Дебора Мей - Аромат жасмина
Прежде чем войти в комнату дочери, Аманда остановилась и пристально взглянула в лицо барону, всем своим видом требуя внимания к последним словам.
– Я поручаю свою малютку вашему опыту и вашей сдержанности.
После этих слов она глубоко вздохнула и позволила Фридриху войти.
Все, мосты сожжены, назад пути нет. Теперь барон фон Ауленберг должен суметь выполнить обещания, данные маленькой сумасбродке и ее не менее непостижимой матушке. Он по собственной воле ввязался в эту авантюру.
Пройдя на середину комнаты, Фридрих внимательно огляделся. Пол был устлан пушистым персидским ковром в голубовато-бежевых тонах, в тон ему были подобраны гардины и обивка мебели. Рядом с мраморным камином уютно устроились два кресла, а у противоположной стены расположился огромный диван. В углу у окна стоял рояль, рядом с ним удобный письменный стол, а рядом… высокие шкафы, сплошь заставленные толстыми книгами.
Элиза сидела за столом, нервно сжимая в руках альбом. Свет, струящийся из окна, золотил ее белокурые волосы, создавая странное свечение вокруг ее милой головки. Несколько секунд барон стоял, не двигаясь, вдыхая тонкий аромат жасмина, заполнявший все вокруг. Ее аромат. Интересно, как долго он сумеет держать себя в руках?
– Ваша светлость… – девушка встала из-за стола и сделала пару неуверенных шагов ему навстречу. – Прошу вас простить меня. Я не думала, что мама решит устроить нам проверку. И все это потому, что я…
– Юная и неопытная, – улыбаясь, подсказал Фридрих. – А меня твоя матушка считает великим развратником, которому нельзя доверить порядочную девушку. Так что придется отложить нашу поездку в музей.
– Не наговаривайте на себя… Все дело во мне. Я слишком упорно сопротивлялась тому, чтобы из меня делали романтичную красавицу. И теперь матушка не верит моему неожиданному преображению. – Элиза слегка понизила голос и прошептала: – Она, наверно, подозревает мой обман и наш с вами сговор. Простите, что я поставила вас в такое глупое положение. Вам придется скучать в моей компании…
Фридрих окинул быстрым взглядом комнату девушки и, присев в кресло, весело заметил:
– В таком случае надеюсь; что ты сумеешь найти способ меня развлечь. Кстати, ты обещала мне рассказать о своих дальнейших планах. Так чем же хочет заниматься столь современная девушка?
Элиза с вызовом приподняла подбородок и скрестила на груди руки, словно пытаясь обезопасить себя от пристального мужского взгляда.
– Я хочу только одного – самой заботиться о себе, не полагаясь на помощь со стороны.
– Пока что у тебя это не очень получается, – с легкой усмешкой заметил барон. – Вместо опеки матери ты выбрала мое попечительство.
В ответ Элиза тяжело вздохнула, признавая справедливость его замечания.
– Ну, и чем же мы займемся сегодня? – спросил Фридрих, небрежно откинувшись на спинку кресла и по-прежнему не спуская с девушки лукавого взгляда.
Сердце ее замерло. На лице гостя появилось излишне чувственное выражение, а ей вовсе не хотелось, чтобы между ними возник хотя бы намек на любовные отношения. Она всю ночь ругала себя за то, что невольно поддалась его обаянию и позволила себе залюбоваться его красотой.
– Наверно, матушка считает, что я должна очаровать вас своими манерами и образованностью…
– А как насчет страсти? – по-кошачьи легко поднявшись на ноги, барон подошел к огромному зеркалу над камином и каким-то странным взглядом посмотрел на свое отражение.
– Думаю, это тоже входит в планы моей матери, – осторожно ответила Элиза. – Наверное, мы должны делать вид, что целиком поглощены друг другом. Разумеется, если она неожиданно войдет сюда…
– То есть нам следует изображать любовь, – задумчиво проговорил Фридрих.
Элиза нервно прикусила губку, опасаясь, что барон начнет ее искушать, но вместо этого Ауленберг принялся внимательно изучать картины с морскими пейзажами. Его удивило, что здесь находятся столь необычные для девичьих покоев полотна.
Аманда в это время металась в гостиной, смежной с комнатами дочери. Она не могла позволить себе банальную слежку через замочную скважину, – но беспокойство за Элизу толкало ее на глупые поступки. Несколько раз она уже пыталась, подхватив юбки, присесть на колени перед дверьми в надежде хоть что-нибудь увидеть или услышать, но каждый раз останавливала себя.
– Ах, ну почему в этом доме такие толстые стены, – раздраженно шептала она, нервно хрустя пальцами. – Пожалуйста, Господи, только не позволяй ей слишком быстро упасть в его объятия…
Наконец, не выдержав напряжения, она кинулась к двери и прильнула к замочной скважине. Однако увиденное ни в коей мере не могло удовлетворить ее любопытства. Она смогла увидеть лишь залитое ярким светом окно и пустой диван…
Ауленберг продолжал изучать комнату Элизы, с интересом рассматривая необычную обстановку. Кто знает, сколько дней ему придется здесь провести? Он с интересом остановился перед шкафами с книгами. Ого! Монтескье, Дидро, Мильтон, Гюго, Бальзак, Байрон, Диккенс, Вольтер, Декарт, книги по живописи, альбомы с репродукциями Гойи, Делакруа, с пейзажами Моне… Он с интересом посмотрел на девушку:
– У твоего отца отличный вкус.
– Эти книги принадлежат мне, – возмутилась Элиза.
Фридрих недоверчиво покачал головой.
– Да, мои, – повторила она, почувствовав себя уязвленной.
– Кто же приобщил тебя к подобной литературе?
– Я училась во Франции в пансионе для девочек. Меня отдали туда, когда мне не было и шести лет. Среди прочих у нас была одна удивительная учительница, мадемуазель Натали, – голос Элизы заметно потеплел. – Она прививала нам любовь к чтению и дискуссиям. Мадемуазель Натали очень хотела, чтобы мы получили разностороннее образование. Но лишь немногие разделяли ее увлечение серьезной литературой. Наверно, вам она не понравилась бы. Таких, как она, многие называют «синими чулками». Но мне пришлись по душе ее мысли о том, что женщина имеет право на самостоятельность. Это было прекрасное время, и я очень благодарна своей учительнице за все то доброе, чему она меня научила.
– Похоже, что твоя мать всерьез позаботилась о твоем воспитании и образовании, – прищурившись, заметил Фридрих. Элиза начинала его интересовать больше, чем он того желал. – И все это для того, чтобы сделать из тебя обычную содержанку?
– Моя матушка считает, что женщина должна увлекать мужчину не только красотой, но и умом, – пожала плечами девушка.
– А теперь ответь мне честно: чем ты решила заниматься, вырвавшись из-под опеки матери? – Ауленберг неприлично близко подошел к девушке, замершей возле книжного шкафа, и пристально уставился ей в лицо своими темными глазами.
