Патриция Уоддел - Он сказал «нет»
А поцелуй все длился и длился, и Кэтрин казалось, что она вот-вот задохнется... или лишится чувств. В какой-то момент она вдруг почувствовала, что колени у нее подгибаются, но тут Грэнби вдруг прервал поцелуй и, чуть отстранившись, подхватил ее на руки.
В следующее мгновение она поняла, что граф несет ее к дивану. Усевшись, он усадил ее к себе на колени, затем обнял и снова стал целовать. «Это совершенно недопустимо, – промелькнуло у Кэтрин. – Это просто возмутительно... Надо положить этому конец».
Внезапно Кэтрин осознала, что пытается еще крепче прижаться к Грэнби. А затем она вдруг обнаружила, что ее руки лежат у него на плечах, хотя она понятия не имела, как они там оказались. Кэтрин прижималась к графу все крепче и даже сквозь одежду ощущала жар его тела.
Грэнби же чувствовал, что задыхается от восторга. Сейчас ему казалось, что Кэтрин с каждым мгновением становилась все прекраснее, она словно явилась из его снов. Ее чудесные каштановые волосы были уложены в высокую прическу и не скрывали изящества шеи, груди же были высокие и крепкие, и Грэнби с трудом удерживался от желания прикоснуться к ним.
Грэнби уже несколько дней мечтал о ней, мечтал о том, чтобы Кэтрин оказалась рядом с ним, и вот теперь, когда мечта сбывалась, он чувствовал, как его обжигает горячая волна желания. Он представил Кэтрин обнаженной, представил, как она лежит с ним в постели, и сердце его забилось еще быстрее.
Внезапно его рука опустилась на ее ногу, а затем скользнула под юбку. Кэтрин вздрогнула и затаила дыхание, однако не сопротивлялась и не делала попыток подняться, возможно, потому, что другой рукой Грэнби крепко прижимал ее к себе. Когда же ладонь его легла ей на бедро, Кэтрин снова вздрогнула, а потом Грэнби вдруг почувствовал, что она чуть раздвинула ноги, конечно же, инстинктивно, в этом не могло быть сомнений. И все же у Грэнби на мгновение перехватило дыхание – он представил, как срывает с девушки платье и как укладывает ее на диван. Сейчас он нисколько не сомневался в том, что Кэтрин и в этом случае не стала бы противиться. Да, было совершенно очевидно: она уже готова сделать решительный шаг.
Но все же Грэнби сумел взять себя в руки, сумел овладеть собой – он не хотел, чтобы все зашло так далеко. «Ведь я же намеревался только поцеловать ее, – говорил он себе. – Хотел показать ей, что она поддается моим чарам так же, как любая другая женщина. Но что-то вдруг со мной случилось...»
С ним действительно происходило что-то странное. Грэнби почувствовал это в тот момент, когда их губы соприкоснулись. Его внезапно охватило какое-то совершенно необъяснимое ощущение, вернее, чувство. Чувство, прежде неведомое ему. Да, он вдруг понял, что хочет овладеть этой девушкой совсем не так, как многими другими женщинами. Он жаждал чего-то более глубокого, более полного, чем то, что у него было раньше.
Это открытие настолько ошеломило его, что он решил отступить. Да, только поэтому он сумел овладеть собой, только это и заставило его образумиться. «Черт побери, – говорил он себе, – будь у тебя хоть капля здравого смысла, ты бы давно уже уехал в Лондон или в Челтнем. Разделил бы ложе с леди Олдершоу и, через несколько часов, забыл бы о Кэтрин и стал бы самим собой. Неужели ты не понимаешь, что должен как можно быстрее покинуть эту девушку, бежать от нее?»
Граф заставил себя чуть отстраниться от Кэтрин и проговорил:
– Посмотри на меня.
Ресницы девушки дрогнули, и она открыла глаза, подернутые дымкой желания. Взгляды их встретились, и Грэнби вновь почувствовал стеснение в груди. Он судорожно сглотнул и в замешательстве отвел глаза. Собравшись с духом, снова посмотрел на Кэтрин. И тут она вдруг улыбнулась и провела ладонью по его щеке. Граф вздрогнул и, не выдержав, опять ее поцеловал.
Это был необыкновенно нежный поцелуй – словно он с ней прощался. Но Кэтрин, судя по всему, не желала прощаться, во всяком случае, у графа в этом не было ни малейшего сомнения.
Наконец он отстранился и пробормотал:
– Если бы не мое глупое благородство, я мог бы сейчас сделать с тобой все, что пожелаю.
Грэнби пристально смотрел ей в глаза, смотрел так, словно ждал ответа или какой-то реакции с ее стороны. Но Кэтрин, казалось, не слышала его слов. Сейчас ей хотелось только одного – чтобы Грэнби снова прижал ее к груди и, снова поцеловал и, чтобы это длилось целую вечность.
Она уже хотела прижаться к нему покрепче, но тут вдруг до нее дошел смысл его слов.
– О Боже! Тетя Фелисити! – Кэтрин в ужасе вскочила на ноги. – Ведь она может догадаться...
Граф приложил палец к губам и отрицательно покачал головой:
– Тише, не беспокойся. Твоя тетя ничего не знает. И никто не узнает, если ты умоешься холодной водой и приведешь в порядок прическу.
– Сколько времени прошло? – Кэтрин окинула взглядом комнату, словно искала часы. – Ведь если тетя Фелисити, или Эмма, или отец найдут нас здесь...
– Прошло всего несколько минут, – сказал Грэнби. – Они не станут нас здесь искать.
«Ах, если бы у нас в запасе было несколько часов, – подумал граф. – Хотя нет, этого мало. Всей жизни было бы мало».
Всей жизни? Черт побери, о чем он только думает?!
Грэнби нахмурился и, поднявшись с дивана, подошел к окну. Шторы были задернуты, поэтому он не опасался, что его заметят с лужайки или из сада. Граф сейчас пытался осмыслить, что же, собственно, произошло... и что продолжало происходить между ним и Кэтрин. Он слышал за спиной характерный шорох: она поправляла платье. Всего лишь несколько минут назад его рука была под этим платьем. И он едва не сорвал с девушки одежду... Нет, нельзя об этом думать. Сейчас надо...
Сейчас ему надо выпить, вот – что ему действительно требуется.
Тяжко вздохнув, Грэнби отвернулся от окна и внимательно посмотрел на девушку. Разумеется, он не знал, что она сейчас чувствовала и о чем думала, но догадывался. Вероятно, она думала о романтической любви, и в сердце ее, как цветы весной, расцветали нежные чувства.
А его чувства были совсем иные. Он страстно желал ее.
Но о любви он, конечно же, не думал.
И тут граф снова вспомнил о своем... странном чувстве. Он намеревался всего лишь поцеловать Кэтрин, напомнить ей, что она перед ним бессильна, но ситуация вышла из-под контроля, и едва не случилось непоправимое.
Кэтрин молчала и в страхе поглядывала на дверь. Желая успокоить ее, Грэнби сказал:
– Не волнуйся, тебе надо просто ополоснуть лицо холодной водой, и никто ничего не заметит.
Кэтрин окинула его долгим взглядом. В голосе уже не было страсти, а глаза... Глаза его утратили горячий блеск, и теперь в них был холод – они мерцали, как лед под зимним солнцем.
– Никто не заметит?.. – пробормотала она.
