Александра фон Лоренц - Любовь крестоносца
— Наш сын покидает нас, он хочет стать одним из братьев Тевтонского ордена, а это означает, что мы его потеряли навсегда. Я не могу его убедить. Увы.
— Ульрих! Почему ты так с нами жесток?! Ты же не привык скудно жить! Что тебя там ждет? А если тебя убьют? Я этого не перенесу! Прошу, останься, сынок! — женщина обняла сына и заплакала.
— Вы, мама, тоже были со мной жестоки, когда давали согласие на брак брата с Хильдегард. Вам было хорошо известно, что она была моей невестой, и брату тоже… А эта …Я не знаю, как ее после этого назвать! Ее интересует только богатство и роскошь! Вы думаете, она любит брата? Она же клялась мне в любви! Стоило мне отлучиться на месяц, как она меня забыла. Ну конечно, зачем ей бедный Ульрих, когда у него есть старший брат, который когда-нибудь все унаследует! Просить моего присутствия на их свадьбе — это жестокая насмешка! — юноша с неприязнью посмотрел на брата.
— Но, Ульрих! Кто же виноват, что такие законы! Не мы их принимали! Послушай, у меня тоже в молодости был молодой человек, которого, как мне казалось, я любила, но нам не позволили пожениться мои родители. Я тогда вышла замуж за твоего отца. И ни разу за тридцать лет не пожалела об этом. Найдешь себе другую девушку! Может быть, немного попроще, не такую красивую, как Хильдегард, но, возможно, она будет лучшей женой. Думаешь, тебе принесут счастье гордые красавицы? Лучше выбрать себе добрую хорошую девушку, которая будет тебя любить. Ведь столько девушек на тебя заглядывается! А насчет Хильдегард? Я не вполне уверена, что твой брат сделал хороший выбор. Но мы с отцом не смогли перечить твоему брату. Он сказал, что будет очень несчастен, если мы не разрешим им пожениться. И девушка утверждает, что очень любит его. Его, а не тебя, Ульрих! — баронесса повысила голос.
— Вы думаете, из-за нее? Нет, не в этом дело! Я больше не хочу быть в тени своего брата. Я выбрал свой путь, где не будет места ему. Этот толстяк с трудом взбирается на лошадь. Какой из него барон? Ладно, пусть! Он старший, ему все достанется по закону! Я же сам добьюсь всего в жизни, чтобы эта алчная дрянь поняла, кого она потеряла! А вы не переживайте! Скоро у вас будут внуки. Все прекрасно! Молодая хозяйка. Нечего больше и желать! — Ульрих громко и презрительно усмехнулся
— Ты еще не осознаешь своего поступка, Ульрих. Но это твое решение! — сказал ему отец с горечью.
— Помирись с братом, Ульрих, он не виноват, что девушка выбрала его Мы с отцом уйдем из жизни, у тебя будет только он из родных. Надеюсь, ты одумаешься и останешься дома. И брата расстроишь своим уходом, — баронесса умоляюще посмотрела на сына.
— Не думаю, что он сильно расстроится! А если даже и так, настроение его скоро улучшится перед таким событием! Как же! Он получил красавицу Хильдегард. Весь город ему будет завидовать. Простите меня, отец и мама! Если я не прав… — Ульрих расцеловал на прощанье своих родителей и направился к выходу.
— Конрад, а что если мы больше не увидим нашего мальчика? — пожилая женщина заплакала на плече мужа.
— Не плачь, жена, ты забываешь, что наш сын уже не мальчик. Он хочет доказать, что он настоящий мужчина, это его право… — барон старался не показывать своего подавленного настроения жене.
— Отец! Если ты хочешь хоть что-то для меня сделать, попроси своего друга барона фон Гессена дать мне рекомендацию гофмейстеру Тевтонского ордена. Если не захочешь мне помочь, пройду сам весь путь от простого брата до командора ордена, просто это будет дольше! Я уезжаю в Андернах. Пойду укладывать вещи. Хотя, мне почти ничего не понадобится, ― юноша вернулся, подошел к отцу и взял его руку. ― Можно, я возьму с собой Отто? И трех лошадей
— Да, конечно, сынок! Ты должен помнить, что мы тебя любим. Когда-нибудь ты поймешь, что, согласившись на брак твоего брата с этой девушкой, мы поступили исходя из твоих интересов. И помирись с братом, прошу тебя! — отец обнял сына. Сильное волнение отразилось на лице старике, покрытом глубокими морщинами.
— Ни за что! Даже не просите меня, отец! Я еле сдержался, чтобы не задушить его. О ней я даже думать не могу, у меня внутри все клокочет! — юноша оттолкнул отца. — Все, пора собираться! — и быстро вышел из комнаты
— Ты не передумал, Отто? Не думаю, что мы еще с тобой скоро сюда вернемся — Ульрих похлопал по плечу растерянного парня.
— Что вы, господин Ульрих, я тоже имею честолюбие. Хочу стать оруженосцем в Ордене. А мы одни едем?
— Нет. Георг фон Валленберг едет с нами, и слуга у него хороший парень. Зовут его Хельмут. Вы подружитесь. А как же Бригитта? Не жалко бросать ее? — молодой человек с усмешкой посмотрел на слугу.
— Это очень хорошо, что они с нами едут! А Бригитта… Конечно, жаль ее. Но что же, мне так и оставаться конюхом? А девушек всюду много, и я не буду давать обета отказываться от их любви, я же не такой герой, как вы, — веселое лицо парня расплылось в улыбке. — Я сейчас, мой господин! Мигом!
— Возьми еще черного коня! — смеясь, крикнул ему вдогонку Ульрих. Ему всегда нравился этот пылкий белобрысый юноша.
льного панциря и вонзилось в ногу, рядом с пахом. Разъяренный Георг коротким ударом рубанул вскользь вдоль копья и сильно ранил руку нападавшего. В запале он хотел, было нанести еще один, окончательный удар, но спешившийся Ульрих толкнул стоявшего на коленях бедуина стальной ногой и поднял правую руку вверх в знак окончания боя.
Повсюду среди камней в разных позах лежали мертвые бедуины. Рыцари сдвинули тяжелое тело лошади и освободили обезумевшего от боли их командира. У него была повреждена нога. Гарет поймал оставшихся без хозяев лошадей и привязал их к толстой пальме.
— Двое раненых пленников, один убежал, остальные семь воинов аллаха отправились в свой мусульманский рай, к гуриям, — бодро доложил Бруно Ульриху, — да еще трофеи ― целый табун отличных скакунов.
— Им не потянуть нашу броню, — хмуро ответил Ульрих и, сбросив ненавистный панцирь, побрел к озеру.
Медленными шагами усталый рыцарь подошел к берегу. Тяжелые стальные башмаки глубоко погружались в мягкий песок, меч выпал из расслабившейся руки измученного воина в нескольких шагах от кромки воды. Рыцарь сел на камень, стащил железную перчатку с правой руки и бросил ее к ногам. Отрешенный взгляд упал на поверхность палестинского озера, и он застыл в оцепенении, вглядываясь не в воду, а внутрь самого себя.
Вода в озере была удивительно прозрачной. Несмотря на мелкую рябь, было видно, как уходит далеко вниз песчаное дно. Там, на глубине, весело резвились в лучах вечернего солнца стаи мелких рыбешек; крикливые чайки с шумом садились и взлетали с поверхности воды. Вдали, за озером, на горизонте темнела ломаной линией гряда величественных гор. Гудело усталое тело, и мысли текли медленно. Взгляд рыцаря был околдован игрой ряби на воде. В ушах Ульриха до сих пор стоял предсмертный хрип умирающего бедуина, совсем еще мальчика. Тяжелый меч разрубил его почти пополам.
