Ольга Свириденкова - Невский романс
— Думаешь? — с беспокойством переспросил Владимир. — А впрочем, это ее забота, а не наша.
Увы, надежда Владимира, что Полина оставит его в покое, не оправдалась. Новое столкновение произошло гораздо скорее, чем он ожидал. И началось весьма неожиданно. Хозяйка дома, напоив гостей чаем, завела разговор о модной романтической поэзии. Гости увлеченно включились в беседу, однако на просьбу продекламировать из раннего Пушкина никто не отозвался. Мужчины опасались проявить излишнюю чувствительность, а дамы — ее недостаток.
Заметив, что хозяйка огорчена, Полина попросила Элеонору подыграть ей на рояле, чтобы создать нужное настроение, и прочла «Черную шаль». Она так хорошо читала, что Владимир невольно залюбовался. Он был удивлен, восхищен… и захлопал едва ли не раньше, чем Полина произнесла последнюю фразу: «Гляжу, как безумный, на черную шаль, и хладную душу терзает печаль».
— Моя дорогая, — сказала Элеонора, когда одобрительный шепот утих, — вы так превосходно читали, что затронули даже самых неромантичных мужчин. — Она коварно прищурилась и бросила на Владимира вызывающий взгляд. — Господа, посмотрите на мсье Нелидова! Какое у него одухотворенное лицо!
Все взоры обратились на Владимира, а Элеонора рассмеялась, довольная, что ей удалось так ловко досадить недругу. И в самом деле, Владимир чувствовал досаду на это непрошеное внимание к себе. Однако заставил себя улыбнуться и со сдержанной учтивостью произнес:
— Да, господа, я действительно тронут прекрасным чтением мадемуазель Вельской.
Он торопливо поднялся со стула, намереваясь перейти в другой уголок гостиной, но не успел сделать и шагу, как в атаку устремилась Полина.
— А мне показалось, дело вовсе не в том, как я читала, а в содержании стихотворения, — громко проговорила она. — Герой узнал, что возлюбленная изменила ему, и убил ее, несмотря на то, что безумно ее любил. И, заметьте, продолжает любить! Так вот мне показалось, — Полина с притворным смущеньем опустила глаза, — что эти строчки вызвали у вас воспоминания…
Владимир едва не заскрипел зубами, увидев, что взоры женщин с интересом впились в его лицо. «Пустоголовые дуры, — с закипающей злостью подумал он. — Все ищут страстей».
— И что же это, по-вашему, за воспоминания? — переспросил он, снисходительно улыбнувшись и пожимая плечами.
— Вероятно, о прошлой любви, — не моргнув глазом, ответила Полина. — Какой-нибудь сильной романтической страсти… С накалом чувств, с ревностью, с клятвами…
— Ну, вы еще скажите, что считаете меня способным убить неверную возлюбленную, — усмехнулся Владимир. — Извините, мадемуазель, но придется вас разочаровать. Никакой «романтической страсти» в моей жизни не было.
— Неужели? — с коварной улыбкой спросила Элеонора. — Вы хотите сказать, что никогда не были страстно влюблены?
Владимир уже хотел невежливо повернуться к ней спиной, но тут опять вмешалась Полина:
— Нет, мы не верим: этого не может быть. Вы любили и давали клятвы верности. Иначе отчего до сих пор не женаты? Ведь вы уже не так и молоды…
«Ну вот, и до оскорблений дошло! — почти весело подумал Владимир. — Однако какую же мне принять роль: романтичного болвана или занудного циника? Пожалуй, буду лучше циником».
— Я не женат потому, что не хочу жениться, — сдержанно ответил он. — И не стоит искать иных причин.
— Но позвольте, месье Нелидов! Неужели вы так и не встретили девушку, достойную стать вашей супругой? Или ваш идеал так высок, что никто из земных женщин ему не соответствует?
Владимир нетерпеливо передернул плечами:
— Я не ищу идеала. Просто пока не хочу жениться.
— А ведь, кажется, уже и пора бы, — заметила Полина под одобрительные кивки пожилых матрон. Впрочем, одобрение последних было Владимиру понятно: все они жаждали пристроить своих дочек, и их глубоко возмущало, что один из богатых женихов не хочет жениться. — Что ж вы, до старости собираетесь оставаться холостяком?
— Ну, положим, до старости мне еще далеко, — сухо промолвил Владимир. — А ежели и так, то кого это волнует? Не беспокойтесь, мадемуазель Вельская, на ваш век и без меня женихов хватит.
— Да я и не беспокоюсь, с чего вы взяли? — со смехом возразила Полина. Однако от Владимира не укрылось, что его последняя фраза задела ее, и он втайне порадовался. — Ладно, господин Нелидов, — внезапно сказала Полина миролюбиво, — не будем вас больше терзать… — Она слегка прищурилась и бросила на него озорной взгляд, по которому Владимир понял, что она замыслила новый подвох. — Вот только… позвольте мне прочитать для вас одно небольшое стихотворение нашего любимого Пушкина.
Владимир хотел вежливо отказаться, но куда там! Все дамы в один голос поддержали Полину. Несколько человек даже принялись высказывать предположения — одно глупее другого. Подождав, пока шум утихнет, Полина встала в центре кружка и начала с выражением читать: «Я пережил свои желанья, я разлюбил свои мечты; остались мне одни страданья, плоды сердечной пустоты…»
И снова, как и во время их первой стычки, Владимир оторопел: Полина читала его самое любимое пушкинское стихотворение. Как она могла догадаться, неужели она так хорошо поняла суть его натуры? Но ведь между ними такая пропасть! Между ним, мудрым язвительным скептиком, и легкомысленной юной барышней…
— Ну, господин Нелидов, признавайтесь: я вам польстила или досадила? — с задорным вызовом поинтересовалась Полина.
Владимир почувствовал, как его губы непроизвольно растягиваются в улыбке. В эту минуту Полина Вельская казалась ему бесконечно очаровательной… даже несмотря на ее безвкусный наряд.
— Я сражен наповал, — честно ответил он.
После этого он склонился к ее руке и поспешил отойти в другой конец залы. Краем глаза он заметил недовольную физиономию графини Лисовской: она ожидала совсем другой развязки и теперь едва скрывала досаду.
— Ну, дружище, ты еще жив? — шутливо поинтересовался Зорич, протягивая Владимиру бокал вина. — На-ка, промочи горло. Я вижу, это «воздушное создание» совсем тебя допекло.
— Что ж делать? — вздохнул Владимир. — Разве ж мне угнаться за молоденькой барышней? Нет, брат, бежать надо отсюда, в Париж! И не откладывая в долгий ящик, а в два дня уложить вещи и на третий выехать.
— Не возражаю. — Зорич немного помолчал. — А все-таки, Владимир, признай, что эта мадемуазель Вельская не так уж и глупа, как мы думали вначале. Как верно она подметила, что ты ненавидишь наигранную чувствительность! Но главное — когда успела? Ты ведь за все время и разговаривал-то с ней всего пару раз.
