Шари Эштон - Завоеватель
— Теперь мы сможем открыть дверь, — сказала Клэр.
— Пока нет. Мы-то с тобой пройдем, но надо раздвинуть лозу пошире, чтобы мог пройти Кабал.
— Кабал? — Клэр сморщила нос.
— Мы не можем оставить его во дворе.
— Но взять его в дом… Бернард, неужели это так необходимо?
— Всего одна лошадь на одну ночь.
Она недовольно фыркнула, но продолжила работу. Когда дверь была освобождена от вьющихся растений, Бернард, подергав задвижку, открыл ее.
Он вошел в дом и словно вернулся в прошлое. Часть крыши отсутствовала. Покрывала и одеяла с кровати, стоящей в углу, были сорваны. Около очага висел один железный котелок, а деревянные миски и глиняные кувшины разбросаны по полу. Стол и две скамьи были на своих обычных местах. В углу виднелась материнская метла, а отцовская высокая пивная кружка, словно караульный, стояла на каминной полке.
Бернард пересек комнату и подобрал с пола оловянную чашку. Четыре с половиной года дом находился в запустении, и большинство вещей исчезло, но Бернард не ожидал увидеть даже того, что осталось.
— Можно я посмотрю, есть ли вода в колодце — спросила Клэр и взяла ведро.
В одно мгновение воспоминания о прежней жизни соединились с мечтой о будущей. Сколько раз он представлял себе Клэр именно так, около очага в каменном доме!
— Пока ты этим занимаешься, — сказал он, — я устрою Кабала, а затем попытаюсь поймать кролика.
Клэр понимала, как трудно Бернарду вернуться домой, где он не был столько лет, и наблюдать, как кто-то другой, а не его мать готовит жаркое в железном котелке.
Напряжение не спало и после еды. Она хотела было завести разговор, чтобы он забыл о печали, но он отвечал односложно, а потом опять погрузился в свои мысли.
Подарок он ей пока не отдал, и Клэр больше про него не спрашивала. Она и так поступила глупо, выразив желание получить его. Она потягивала маленькими глоточками бульон, смешанный с травами, наблюдая, как Бернард расчесывает гриву Кабалу. Так странно ночевать в одном помещении с животным! Но Бернард имеет право поступать, как считает нужным. Крестьяне держат скот в хижинах, которые по размерам намного меньше особняка. Так что одну ночь она вытерпит лошадиный запах.
Бернард принес свои вещи и положил их на скамью, где сидела Клэр, а большой кожаный мешок бросил на стол. Клэр сгорала от любопытства. Бернард распустил завязки на мешке и сказал:
— Нам необходимо поехать в Дерли. У меня мало денег, поэтому я должен продать несколько реликвий какому-нибудь церковнику. — Он извлек из мешка резную деревянную шкатулку, поместившуюся у него на ладони. — Думаю, это подойдет.
— Что это?
Он откинул медный крючок и поставил открытую шкатулку на стол. На красной шелковой материи лежало несколько прядей белых волос.
— Считается, что это волосы Святого Петра. — Из вещевого мешка Бернард вытащил сумочку, а из нее — щепку темного дерева. — Церковь дала каждому рыцарю по кусочку от креста Христова, как часть нашего рыцарского жалованья. Многие вставили их в эфесы мечей. Но мне почему-то показалось кощунственным украшать им сарацинскую саблю.
Клэр осмелилась коснуться священного дерева. Святые реликвии почитались и церковниками, и благородными господами. Это большая драгоценность. В каждой церкви была, по крайней мере, одна или две реликвии для алтаря. Лорды держали реликвии в своих домах для благословения домочадцев; на них также при случае приносили торжественную клятву.
Отец Клэр держал реликвии в медном ларце на дне сундука, где хранилась одежда.
— Ты должен это продать? Ведь это очень редкая драгоценность.
— У меня есть и другие, более редкие, но я не знаю их истинной цены.
Бернард вынул из мешка еще несколько шкатулок и маленьких, сложенных вчетверо, промасленных кусочков ткани. В одну из тканей был завернут палец какого-то святого, о котором Клэр никогда не слышала. Но зато другая ткань оказалась обрывком материи от платья Пресвятой Девы Марии, что было на ней в день распятия.
— Как ты все это раздобыл? — спросила пораженная Клэр.
— Это нетрудно было сделать. Нужно всего лишь дать знать, что хочешь их купить, и сарацины, которые занимаются продажей, сами тебя найдут.
— Сарацины? Ты имел дело с неверными?
— Да. Жители городов, которые мы покорили, старались нам угодить. Ты удивилась бы тому, как мирно общались христиане и сарацины, когда им не грозило сражение. В каждом городе много купцов из всех христианских стран, они отнюдь не крестоносцы, а занимаются исключительно торговлей реликвиями. Многие наживают на этом целые состояния.
— Это святотатство.
— Где есть спрос, там появляется и предложение, — ответил он и развернул большой сверток. — А вот это, как мне кажется, самое ценное. Это был ковчег для мощей, сделанный из серебра в форме человеческой руки, покрытый сверху рукавом от епископской мантии. Рукав был расшит золотом и усыпан бриллиантами.
— Какое чудо! — воскликнула Клэр.
— В нем якобы находится кость от руки Святого Вавилы. Я хотел отдать это Джулиусу.
— Но почему моему брату?
— Я полагал, что твой отец умер после моего отъезда. Думал получить от Джулиуса свое вознаграждение, а взамен отдать ему вот это… Теперь же… — Бернард пожал плечами. — Может, новый епископ Дерли заинтересуется. Ты что-нибудь о нем знаешь?
— Его зовут Уолтер де Фоук. Я слышала, что он — высоконравственный человек. — Клэр потрогала золотой рукав. — Ты купил это у сарацина? На жалованье рыцаря?
Он засмеялся.
— Нет. Я выиграл его в кости.
Клэр ушам своим не поверила.
— В кости?
— Я же говорил тебе, что между неприятелями царило полное взаимопонимание.
Бернард аккуратно завернул и убрал ковчег для мощей.
— И ты отвезешь это епископу?
— Да, но сначала я проверю его честность, предложив ему что-нибудь помельче — волосы Святого Петра, к примеру. — Он вынул из мешка еще один пакетик. — Это тебе.
Клэр уставилась на сложенную ткань, затем перевела взгляд на Бернарда и стала медленно и осторожно ее разворачивать.
— Ой! — выдохнула она, потрясенная тонкой, почти прозрачной ярко-красной материей. Переливающаяся золотом тесьма с вплетенной красной нитью окантовывала ткань со всех сторон. — Я ничего подобного никогда не видела!
— Это вуаль, которую носят жены султана в гареме, — объяснил он.
Клэр слыхала о гаремах арабских султанов, у которых много жен. Какая изысканная вещь и какая… неприличная!
— Ты ее тоже выиграл в кости? — спросила она.
— Нет, купил у торговца в египетском городе Дамьетта на рыцарское жалованье.
