Марша Кэнхем - Безоглядная страсть
При виде дамы, державшей Уоршема под руку, Энни невольно скрипнула зубами. Белоснежная кожа хрупкой, изящной, но тем не менее наделенной внушительным бюстом Адриенны де Буль приятно контрастировала с пышными волосами, черный как ночь цвет которых не в силах был скрыть даже густой слой белой — в соответствии с модой — пудры. Английский язык мадемуазель де Буль был безупречен, но приятный вкрадчивый акцент привлекал к этой дочери утонченной Франции повышенное внимание представителей сильного пола. Добавьте огромные, выразительные глаза, опушенные длинными густыми ресницами, — ни один мужчина не устоит перед такими чарами. Неудивительно, что Энни кипела, видя, как красотка пожирает глазами Ангуса, кокетливо обмахиваясь веером и вздымая, якобы не в силах отдышаться из-за духоты в жарко натопленном зале, умопомрачительных размеров груди, готовые, казалось, выпрыгнуть из лифа. Изящно нагнувшись, Ангус поцеловал ее руку. Бесстыдница, похоже, согласилась бы задрать для Ангуса юбки при всем честном народе, если бы он попросил ее об этом.
— Наслышан о вас, леди Макинтош, — поклонился Энни Уоршем, — но, увы, не имел доселе чести посетить Моу-Холл. Надеюсь восполнить этот досадный пробел в ближайшем будущем.
— Не стоит утруждать себя, майор, — процедила сквозь зубы Энни. — В последнее время я редко бываю дома.
— Осмелюсь полюбопытствовать — вас отвлекают какие-то срочные дела?
— Да нет… Просто для непрошеных гостей меня всегда нет дома.
Уоршем, выдерживая тон, лишь слегка приподнял бровь, но от проницательного взгляда Энни не укрылось, как потемнели от бешенства его светлые глаза.
Граф громко откашлялся, и внимание Ангуса и Энни, сразу же переключилось на него.
— Ангус, — произнес толстяк, — вы еще не слышали о небольшой неприятности, произошедшей с нами вчера ночью?
— Неприятности? — нахмурился тот. — Какой?
— Да так, небольшая стычка между людьми майора и бунтовщиками…
— Трое моих людей убиты, — поведал Уоршем, — несколько ранено. Нам удалось подстрелить главаря, он валялся на снегу, но, когда мы подоспели, его люди уже унесли тело. Нам даже не удалось опознать злодея!
— Я не знал, — сказал Ангус.
— Я послал своих людей по их следу, но они потеряли его. Все это произошло в окрестностях Лох-Моу.
— Будьте осторожны, майор, — предостерег Ангус. — Леса здесь такие глухие, что в них вполне может скрываться целая армия повстанцев.
— Благодарю за предупреждение, сэр. — Взгляд водянистых глаз Уоршема снова переключился на Энни. — Надеюсь, леди Энни, если вам случится увидеть что-нибудь подозрительное, например, раненого человека или большую армию повстанцев, вы сообщите куда следует?
— Можете не сомневаться! — проворчала Энни. Уоршем снова улыбнулся, от этой улыбки у Энни пробежал озноб по спине.
— Сдается мне, леди Энни, — прищурился он, — я явно видел вас где-то раньше… Только вот где?
— Вы что-то путаете, майор.
— Погодите, погодите… Скажите, вы никуда не отлучались из дома накануне вечером?
— Накануне вечером, сэр, — Ангус рассмеялся, стараясь выглядеть непринужденным, и, кажется, у него это получилось, — моя жена ругала меня за то, что за обедом я слишком много выпил, а кухарку — за то, что пережарила бифштекс. Я хоть и впрямь выпил лишнего, но это помню твердо!
На мгновение мутные глаза Уоршема вспыхнули.
— И все-таки, — проговорил он, — меня не оставляет странное чувство, что мы с леди Энни где-то встречались… Может быть, в Лондоне, в театре? Вы любите оперу, леди Энни?
— В Лондоне, сэр, я никогда не бывала, — заявила она. — И сказать по правде, не испытываю ни малейшего желания посетить его. Если верить тому, что мне довелось слышать об этом городе, там почти никогда не прекращается дождь, темно, мрачно, а все улицы залиты, прошу прощения, дерьмом, — Энни с особым вызовом произнесла последнее слово, — в результате чего от любого лондонца разит за версту, сколько бы он ни отмывался!
Уоршем побагровел, словно свекла, но промолчал и, демонстративно отвернувшись, удалился.
Ангус с обворожительной улыбкой, весьма настойчиво ухватил Энни за руку и отвел ее в сторону, якобы уступая дорогу некой важной персоне, проходившей в тот момент мимо.
— К твоему сведению, — прошептал он жене на ухо, заводя ее за колонну, — майор Уоршем протеже самого герцога Камберленда. Служил под командованием генерала Хоули, вешал бунтовщиков во Фландрии…
— Не боюсь я его, — прошептала Энни в ответ, — и бояться не собираюсь!
— А не мешало бы! Благодари Бога, что ты женщина. Если бы я, к примеру, заявил ему в глаза, что от него разит дерьмом, не уверен, что этот вечер не стал бы для меня последним!
Глава 6
— Что? — Смех леди Драммур, почтенной семидесятилетней свекрови Энни раздавался так звонко, словно она была на пятьдесят пять лет моложе. — Ты сказала ему, что от него воняет?
Кое-кто из дам, прикрыв рот веером, захихикал, покосившись в ее сторону, но леди Драммур уже давно держала себя в обществе так, словно в ее почтенном возрасте можно вести себя как угодно, не обращая внимания на всевозможные пересуды и сплетни.
— Ты так и сказала — дерьмом? — Огромный бюст леди Драммур заколыхался, и старуха промокнула платком выступившие на глазах слезы. — А он? Неужели обиделся? На зеркало нечего пенять, коль рожа кривовата!
Ужин пока проходил без эксцессов. К чести хозяина, нельзя было не признать, что с нелегкой задачей удовлетворить аппетиты ни много ни мало шестидесяти гостей, каждый из которых к тому же не отличался скромностью, он справлялся неплохо, особенно если вспомнить, что в раздираемой войной стране и куда менее изысканные яства и вина были достоянием далеко не каждого стола… Но судя по громкому смеху и веселым тостам, мало кто из участников этого пира задумывался об этом. Ангуса, как и следовало ожидать, усадили на одно из почетных мест, но Энни и леди Драммур предпочли обосноваться подальше от хозяев, в конце стола, оказавшись таким образом в окружении каких-то старух.
«Что ж, — подумала Энни, располагаясь, — уж лучше компания этих старых перечниц, чем раскормленные рожи высокомерных выскочек».
И тут ее взгляд упал на человека, которого, как казалось, она не могла здесь увидеть. Пышная копна золотисто-белокурых волос была на этот раз аккуратно прилизана, и, хотя обладатель ее сидел к Энни спиной, могучие плечи, без сомнения, могли принадлежать только Джону Александру Макгиливрею.
Тем не менее Энни совершенно не удивило появление на этом сборище отъявленного якобита. Не удивил ее и тот факт, что изрядное количество бутылок с бургундским, вкус которого даже самый придирчивый ценитель наверняка нашел бы преотменным, похоже, предоставлено для пиршества не кем иным, как обладателем белокурой гривы и богатырских плеч — слава людей Макгиливрея как смелых и ловких контрабандистов давно уже успела достигнуть наиболее отдаленных уголков. Вне сомнения, глава одного из самых богатых и могущественных кланов был приглашен сюда исключительно ради соблюдения этикета, а приехал, как и Энни, лишь из уважения к сединам леди Форбс.
