Вирджиния Хенли - Страстная женщина
— На это я и рассчитываю.
— Навести нас перед отъездом. Фрэнсис будет в восторге.
— Кто тут поминает всуе мое имя? — спросила Фрэнсис, вплывая в гостиную. — Если ты станешь сэром Уильямом Кавендишем, придется уговорить Генри, чтобы он сделал меня герцогиней.
— Она обожает подслушивать, — объяснил Генри.
— Это правда. Иначе я не узнала бы, что нас навестил ты, Повеса. У меня есть кое-что для тебя. — Фрэнсис вынула из-за тесного лифа письмо и вручила его Кавендишу. — От твоей рыжей подружки — видно, она соскучилась по тебе.
Уильям нахмурился, заметив на письме штемпель Дербишира. Стало быть, Бесс удрала домой! Кавендиш был уверен, что она дождется его в Лондоне. Его охватило разочарование,
— Спасибо, Фрэнсис. Мне будет недоставать вас обоих.
— Но не так, как мне — тебя, Повеса! — Фрэнсис тяжело вздохнула. — Кто же теперь поможет мне отвлекать мужа от моих похождений?
Уильям обнял ее, попрощался с супругами и пообещал навестить их перед отъездом в Ирландию.
Письмо, спрятанное под камзолом, жгло ему грудь. Едва въехав во двор своего дома, Кавендиш поручил коня заботам конюха и распечатал письмо Бесс прямо в конюшне.
«Милый Уильям!
Леди Заук попросила меня отвезти в Дербишир серьезно больного мастера Роберта Барлоу. И вот теперь я оказалась в затруднительном положении, выпутаться из которого вряд ли сумею без вашей помощи.
К несчастью, отец Роберта умирает. Чтобы сохранить его ферму, мои родные задумали выдать меня замуж за Роберта.
Уильям, я твердо решила выйти замуж только за вас!
Надеюсь, что вы сейчас же приедете за мной, но прошу как можно скорее подтвердить, что я небезразлична вам.
Я не стала бы просить вас о помощи, будь у меня другой выход. Прошу вас, поспешите: мое время истекает.
Только ваша, Элизабет Хардвик (Бесс)».
Кавендишу бросилась в глаза единственная фраза: «Уильям, я твердо решила выйти замуж только за вас!»
Господи, до чего же она наивна! Неужели Бесс не знает, что он женат? Однако девушка умоляла о помощи, и в Уильяме проснулось желание защитить ее. Возможно, он сумеет увезти ее с собой в Ирландию. Кавендиш опять спрятал письмо под камзол. Прежде нужно заняться неотложными делами. Ответ он напишет позднее, когда освободится.
Как только Уильям открыл парадную дверь, навстречу ему выбежала дочь Кэтрин.
— Кэти! Как ты, милая? — Подхватив девочку на руки, Кавендиш крепко обнял ее.
— У меня все хорошо, папа. А Элизе опять нездоровится.
— Не грусти, детка: Элизу не переделать. Знаю, она слаба здоровьем, но подозреваю, что иногда ей просто хочется поваляться в постели.
Двенадцатилетняя Кэтрин с облегчением вздохнула:
— Мне тоже так показалось, но я устыдилась этого.
Уильям Кавендиш усмехнулся: он женился на Элизе Паррис, надеясь, что она позаботится о его дочери. Но увы, сразу же после свадьбы выяснилось, что в заботе нуждается прежде всего сама Элиза. И все же Уильям не считал себя обязанным слишком церемониться с женой. Они заключили брак по расчету, но Элиза не выполняла супружеские обязанности. Благодаря Кавендишу у нее появился уютный дом с большим штатом слуг, а сам Уильям предпочитал искать развлечений на стороне.
Джеймс Кромп внес багаж хозяина в дом еще несколько часов назад. Войдя в свою спальню, Кавендиш увидел, что слуга уже приготовил ему горячую ванну и свежее белье.
Стоя возле кровати, Уильям перечитал письмо Бесс. Он отчетливо видел ее мысленным взором. Темные глаза, полные губы, пылающие волосы и пышная грудь неотступно преследовали его на протяжении всего пребывания в Дувре. Вздохнув, Кавендиш начал раздеваться.
Жену Уильям нашел в ее гостиной. Закутавшись в плед, Элиза потягивала лечебный настой ромашки.
— Я вернулся, — сообщил Кавендиш, жестом отослав двух горничных.
— Об этом мне давно известно. От твоего голоса звенит посуда в шкафах, а под тяжеленными сапогами скрипят половицы!
Уильяму хотелось ответить, что жене недолго осталось терпеть его присутствие, но он сдержался. Опершись локтем на каминную доску, он сказал:
— Король дал мне новое поручение, и я на целый год уеду в Ирландию.
Элиза задумалась о том, как отразится на ней отъезд мужа.
— Я не против поездки, Уильям, но твоя дочь Кэтрин с каждым днем становится все беспокойнее. Она стремительно взрослеет, за ней нужен глаз да глаз. Я не в силах взять на себя такую ответственность.
— Я и не собирался оставлять Кэти на твое попечение, — возразил Кавендиш и мысленно добавил: «Я не допущу, чтобы ты погребла мое единственное дитя в этом склепе». — Поскольку Кэтрин обручена с сыном лорда Кобхэма, я позабочусь о том, чтобы моя дочь пожила в доме родителей своего будущего мужа — до тех пор, пока она и юный Томас не подрастут.
— Превосходный выход! Спасибо тебе за заботу, Уильям. Ты не мог бы подбросить в камин угля?
Уильям выполнил просьбу жены, не понимая, чем она дышит в жарко натопленной, душной гостиной.
Он написал письмо Генри Бруку, лорду Кобхэму, попросив о встрече, а затем разыскал дочь. Уильям желал провести с ней несколько свободных часов.
Он разошелся вовсю: хохотал вместе с Кэтрин, исполнял все ее прихоти, купил девочке упряжь с серебряными бубенчиками и новый меховой плащ с капюшоном.
— Как бы мне хотелось иметь кружевной воротник! Купишь мне такой, папа?
Перед глазами Кавендиша вдруг возникло лицо Бесс, и до него дошло, что Элизабет Хардвик всего четырьмя годами старше Кэтрин.
Поздно вечером, оставшись в спальне один, он взялся за перо, чтобы написать письмо Бесс. За время, проведенное с дочерью, намерения Уильяма изменились. Он отказался от мысли соблазнить шестнадцатилетнюю девушку, почти ребенка. Лучше всего посоветовать Бесс вступить в законный брак.
Каждое утро, просыпаясь на рассвете, Бесс с нетерпением ожидала почты из Лондона. Ее терзали дурные предчувствия. А если Уильям не получил ее письмо? Что, если он не удосужился ответить? Сомнения вытесняли надежду, а вместе с сомнениями нарастал страх.
По настоянию матери Бесс дважды побывала у Барлоу. Девушка искренне беспокоилась за Роба, но не желала слушать уговоры госпожи Барлоу и ее угрозы отправить Ральфа Лича в долговую тюрьму.
Бесс проводила много времени с родными и с младшими сестрами, хотя после просторного лондонского особняка леди Заук деревенский дом родителей казался ей убогим и тесным. Теперь, глубокой осенью, когда Ральф Лич и Джеймс, брат Бесс, не работали в поле, они целыми днями пропадали в лесу, заготавливая дрова.
Наконец долгожданное письмо пришло. Бесс взглянула на размашистый почерк, и ее сердце заколотилось от радости. Взбежав наверх, она села на постель, поцеловала письмо и распечатала его.
