося выбиться в люди, и его семейство на остров, а потом помог ему открыть практику. Если бы не дедушка, Стэнфорд Маллой никогда не добился бы успеха в бизнесе и не поднялся до таких высот в своей судейской карьере. Сахарная Энн хорошо помнила ту неделю, когда прибыло семейство мистера и миссис Маллой — с Люси и малышкой Элли: они остановились в доме Спайсеров на несколько дней, пока не подыскали для себя собственный дом. Сахарная Энн и Люси сразу подружились; они спали в одной кровати, играли игрушками Энн, а Люси даже носила одежду Энн, потому что ее собственные платья и ботинки истрепались.
Когда Сахарная Энн сказала об этом матери и спросила, можно ли предложить одно из платьев Люси, чтобы она надела его на долгожданный пикник, ее мать сразу исчезла на чердаке. Очень скоро она появилась с ворохом платьев, из которых выросла дочь и которые прекрасно подошли Люси.
Девочки были ближе чем сестры-близнецы до тех пор, пока дедушка Джейкоб не отправил Сахарную Энн в школу, далеко от дома и друзей, от всего, что она любила. Несколько лет они писали друг другу, искренне обещая остаться подругами навсегда.
