Барбара Картленд - Укрытые любовью
— Но я же здесь, — успокоил ее Лайл. — А теперь давайте придумаем, что нам делать с греком до отъезда.
Надин подняла голову и посмотрела на Лайла.
— Вы... не... убили его?
Лайл покачал головой.
— Нет, хотя мне очень хотелось это сделать.
— Г-где он? — спросила она испуганно.
— Пока он без сознания валяется на полу в моей комнате. К несчастью, там нет шкафа, в котором я мог бы запереть его на ночь. Впрочем, я и сейчас никому не пожелал бы увидеть, в каком он состоянии.
Девушку била нервная дрожь.
— Вот что я с ним сделаю, — тихо сказал Лайл. — Вы ложитесь в постель и спите. Я принесу сюда мой матрас и останусь с вами. Прежде чем грек придет в сознание, мы покинем гостиницу.
— А паром... придет?
— Он прибудет завтра в семь утра. Мы дождемся его.
— В-вы... уверены, что он... грек... не пойдет за нами... и не устроит скандал?
— Абсолютно уверен.
Надин облегченно вздохнула.
— Вам... не стоит... оставаться тут... со мной, — пролепетала она. — Л... я запру окно... и все будет в порядке.
Чувствовалось, что она все еще напугана.
— Я знаю, как вам будет лучше, — сказал Уэстли. — Мне надо выспаться, а не лежать и прислушиваться к каждому шороху. Вы должны позволить мне поступить так, как я считаю нужным.
Ну какая еще женщина в таком состоянии стала бы заботиться о его удобстве, как это сделала Надин!
— Ложитесь в постель! — приказал он.
Лайл вышел из комнаты и вернулся к себе. Грек лежал на полу по-прежнему без сознания. Лайл с неприязнью смотрел на него. Это был антипатичный мужчина лет тридцати. Он, вероятно, пользовался успехом у женщин и не ожидал сопротивления от сестры миссионера.
Лайл задул свечу, поднял с постели матрас вместе с подушкой и отнес в комнату Надин.
Ожидая его, девушка думала о том, что могло бы произойти, если б она ехала в Англию одна. Отец разрешал находиться возле нее только тем людям, которым доверял, поэтому она не сталкивалась с подобными ситуациями.
Когда грек влез в окно, он подошел к ней со словами:
— Ну-ну, не пугайся, красавица. Ты получишь такое наслаждение, какого никогда не испытывала.
Надин крикнула:
— Уходите! Как... как вы осмелились войти в мою комнату! Уходите... немедленно!
Грек издал звук, похожий на смешок, и навалился на девушку, укрытую лишь тонкой простыней. Руки насильника зашарили у ворота ее рубашки, пытаясь разорвать его. Именно тогда Надин что было силы закричала и яростно забилась. Грек был тяжелый, и она не могла шевельнуться. Будучи совершенно невинной, она не понимала его намерений, но одна только мысль, что он может поцеловать ее в губы или дотронуться до нее, показалась ей ужасающей. Пока она сопротивлялась, в окно прыгнул Лайл.
— Он спас меня! Он спас меня! — шептала Надин.
В этот миг появился Лайл. Он бросил матрас у ее кровати, потому что комната была невелика. Затем пошел запереть дверь и проверить окно в своей комнате. Если бы грек позвал на помощь, его не услышали бы.
Вернувшись в спальню Надин, Лайл запер дверь на ключ.
— Он... все еще без сознания? — спросила девушка.
— В полном нокауте! Не стоит недооценивать мои боксерские способности. У меня был опытный учитель.
— Как хорошо, что вы... пришли... сразу же... когда услышали мои... крики. Я ведь помнила... хоть и была напугана... что заперла дверь на замок.
— Поначалу это показалось мне разумным, — заметил Лайл. — Однако я виню себя за то, что не проверил, сможет ли кто-нибудь залезть в ваше окно с крыши веранды.
— Я... я тоже не подумала об этом, — смутилась Надин. — А ведь папенька всегда осматривал комнаты, где мы останавливались во время путешествий... чтобы русские не смогли неожиданно... напасть на нас.
— Вы пристыдили меня, — покаялся Лайл.
Он положил подушку на край матраса, лег и увидел над собой Надин в постели. В струящемся из окна лунном свете она была очень красива, светлые волосы рассыпались по плечам. Лайл даже не подозревал, что они такие длинные. Ему была видна даже чуть порванная ткань у ворота ночной сорочки, в которую вцепился грек.
Совершенно лишенная самомнения, Надин не считала себя красавицей, потому, наверное, так часто проглядывали в ней детские черты.
Лайл подумал, что иные женщины посмотрели бы на его ночевку совершенно иначе. Многие, конечно, с нетерпением ждали бы его приближения. Кто-то постарался бы выглядеть как можно желаннее. А будь на месте Надин настоящая сестра миссионера, она была бы шокирована непристойностью происходящего — ведь Лайл был мужчиной! Вероятно, она бы захотела, чтоб он по меньшей мере завязал глаза.
Лайл едва не рассмеялся над своими мыслями. Однако он испытывал столь сильное чувство к Надин, что был до глубины души потрясен этим своим состоянием. С самого начала их знакомства он лишь заботился о своей и ее безопасности, не принимая во внимание тот факт, что оба они были всего лишь людьми.
А теперь он страстно желал ее и больше всего на свете сожалел о том, что не может поцеловать ее и сказать ей, как она прекрасна. И все же он не был бы самим собой, если б потерял контроль над своими поступками.
Его чувствам придется подождать до тех пор, пока девушка не будет в безопасности. Только после этого он сможет признаться ей в любви.
— Спасибо вам... вы были так... добры ко мне, — промолвила Надин. — Надеюсь, вам... не очень... неуютно.
— Даю вам честное слово, здесь мне так же удобно, как у себя в комнате, — заверил ее Лайл. — Так что спите, я разбужу вас очень рано.
Конечно, им надо уехать из Исибата раньше, чем найдут грека и тот пожалуется на жестокое обхождение.
— Я... я снова должна... помолиться, — сказала Надин. — Я уже... поблагодарила Бога за то, что мы... прибыли сюда в целости и сохранности... и сказала папеньке, что мы... очень благодарны ему. А теперь я должна... снова поблагодарить папеньку... за то, что он послал вас... спасти меня.
Она улыбнулась Лайлу в свете луны.
— Я уверена, что наши... ангелы-хранители... следят за нами обоими.
Ее голос был тих и мягок; несмотря на все происшедшее, она улыбалась.
Лайл почувствовал, как у него в жилах закипает кровь.
— Спокойной ночи, Надин, — сказал он глубоким голосом. — Пусть вам приснятся счастливые сны.
— Я постараюсь, — ответила девушка, — и спасибо вам... за то, что вы... здесь... со мной.
Она повернулась на бок, и Лайлу был виден только ее затылок и струящиеся волосы. Он решительно отвернулся, чтобы не распалять себя.
«Так я не любил ни одну женщину!» — сказан он себе и попытался думать только о завтрашнем дне и о том, куда они отправятся, сойдя с парома.
