Джулия Куин - Невинное развлечение
— А вы всегда соблюдаете приличия, леди Оливия?
Она на секунду встретилась с ним глазами. Но ей пришлось отвести взгляд.
Она трусиха. Но это жалкое оправдание. Она еще никогда не отступала, если ей бросали вызов. А сейчас… Как она ненавидела себя за это!
Когда она опять услышала его голос, он был у самого ее уха, так что она ощутила его горячее и влажное дыхание.
— А вы всегда добрая?
Она стиснула зубы. Он подстрекает ее. И хотя ей очень хотелось дать ему отпор, она этого не сделала. Потому что он хотел, чтобы она ему ответила и чтобы он мог сделать то же самое.
К сожалению, ей не приходило в голову ничего такого же вызывающего. Дерзкого.
Его рука двигалась по ее спине. Он умело направлял ее в танце. Они повернулись раз, потом другой, и она увидела мельком Мэри Кэдоган с широко раскрытыми глазами и ртом в форме идеального крошечного овала.
Замечательно. Завтра днем всему городу обо всем будет известно. Один танец с джентльменом не должен вообще-то стать поводом для скандала, но Мэри была заинтригована сэром Гарри в достаточной степени, чтобы найти способ раззвонить об этом всему свету и поддержать свою репутацию хорошо осведомленной барышни.
— Чем вы интересуетесь, леди Оливия? — спросил он.
— Чем я интересуюсь? — Еще никто не задавал ей такого вопроса. Во всяком случае, не с такой прямотой.
— Вы поете? Пишете акварелью? Любите втыкать иголку в ту ткань, которую натягивают на пяльцы?
— Это называется вышиванием.
Его вопрос прозвучал почти насмешливо, словно он не ожидал, что у нее вообще есть какие-либо интересы.
— И вы им занимаетесь?
— Нет. — Она всегда ненавидела вышивание. Кроме того, оно у нее плохо получалось.
— Вы играете на каком-нибудь инструменте?
— Я люблю стрелять, — резко ответила она, надеясь положить конец расспросам. Это не было полной правдой, но и ложью тоже не было. Ей нравилось стрелять.
— Женщина, которая любит оружие, — тихо произнес он.
Боже милостивый, этот вечер никогда не закончится. Она тяжело вздохнула.
— Этот вальс какой-то особенно длинный?
— Не думаю.
Что-то в его голосе насторожило ее. Она подняла глаза как раз в тот момент, когда его губы расплылись в улыбке.
— Он просто кажется вам бесконечным, потому что я вам не нравлюсь.
Это было правдой, но он не должен был этого говорить.
— У меня есть тайна, леди Оливия, — прошептал он, нагнувшись к ней настолько, насколько позволяли приличия. — Вы тоже мне не нравитесь.
Сэр Гарри не нравился Оливий спустя еще несколько дней. То, что она не говорила с ним и даже его не видела, не имело значения. Она знала, что он существует, и этого было достаточно.
Каждое утро одна из служанок заходила в ее спальню и отдергивала занавески, и каждое утро, когда служанка уходила, Оливия выскакивала из постели и задергивала их. Она не даст ему повода обвинить ее в том, что она опять за ним шпионит.
К тому же вдруг он решит шпионить за ней?
Она даже ни разу не вышла из дома после того музыкального вечера. Она притворилась, будто у нее простуда. (Это было легко сделать: она могла сослаться на то, что заразилась от Уинстона.) Не то чтобы ее беспокоило, что она сможет встретить сэра Гарри. Но разве не могло случиться так, что они будут одновременно выходить из дома? Или, наоборот, возвращаться после прогулки? Или неожиданно столкнуться на Бонд-стрит? Или на светском рауте?
К чему ей вообще с ним сталкиваться?
Гораздо важнее было избегать своих подруг. Мэри Кэдоган явилась на другой же день после концерта, потом на следующий и еще раз. Миссис Радленд наконец сказала, что пришлет ей записку, когда Оливия почувствует себя лучше.
Оливия и представить себе не могла, как она расскажет Мэри Кэдоган о своем разговоре с сэром Гарри. Достаточно того, что не проходило минуты, чтобы она о нем не вспоминала. А посвящать в это другого человека…
От этого простая простуда действительно могла превратиться в какую-то ужасную болезнь.
Она размышляла, чем же ей неприятен сэр Гарри Валентайн.
И решила, что ей не нравится его отношение к ней, поскольку он считает, что она не обладает интеллектом, думает, что она недобрая, шантажом заставил ее танцевать с ним и при этом танцует лучше ее.
Все это бесконечно раздражало.
После трех дней добровольного затворничества Оливии ужасно захотелось покинуть пределы своего дома и сада. Решив, что раннее утро — самое лучшее время для того, чтобы никого не встретить, она надела шляпку и перчатки, схватила только что доставленную утреннюю газету и направилась к своей любимой скамейке в Гайд-парке. Служанка в отличие от Оливии обожавшая вышивать шла за ней, неся корзинку с рукоделием и жалуясь на слишком ранний час.
День был великолепный — голубое небо, белые облака, легкий ветерок. Идеальная погода, и никого вокруг.
— Поторопись, Салли, — окликнула она служанку, которая плелась за ней.
— Еще так рано, — жалобно простонала Салли.
— Уже половина седьмого. — Оливия остановилась, чтобы подождать служанку.
— Это очень рано.
— Вообще-то я бы с тобой согласилась, но мне кажется, я перевернула в своей жизни новую страницу. Посмотри, как прекрасно вокруг. Светит солнышко, в воздухе слышится музыка…
— Я не слышу никакой музыки, — проворчала Салли.
— Разве ты не слышишь, как поют птицы?
Оливии не удалось разубедить Салли.
— А эта ваша новая страница… вы, наверное, не захотите перевернуть ее назад?
Оливия усмехнулась:
— Все не так плохо. Как только мы придем в парк, мы сядем на скамейку и будем наслаждаться солнцем. Я буду читать свою газету, а ты займешься своим вышиванием, и никто нам не помешает.
Если не считать, что спустя всего пятнадцать минут к ним прибежала Мэри Кэдоган.
— Твоя мать сказала, что ты здесь, — сказала она, запыхавшись. — Ты чувствуешь себя лучше?
— Ты говорила с моей матерью? — спросила Оливия, не веря, что судьба может сыграть с ней такую злую шутку.
— Она сказала, что пришлет мне записку, как только ты поправишься.
— Моя мама всегда действует удивительно быстро, — буркнула Оливия.
— Удивительно, не правда ли?
Салли немного отодвинулась, не отрывая взгляда от своего рукоделия. Мэри села поближе к Оливии и немного поерзала, пока между ее розовыми юбками и зелеными Оливии не образовалось некоторое пространство.
— Я хочу знать все, — тихим взволнованным голосом произнесла Мэри.
Оливия хотела было притвориться непонимающей, но раздумала. Зачем? Обе они знали совершенно точно, о чем речь.
