Александра Хоукинз - В объятиях порочного герцога
— Ты злишься, потому что сегодня днем она пошла гулять со мной.
— Леди Имоджен было любопытно посмотреть на тебя поближе. Это естественно, раз уж семейство Треветтов намерено пристроить ее замуж уже в этом сезоне. — Тристан невольно потер подбородок, когда боец, на которого он поставил, получил следующий хук. — Кстати, может статься, мы оба потерпим поражение. Если кто-то из родственников леди узнает о нашем сговоре, это будет конец.
— Такая вероятность всегда существует, — с полнейшим равнодушием согласился Норгрейв.
— Поэтому придется установить кое-какие правила.
Маркиз приставил ладони ко рту и крикнул, словно в рупор:
— Что ты сказал? Правила?
Гвалт на площадке мешал нормально разговаривать.
Тристан наклонился к самому уху друга.
— Я сказал, нужно установить правила. К примеру, если мы оба одновременно окажемся в обществе леди Имоджен, то будем развлекать ее по очереди и позволим ей самой решать, с кем она пожелает проводить время.
— Ты хочешь, чтобы я согласился играть честно, Блекберн?
Тристан дружески потрепал маркиза по плечу.
— Сомневаюсь, будто ты понимаешь, что такое «играть честно». Я просто предлагаю ухаживать за леди в открытую. Даже ее родители не смогут ничего возразить, поскольку вокруг их сокровища увивается с десяток поклонников. Также, думаю, каждый из нас должен иметь возможность общаться с ней наедине.
— И ты не будешь стоять у меня на пути, если она захочет чаще бывать со мной, чем с тобой?
Герцог нахмурился при одной только мысли, что леди Имоджен останется наедине с маркизом.
— Ежели это произойдет, мне придется заставить ее пересмотреть свои симпатии. О, и последнее правило: вне зависимости от того, кто станет победителем, мы не будем предавать сей факт огласке. Для нас это несложно, а девушка сможет легче найти себе мужа, если ее репутация останется незапятнанной.
Норгрейв медленно кивнул.
— Блекберн, ты меня пугаешь. Послушав тебя, можно подумать, что ты порядочный человек!
— Не совсем. Я ведь намереваюсь лишить эту леди невинности… — Если в голосе герцога и улавливалась насмешка, то адресовалась она, скорее, самому себе, а не Норгрейву. — И еще кое-что. Ты ведь не забыл, что отец леди — герцог Треветт. Мне бы не хотелось досаждать такому могущественному человеку.
— Девственность леди достанется не тебе, Блекберн, но относительно отца ты совершенно прав.
Маркиз потерял интерес к разговору, поскольку ситуация на ринге обострилась до предела.
— Предлагаю еще одно пари. Ставлю сто гиней на победу Айви!
Норгрейв посмотрел на друга как на сумасшедшего.
— Глупость, граничащая с идиотизмом! Айви поскальзывается на собственной крови!
— Может и так, но я чувствую — удача улыбнется мне, — сказал Тристан, думая, что сто гиней не единственный выигрыш, который он получит в скором времени.
Норгрейв, ухмыльнувшись, хлопнул его по плечу:
— Будет очень приятно облегчить твой кошелек. Согласен!
— Что вы читаете, дитя мое?
Имоджен со вздохом оторвала взгляд от книги.
— Это первый том произведения, которое нам сегодня читала леди Яксли на своем литературном вечере. Если она пригласит нас снова, будет нелишним знать предмет разговора, чтобы участвовать в обсуждении.
Речь шла о романе Хью Генри Брекенриджа под названием «Современное рыцарство». Прежде Имоджен не доводилось читать этого автора, но его сатирическое повествование о неисправимом идеалисте капитане Фарраго и его слуге пришлось ей по вкусу. Леди Яксли любезно одолжила ей первый том, когда девушка похвалила ее библиотеку.
Герцогиня была рада провести этот вечер дома. Послеполуденное мероприятие у леди Яксли утомило ее. Имоджен, наоборот, очень понравилось в гостях, где она завела несколько весьма интересных знакомств. Девушка рассчитывала, что и матушка будет довольна этим, однако за ужином ее милость выглядела огорченной.
Верити оторвалась от нотной тетради, над которой сидела уже целый час.
— Чтение этой глупой книги — худшее, что было на вечере! — заявила она, презрительно надувая губки.
— Странно это слышать. Единственное, что тебя занимало в гостиной, — стол с пирожными! — сказала Имоджен.
В последние дни младшая сестра готова была критиковать все, что доставляло удовольствие старшей, и Имоджен это утомляло.
Услышав реплику младшей дочери, герцогиня выразила ей свое неодобрение:
— Верити, я позволила только одно пирожное! Вы должны следить за фигурой, дитя мое!
— Мама, я одно и съела! — воскликнула Верити, которой совсем не хотелось выслушивать нотации матери.
— Одно пирожное, кусочек кекса и несколько печений! — подхватила Имоджен, захлопывая книгу. — И все это ты слопала только во время чтения!
— Имоджен! — одернула мать свою старшую дочь. — Некрасиво с вашей стороны наговаривать на сестру!
— И как ты только заметила, что я ем, когда ты была так занята, флиртуя с герцогом Блекберном и маркизом Норгрейвом!
Имоджен не стоило забывать, что возмездие со стороны младшей обычно бывает скорым и небезболезненным.
Глаза юной леди сердито блеснули.
— Несносная девчонка!
— Вертихвостка!
Верити показала сестре язык, Имоджен ответила той же монетой.
— Девочки! — Их мать отложила вышивание и даже сняла очки, что было знаком ее крайнего неудовольствия. — Я растила вас как леди, и что я вижу? Опускаться до столь мелочных склок недопустимо! Я этого не потерплю, вы меня поняли?
— Да, мамочка! — без энтузиазма отозвались обе дочери.
Имоджен, уверенная в том, что это еще не конец, обратилась к сестре со словами:
— Мне не следовало упоминать об этом. Прости, Верити.
Вымученные извинения не произвели на младшую впечатления.
— Но ты все-таки сказала, да, Имоджен? Это было очень…
— Верити!
Сталь в голосе матери заставила младшую пожалеть о своей выходке, и она понурила голову.
— Я все поняла, матушка. Я тебя прощаю, Имоджен, и приношу извинения.
— Я тоже тебя прощаю, — быстро промолвила Имоджен, надеясь, что на том разговор закончен. Но что-то в выражении лица матери говорило ей — этим надеждам не суждено сбыться.
Несколько минут спустя дурные предчувствия оправдались.
— Верити, думаю, на сегодня достаточно, — обратилась к младшей дочке ее милость. — Почему бы тебе не сходить на кухню. Быть может, Кук[10] угостит тебя горячим шоколадом.
Это предложение пришлось Верити по душе.
— Прекрасная мысль, мамочка! — Она, отодвинувшись от клавесина, поднялась. — А можно мне взять к шоколаду пару печеньиц?
