Сири Джеймс - Дракула, любовь моя
— Уверена, она будет часто приходить к вам за советом и поддержкой, миссис Вестенра, — тепло улыбнулась я. — Даже самый лучший муж никогда не заменит мать.
При этих словах миссис Вестенра подавила тяжкое рыдание, и свежие слезы заструились по ее щекам.
— Ах! Мадам, что случилось? — огорченно воскликнула я. — Я вас чем-то расстроила?
Ей понадобилось несколько мгновений, чтобы собраться с духом и ответить:
— Здесь нет твоей вины, дорогая. — Женщина промокнула глаза льняным платочком. — Просто ты не все знаешь… Я никому пока не говорила. — Она помедлила. — Если я тебе расскажу, пообещай, что не передашь Люси. Я не хочу ее волновать.
— Обещаю, — ответила я.
Как странно было оказаться хранительницей секретов и матери, и дочери, более того, беречь и собственный!
— Вероятно, ты заметила, что в последнее время я нездорова.
— Да, вы легко утомляетесь.
— Это все мое сердце. Оно слабеет. Врач говорит, что мне осталось не больше пары месяцев.
— Пары месяцев? — воскликнула я.
Миссис Вестенра печально кивнула и продолжила:
— Он говорит, что уже сейчас внезапное потрясение может убить меня в любой миг. Вот почему я тихо сижу в своих комнатах с тех самых пор, как мы приехали сюда.
— Ах! Миссис Вестенра, мне очень жаль. — Я горевала о ней и о Люси, которую, несомненно, подкосит кончина матери. — Могу я чем-нибудь помочь? Облегчить вашу участь?
Она ласково улыбнулась, взяла меня за руки и сказала:
— Просто пообещай, что после моей смерти ты останешься такой же верной подругой Люси, какой была всегда.
— Конечно, — отозвалась я, поцеловав ее в щеку. — Можете не сомневаться.
Шли дни, и, к моему смятению, наибольшие опасения вызывало здоровье не миссис Вестенра, а Люси. Она утратила аппетит, становилась все более бледной, усталой и вялой, под ее глазами появилась изможденная синева, причин которой я не понимала. Ее мать пребывала в равном замешательстве, уверяя, что Люси никогда не страдала малокровием, нет его и теперь. Когда я спросила подругу о странных симптомах и нездоровье, она заявила, что озадачена не меньше меня.
Стояли ясные и солнечные дни, но во время прогулок я ни разу не встретила мистера Вагнера. Несмотря на это, я сопротивлялась соблазну прокрадываться в павильон по ночам, вместо этого оставалась дома и приглядывала за Люси. Я следила, чтобы наша комната всегда была надежно заперта, но все же дважды просыпалась и находила подругу в обмороке у открытого окна.
— Дорогая, что ты делала у окна? — спросила я однажды ночью, после того как нашла ее без чувств и уложила в кровать. — Ты ужасно бледна. Я вызову врача.
Она немедленно проснулась и закричала:
— Нет! Никакого врача. Что он может поделать? — Затем Люси как-то странно, жутковато рассмеялась и решительно ущипнула себя за щеки, чтобы вернуть им цвет. — Вот видишь? Со мной все хорошо. Просто замечательно.
Она вела себя так необычно, что я испытывала немалое волнение. Оно переросло в тревогу, когда я, подоткнув одеяло, заметила крошечные ранки на шее подруги, которые она всегда старательно прятала днем.
— Люси, отметины на твоей шее… Помнишь, я нечаянно уколола тебя булавкой? Они до сих пор не зажили, кровоточат и, кажется, стали еще больше.
— Я же говорила, мне не больно. — Она прикрыла ранку рукой. — Оставь меня в покое. Мне нужно поспать.
— Если за пару дней ничего не изменится, то мне придется вызвать врача, — заявила я.
Наутро Люси выглядела особенно усталой и бледной и отказалась вставать с кровати. Хотя мне не хотелось бросать ее, она настояла, чтобы я отправилась гулять в свое удовольствие и не мешала ей спать. Я взяла журнал и вышла на улицу, намереваясь провести пару часов за чтением на Восточном утесе. Небо было серым и пасмурным.
Глубоко погрузившись в раздумья, я прошла мимо рыбного рынка и приблизилась к мосту, когда в мои мысли ворвался знакомый голос:
— Мисс Мюррей?
Я подняла глаза и увидела мистера Вагнера всего в нескольких футах, рядом со ступеньками, ведущими на мост. Мое сердце лихорадочно забилось, как всегда при встрече с ним. Он выглядел особенно элегантно в модной соломенной шляпе, лихо заломленной на темноволосой голове.
— Мистер Вагнер!
— Чудесное утро.
— Вы думаете? По мне, слишком облачно. Хорошо хоть, что дождь не собирается.
— Это радует, поскольку я только что нанял лодку.
— Вы наняли лодку? — удивленно переспросила я.
— Да, вон ту, синего цвета, — указал он на прелестный маленький ялик, который стоял на якоре рядом с мостом. — Вы уже катались по реке?
— Нет. Мы с Люси мечтали об этом с тех пор, как приехали в Уитби… Но теперь она недостаточно здорова для подобной прогулки.
— Как жаль. Ее общество поистине приятно. Однако поскольку ее рядом нет… позвольте пригласить вас на небольшую прогулку по воде. Я слышал, что в миле вверх по течению есть прелестное местечко.
Предложение было весьма соблазнительным, и я мгновение размышляла над ним. Но разве у меня была возможность его принять?
— Благодарю за приглашение, сэр, но боюсь, что вынуждена его отклонить, дабы соблюсти приличия, — с глубоким сожалением ответила я.
— Приличия?
— Мне понравилось танцевать с вами, сэр, даже очень, но это было в павильоне, полном людей. Прогулка по реке без компаньонки — это немыслимо.
— Неужели? — На его губах заиграла улыбка, когда он взглянул на редких прохожих, которые не обращали на нас никакого внимания, а затем снова посмотрел на меня. — Вам правда есть дело до того, что подумают люди, мисс Мюррей? Кто узнает или возмутится, если вы проведете сегодня несколько часов на реке… с компаньонкой или без? Почему бы не забыть об осторожности хотя бы раз в жизни?
Я невольно рассмеялась и подумала: «Мина Мюррей, ты двадцать два года жила в мире и покое и всегда вела себя крайне благопристойно. Правда, кто узнает или возмутится? Люси велела тебе гулять в свое удовольствие. Так последуй ее совету! Наслаждайся своим последним летом на морском курорте, прежде чем навек остепениться!»
— Вы правы, сэр. Мне следует время от времени забывать об осторожности. Я охотно прокачусь с вами на лодке.
Он улыбнулся и протянул мне руку. От его прикосновения меня пронзила дрожь. Пока мистер Вагнер вел меня по лестнице к ялику и помогал подняться на борт, я отогнала прочь все покаянные мысли и позволила себе разволноваться, подумав, что совершенно допустимо порой вести себя чуточку опрометчиво и импульсивно, выйти за тщательно очерченные рамки и испытать невинное приключение. Джонатан никогда не узнает, к тому же это всего лишь лодочная прогулка.