Елена Сантьяго - Унесенные ветрами надежд
– Не бойся, – прошептал он ей в ухо.
Он начал ощупывать ее, его пальцы исследовали и расширяли ее до тех пор, пока она наконец не была готова принять его. Затем он вонзился в нее, но это было совсем не то, как с Дунканом. Тело Роберта оказалось неожиданно тяжелым. Ее вожделение росло постепенно и очень медленно, толчок за толчком, и именно тогда, когда она уже была близка к вершине наслаждения, Роберт со стоном закончил свое дело. После этого он обмяк и остался лежать на ней неподвижно, отвернув лицо в сторону и почти полностью накрыв ее своим телом так, что она еле могла дышать.
– Это было прекрасно, – услышала она его бормотание. – Я люблю тебя.
Она моментально протрезвела и затаила дыхание – может, он ждет, что она скажет ему то же самое? Как он смог полюбить ее после нескольких коротких недель, за которые у них едва была возможность оставаться наедине? Или же этот акт, который они только что совершили, мог заставить мужчину воспылать к ней любовью? «Вряд ли, – подумала она с горькой иронией, – по крайней мере если судить по тому, как Дункан повел себя после этого».
Что случилось с Робертом, почему он не двигается? Она с трудом сделала глубокий вдох, ожидая, что он заметит, как ей тяжело, и скатится с нее, однако муж лишь глухо фыркнул, а затем даже начал похрапывать. Элизабет, не веря себе, уставилась поверх его плеча в потолок. Он уснул!
Она осторожно потрясла его, но в ответ услышала лишь недовольный стон. Роберт так и не проснулся, и она, обеими руками упершись ему в грудь, спихнула его в сторону, чтобы вылезти из-под него. Жидкость между ее ногами напомнила ей о том, что произошло с ней при встрече с Дунканом, и в ее сознании невольно всплыло сравнение. И это сравнение было не в пользу ее супруга. Но тем не менее Элизабет была счастлива, что Роберт хотя бы не был с ней груб и что она получила удовольствие от акта, пусть даже в конце ей не хватило того опьяняющего чувства, которое Дункану удалось вызвать в ней всего за несколько секунд. Но, наверное, в этом не было ничего необычного, скорее наоборот. Ее тетка перед тем, как к ней зашел Роберт, успела шепнуть, чтобы она не огорчалась:
– Только мужчины получают от этого удовольствие, но так уж оно и есть. Закрой глаза и думай о чем-нибудь хорошем, тогда это быстрее закончится.
Элизабет с облегчением подумала, что в этом не было необходимости. Роберт проявил себя с лучшей стороны, и она могла быть довольной. В следующий раз, конечно, будет лучше. Она свернулась калачиком рядом со своим храпящим супругом, еще какое-то время в полудреме смотрела на догорающий в камине огонь, а потом наконец уснула.
Часть вторая
В море
Весна 1649 года
6
Гарольд Данмор стоял у поручней на главной палубе, подставив ветру лицо. После того как они неделю назад отплыли из Портсмута, корабль «Эйндховен» продвигался вперед на удивление быстро, хотя иногда на этом отрезке морского пути плавание проходило чуть медленнее обычного. Последнее объяснялось тем, что на широтах, которые лежали между западным дрейфовым ветром на севере и пассатами на юге, воздушные потоки все время меняли направление и ветер, казалось, сам толком не знал, в какую сторону ему дуть. Гарольд не ожидал, что у них будет такая хорошая скорость. Они уже оставили позади себя южный мыс Португалии, верхушку Европы. По оценке Гарольда, они уже находились на уровне берберийского побережья, а значит, вскоре достигнут Мадейры. Там они в последний раз наберут провиант и воду, прежде чем под ветрами-пассатами пересекут открытую Атлантику.
Задержка в связи с заходом в порт Гавра сначала рассердила Гарольда, однако затем оказалось, что от присоединившихся к ним пассажиров все же есть некоторая польза. Речь шла о четырех французских дамах, одежды которых были чище, чем их помыслы. Их отделанные кружевами платья и подбитые бархатом накидки не могли никого ввести в заблуждение по поводу того, откуда они родом и каким ремеслом занимаются. Заведения, где они до сих пор работали, возможно, и были более изысканными, чем нищие квартиры некоторых проституток в Биллингсгейте, но только в этом и состояло их единственное отличие. Гарольд до сих пор не мог понять, что заставило их покинуть Париж, этот Вавилон греха, хотя два или три раза уже разговаривал с одной из них. Вивьен была самой молодой и самой участливой среди этих дам и довольно сносно говорила на английском языке, однако и она не выдала причины их решения выехать из Парижа. Она лишь намекнула, что их отъезд носил весьма срочный характер. По приказу мадемуазель Клер, рыжеволосой девицы исключительной красоты, – их хозяйки, путешествовавшей вместе с ними, – они еле-еле успели упаковать свои сундуки и забраться в карету. В Гавре они ожидали следующий корабль Вест-Индийской компании и тогда-то встретили капитана Вандемеера. Тот как раз находился на пути в Портсмут, но пообещал им, что на обратном пути на Антиллы еще раз причалит в Гавре и возьмет их с собой. Женщины хотели попытать счастья на Барбадосе, как объяснила Вивьен. Она ласково улыбнулась Гарольду и спросила, не знает ли он, будет у нее и ее подруг возможность открыть там дом изысканного гостеприимства, чтобы начать новую жизнь.
– Конечно! – весело ответил Гарольд.
И это соответствовало действительности. Столица Барбадоса росла очень быстро. Бриджтаун, сонное гнездо с немногочисленными жителями, за последние пару лет превратился в переполненный людьми город. Везде, будто грибы после дождя, появлялись кабаки и бордели, причем такие, что трудно было себе представить более грязные и сомнительные заведения. Французские девочки своим присутствием значительно украсят город, если говорить об уровне развлечений, и, конечно, смогут затмить все, что там имелось до сих пор. Гарольд уже сам убедился в этом. Женщины проживали вместе в одной из кают, которые находились на юте – кормовой части верхней палубы – и предназначались для тех немногих пассажиров, которые были в состоянии хорошо заплатить за себя. Вивьен за приличное вознаграждение взяла его с собой туда ночью в то время, как ее три подруги случайно или намеренно остались на палубе. Она удовлетворила его, стоя на коленях. Там все равно не было кроватей – на борту пассажиры спали в подвесных гамаках, кроме капитана, у которого в нише каюты, алькове, имелась своя койка.
– Ты далеко пойдешь, – сказал он ей после этого.
Гарольд украдкой посмотрел на Фелисити, которая стояла возле капитана Вандемеера на юте. Он заметил, что она боготворила капитана, который, судя по всему, затронул ее душу. В свою очередь, капитан, похоже, испытывал к девушке такие же чувства. Вандемеер был крепким добродушным мужчиной, едва достигшим тридцати лет и овдовевшим два года назад, явно не чуждавшимся женских красот, и, прежде всего, если речь шла о прелестях такой молодой женщины, как Фелисити.
