Эльвира Барякина - Князь советский
Собачка согласно подвывала. Китти угостила ее шкуркой от колбасы, и Укушу сразу прониклась уважением к новым квартирантам.
3.«Книга мертвых»
У «Юнайтед пресс» более тысячи клиентов по всему миру, и я каждый день должен отправлять телеграммы в Нью-Йорк, Лондон, Берлин и Токио. Там мои депеши сортируют и пересылают подписчикам – то есть местным газетам.
Как оказалось, работа иностранного корреспондента в Москве сродни добыче жемчуга в неспокойном море. От Отдела печати приходят только унылые отчеты о заседаниях и постановлениях, так что мне приходится надеяться только на себя.
Я напрасно рассчитывал на то, что советские граждане будут охотнее разговаривать со мной, если у меня будет удостоверение прессы. Иностранцы в Москве надежно отделены от местных жителей не только языковым барьером, но и страхом перед ОГПУ. После долгих лет странствий по миру я говорю по-русски с небольшим акцентом, да и моя одежда выдает меня с головой, так что ко мне, как и к другим «зарубежным гостям», относятся очень настороженно.
Исключение составляют только совсем уж простые люди. Давеча я умудрился взять интервью у делегата из Якутии, которого прислали на съезд ВКП(б). Я спросил его, за что именно он голосует, но оказалось, что парень ничего не понимает в политике и готов одобрять все что угодно – из чувства благодарности:
– Раньше я кем был? Простым оленеводом! А партия меня возвысила и в Москву привезла – так как же я против нее попру?
Он бродил по золоченым коридорам, где некогда проводились царские приемы, тыкал пальцем в огромные зеркала и счастливо смеялся.
– Ну, теперь я все видел: можно и помирать! – сказал он мне на прощание.
Цензорам интервью с оленеводом не понравилось.
– Это что? – поморщился Вайнштейн, когда я принес ему бумаги на подпись. – Мы же прислали вам коммюнике – чего вам еще надо?
В коммюнике говорилось о «борьбе с тенденциозностью в целях улучшения партийно-организационной работы».
Как я ни бился, отправить интервью не получилось.
– Мы к вам присматриваемся, и пока непонятно – дружественный вы журналист или недружественный, – проворчал Вайнштейн. – Сначала заслужите наше доверие, а потом будете позволять себе вольности.
4.Иностранных корреспондентов в Москве – около сорока человек. Мы постоянно ходим друг к другу в гости, танцуем, играем в покер и обмениваемся слухами. Цензура и недостаток информации вызывают в нас азарт, и мы вечно соревнуемся – кто первым раскопает важную новость и умудрится отправить ее в редакцию.
Возможно, работать в СССР не так престижно, как в Европе, но многие мои коллеги говорят, что не променяют Советскую Россию ни на что другое.
Мы обладаем немыслимыми привилегиями: у нас огромное по местным меркам жалование, отдельные квартиры и доступ к прекрасным посольским докторам и кооперативным лавкам Наркоминдела, где можно купить кофе, какао, сыры и даже экзотические фрукты.
Мы не боимся ни самодуров-начальников, ни ОГПУ и в любой момент можем поехать за границу. Все это называется простым словом «свобода» и именно о ней мечтали поколения русских революционеров. Удивительно, но после 1917 года единственной категорией свободных людей, живущих в СССР, стали иностранные дипломаты и журналисты.
Даже высокопоставленные партийные чиновники не защищены от грубого произвола. Пару дней назад я позвонил бывшему члену ЦК ВКП(б), Григорию Зиновьеву, которого, как и Троцкого, посадили под домашний арест. Я спросил, как он себя чувствует, и Зиновьев, охнув, произнес дрожащим голосом:
– Погодите… мне надо посоветоваться с товарищами.
Без разрешения свыше он не смеет даже пожаловаться на насморк, и ему некуда бежать из его золотой клетки.
Еще ни на одной работе я не испытывал такой бури противоположных чувств. Советская Россия – это немыслимое сочетание самых дремучих суеверий и невежества и самых передовых идей, вдохновенного творчества и устремлений в будущее. Все-таки очень многие верят в то, что СССР – это строительная площадка нового мира и именно тут будут воплощаться вековые мечты человечества.
Я хожу в университет на публичные лекции и поражаюсь уму и изобретательности советских ученых. Архитекторы-конструктивисты строят чудные, ни на что не похожие здания; Сергей Эйзенштейн снимает незабываемые фильмы… И тут же, рядом, существует тупая и бесчеловечная пропаганда, жестокосердное преследование лишенцев и полное неумение и нежелание беречь своего ближнего. Борьба и война объявлены «священными» и, судя по всему, большинство населения смотрит на это с одобрением.
Но по-настоящему меня угнетает только одно: у меня нет времени на поиски Нины. Жизнь иностранного корреспондента в Москве – это бешеная гонка: мой телефон разрывается от звонков, курьеры Наркоминдела постоянно приносят новые коммюнике, и мне вечно надо куда-то бежать и где-то присутствовать.
Пока меня нет, за Китти приглядывает Африкан, и моя дочь уже заявила, что хочет быть дворником, когда вырастет. Сейчас у нее любимая игра – это подметать пол и ворчать басом:
– Отсырел народ… Ему хошь Бога в управители поставь: толку не будет. Все новшества внедряют, сукины дети… Россию Сэсэсэрою назвали! Не надо нам никаких новшеств: вон, сапоги новые натянешь, и то ноги тоскуют.
С Укушу Китти тоже подружилась: у них нашелся общий интерес – сапожная смазка, которую варят на сале. Африкан прячет ее, но Укушу по запаху определяет, где находится клад, Китти достает его, а потом они устраивают пир.
Я обошел все детские сады в округе и выяснил следующее: в «Золотой рыбке» воспитательница нарочно морозит детей, чтобы они почаще болели и не приходили в группу, – так ей работы меньше. В «Рябинке» нянечка говорит малышам, что кладет на полку свои глаза, которые внимательно за всеми следят. Эти глаза, живущие отдельно от хозяйки, доводят детей до нервной икоты.
В третьем, хорошем садике, нет мест, а в четвертый нас не взяли, потому что Китти – «иностранный ребенок». По всей видимости, заведующая испугалась, что моя дочь завербует ее и заставит выдать, сколько в садике имеется стратегических горшков и тактических слюнявчиков.
Я подал объявление о том, что готов принять на работу помощницу – ответственную женщину с педагогическим образованием и отличными рекомендациями. Она должна ладить с детьми, уметь печатать на машинке, говорить по-английски и хорошо знать Москву – на случай, если мне потребуется отправить ее с поручением. Еще необходимо, чтобы кандидатка умела готовить, стирать и могла взять на себя ведение хозяйства.
