Лиза Клейпас - Соблазни меня в сумерках
— Спасибо, — пылко отозвалась Поппи.
— Мне тоже придется изображать зануду? — спросила Беатрикс у мисс Маркс, которая энергично кивнула.
Вздохнув, Беатрикс подошла к столу в углу комнаты и принялась опустошать свои карманы.
Поппи вздрогнула, когда услышала стук в дверь.
— Это он, — выдохнула она.
— Я отвечу, — сказала мисс Маркс, послав Поппи быструю улыбку. — Можешь успокоиться, дорогая.
Поппи кивнула и постаралась взять себя в руки. Она заметила, что Амелия и Кэм обменялись взглядами, которые она не смогла распознать. Взаимопонимание между этой парой было абсолютным, казалось, они могут читать мысли друг друга.
Она подавила улыбку, вспомнив утверждение Беатрикс, что кролики живут счастливо парами. Беатрикс была, права. Поппи очень хотелось быть любимой, быть частью пары. Она так долго ждала и все еще была не замужем, хотя все подруги ее возраста уже обзавелись мужьями и детьми. Казалось, Хатауэи обречены находить свою любовь позже других.
Ее мысли прервало появление Майкла, который вошел в комнату и поклонился. Радость Поппи несколько омрачило выражение его лица, более угрюмое, чем ей казалось возможным. Его лицо было бледным, глаза покраснели, словно он не спал ночью. Собственно говоря, он выглядел больным.
— Мистер Бейнинг, — мягко сказала она. Ее сердце трепетало, как птица, пойманная в силки. — С вами все хорошо? Что случилось?
Карие глаза Майкла, обычно такие теплые, казались мрачными и невыразительными, когда он окинул взглядом ее семью.
— Простите меня, — хрипло произнес он. — Даже не знаю, что сказать. — Казалось, дыхание застревает у него в груди. — У меня возникли некоторые затруднения. — Его взгляд остановился на Поппи. — Мисс Хатауэй, я должен поговорить с вами. Не могли бы вы уделить мне пару минут наедине?
Последовало напряженное молчание. Кэм хранил непроницаемое выражение, а Амелия слегка покачала головой, словно протестуя против того, что должно последовать.
— Боюсь, это будет неприлично, мистер Бейнинг, — промолвила мисс Маркс. — Мы должны помнить о репутации мисс Хатауэй.
— Конечно. — Он провел рукой по лбу, и Поппи увидела, что его пальцы дрожат.
Видимо, случилось что-то очень серьезное. Внезапно ею овладело ледяное спокойствие.
— Амелия, ты не могла бы остаться с нами? — обратилась она к сестре.
— Да, конечно.
Остальные члены семьи, включая мисс Маркс, вышли из комнаты.
Поппи чувствовала, как ручейки холодного пота стекают по ее телу под сорочкой. Она села на диван, уставившись на Майкла расширившимися глазами.
— Садитесь, пожалуйста, мистер Бейнинг, — сказала Амелия, подойдя к окну и глядя на улицу. — Я постараюсь делать вид, будто меня здесь нет. Извините, что мы не могли оставить вас наедине, но мисс Маркс права. Нельзя рисковать репутацией Поппи.
Хотя в ее тоне не было и намека на упрек, Майкл заметно вздрогнул. Расположившись на диване рядом с Поппи, он взял ее руки и склонился над ними. Его пальцы были еще холоднее, чем у нее.
— У меня была жуткая ссора с отцом вчера вечером, — глухо произнес он. — Кажется, до него дошли слухи о моем интересе к вам. О моих намерениях. Он был… в ярости.
— Наверное, это было ужасно, — сказала Поппи, зная, что Майкл никогда не ссорился с отцом. Он благоговел перед виконтом и всегда старался заслужить его похвалу.
— Более чем ужасно. — Майкл прерывисто вздохнул. — Я избавлю вас от подробностей. В результате очень длинных и очень неприятных препирательств он предъявил мне ультиматум. Если я женюсь на вас, он отречется от меня. Не будет более считать меня своим сыном и лишит наследства.
В наступившем молчании было слышно только, как Амелия резко втянула воздух.
Боль сдавила грудь Поппи, затрудняя дыхание.
— Какую причину он назвал? — сумела произнести она.
— Только то, что вы не годитесь в жены Бейнингу.
— Может, если вы дадите ему время остыть… он передумает… Я готова ждать, Майкл. Сколько понадобится…
Майкл покачал головой:
— Я не могу просить вас об этом. Мой отец настроен очень решительно. Могут пройти годы, прежде чем он передумает, если это вообще возможно. А тем временем вы можете упустить свой шанс на счастье.
Поппи устремила на него долгий взгляд.
— Я буду счастлива только с вами.
Майкл поднял голову. Его глаза мрачно блеснули.
— Извините меня, Поппи. Извините, что я внушил вам ложные надежды на то, что никогда не было возможно. Мое единственное оправдание заключается в том, что я думал, будто знаю своего отца. Очевидно, это не так. Я всегда верил, что смогу убедить его принять женщину, которую я люблю, что моего мнения будет достаточно. Я, — его голос сорвался, — я люблю вас. И я… проклятие, никогда не прощу его за это. — Отпустив ее руки, он полез в карман своего сюртука и вытащил пачку писем, перевязанных ленточкой. Это были письма, которые она писала ему. — Честь обязывает меня вернуть их вам.
— Я не могу отплатить вам тем же, — сказала Поппи, взяв письма дрожащей рукой. — Я хочу оставить ваши письма себе.
— Конечно, это ваше право.
— Майкл, — сказала Поппи дрогнувшим голосом. — Я люблю вас.
— Я… не могу дать вам оснований надеяться.
Они замолкли, с отчаянием глядя друг на друга. Голос Амелии, прозвучавший со спасительной практичностью, прервал мучительное молчание.
— Возражения виконта не должны останавливать вас, мистер Бейнинг. Он не может помешать вам унаследовать титул и прилагающиеся к нему владения.
— Да, но…
— Увезите мою сестру в Гретна-Грин. Мы предоставим вам карету. У нее достаточно большое приданое, чтобы обеспечить вам солидный доход. Если вам нужно больше, мой муж позаботится о том, чтобы увеличить ваше состояние. — Она устремила на него твердый взгляд, в котором читался вызов. — Если вы хотите мою сестру, мистер Бейнинг, женитесь на ней. Хатауэи помогут вам пережить все бури, которые последуют.
Поппи никогда не любила свою сестру так сильно, как в этот момент. Она смотрела на нее сквозь слезы с дрожащей улыбкой на губах.
Но ее улыбка исчезла, когда Майкл упрямо ответил:
— Титул и поместье переходят к прямому наследнику, но, пока мой отец не умрет, мне придется жить на собственные средства, которые незначительны. И я не могу жить за счет благотворительности семьи моей жены.
— В семье не может быть благотворительности.
— Вы не понимаете, как обстоят дела с Бейнингами, — возразил Майкл. — Это вопрос чести. Я единственный сын. С самого рождения меня воспитывали исключительно для того, чтобы я принял титул и ответственность за него. Ничего другого я не знаю. Я не могу вести жизнь изгоя, вне привычного круга. Я не могу жить со скандалом, подвергнутый остракизму. — Он повесил голову. — Боже, как я устал от споров. Моя голова шла кругом всю ночь.
