Виктория Александер - Скандальная страсть
– Настоящий бриллиант, – усмехнулся Дэниел, откинувшись на стуле. – Особенно учитывая, что я собираюсь убедить мисс Палмер, играя твою роль, что мистер Синклер совершенно не подойдет леди Корделии.
– Понимаю. Значит, это не настоящее ухаживание за мисс Палмер, а просто способ удержать леди Корделию от брака.
– Нет, это было бы нечестно.
– Но ты же собираешься убедить мисс Палмер, что не подходишь леди Корделии. И именно для этого ты едешь за этой мисс в Брайтон.
– Совершенно верно.
– Сдается мне, ты идешь по скользкой дорожке.
– По той, по которой нужно идти. В данный момент у меня нет желания жениться, – с твердой решимостью объявил Дэниел, – а когда оно появится, сам выберу невесту.
– Кого-нибудь похожего на… Ну, не знаю. – Уоррен сделал паузу. – На мисс Палмер?
– Кого-нибудь в точности похожего на мисс Палмер. Она умная и честная; слишком гордая, чтобы принять милостыню, но не слишком гордая, чтобы самой зарабатывать себе на жизнь. К тому же хорошенькая. – Он барабанил пальцами по письму леди Корделии. – В общем, она была бы великолепной женой для человека моего положения.
– А ты действительно не хочешь жениться?
– Не хочу.
– И ты не ухаживаешь за мисс Палмер, а просто продолжаешь знакомство? Это только дружеские отношения?
– Ничего более.
– А как отреагирует мисс Палмер, когда узнает, что ты ее обманывал?
– Она этого не узнает, – покачал головой Дэниел. – Если повезет, все это дело закончится еще до того, как меня заставят познакомиться с леди Корделией. А если мне не придется встречаться с леди Корделией, то и не придется ничего рассказывать мисс Палмер.
– Но если она обо всем узнает, то возненавидит тебя за твою ложь.
– Еще одна причина позаботиться, чтобы она ничего не узнала.
Уоррен долго смотрел на него, ничего не говоря, затем прошел к столу и сел.
– Что ты думаешь? – спросил Дэниел, внимательно глядя на друга.
– Ничего существенного, – коротко ответил Уоррен, перелистывая лежавшую перед ним на столе тетрадь и не отрывая глаз от страниц.
– И все же?
– Совершенно ничего.
– Черт возьми, Уоррен, скажи, чем вызвано такое высокомерное выражение у тебя на лице?
– Хорошо, – снисходительно ответил Уоррен, продолжая внимательно изучать тетрадь. – В твоем блистательном плане есть огромный изъян.
– Не вижу изъяна, – упрямо возразил Дэниел.
– Я так и думал, что не видишь, – хмыкнул Уоррен. – Часто от блистательности до глупости всего один шаг, ты же знаешь.
– И что же это за предполагаемый изъян?
– Нет, не желаю иметь к этому никакого отношения. Это от начала до конца твой план. Скажу лишь одно. – Подняв голову, Уоррен встретился взглядом с Дэниелом и широко улыбнулся. – Не могу дождаться, когда попаду в Брайтон.
Целительное средство – вот что это такое. Корделия стояла на балконе небольшой гостиной, которую делила с Сарой, и глубоко дышала. На свете нет ничего лучше запаха моря и звука накатывающихся волн. Огромный дом в Брайтоне, который семья снимала каждое лето, сколько Корделия себя помнила, стоял в плотном ряду других домов на Кингс-роуд. Из него открывался вид на море. Толпы туристов сидели на скамейках на набережной, прогуливались по дорожкам.
Когда Корделия была ребенком, поездка экипажем в Брайтон занимала около пяти часов. Сейчас благодаря поездам время путешествия из Лондона сократилось всего до двух часов. Визит сюда на один день стал не только возможен, но и неутомителен. Но даже без этого Брайтон всегда казался Корделии похожим на бесконечный, непрекращающийся праздник, наполненный развлечениями и весельем, что объяснялось благотворным влиянием самого воздуха.
Июнь не был частью официального светского сезона в Брайтоне. Это не имело значения для толпы, заполнявшей прогулочные дорожки. Когда родители Корделии только поженились, все летние месяцы считались сезоном. Но это было во времена принца-регента, превратившего обычную виллу в Королевский павильон, созданный по образцу причудливых индийских дворцов, когда грандиозные празднества и приемы были в порядке вещей. Ее мать часто вспоминала о тех оставшихся в далеком прошлом днях. Виктория, став королевой, передала Брайтону павильон для более спокойного времяпрепровождения. Конечно, это королевская прерогатива, но Корделия никогда не могла понять, что кто-то может не любить Брайтон и павильон. Она всегда считала павильон волшебным местом, а рассказы матери только подкрепляли это впечатление.
Официальный светский сезон переместился на осень и зиму, но благодаря мягкому климату Брайтона мать Корделии осталась верна традициям. Лето стало сезоном, когда она с семьей приезжала в Брайтон, и так будет всегда, заявляла она при каждом удобном случае, если сестры Корделии ей возражали. Правда, ее пугало огромное количество простолюдинов, нахлынувших в Брайтон. Но отец считал это одинаково полезным и для городских торговцев, и для туристов, выезжавших хотя бы на день за пределы Лондона. Это создавало в прибрежном курорте атмосферу праздничного образа жизни, который он находил крайне привлекательным. Если уж где-то и проводить отпуск, уверенно заявлял отец, то он предпочел бы провести его в обстановке беззаботности, легкости и неиссякаемого веселья.
Это один из немногих вопросов, по которому у родителей Корделии не было полного согласия. Несмотря на то что мать активно участвовала в благотворительных делах, Корделия всегда считала отца в большей степени поборником равноправия, принимая во внимание его взгляды, касающиеся положения социальных классов. Если задуматься, это могло показаться чем-то не совсем обычным. Ее отец происходил из древней аристократической британской семьи, и можно было бы предположить, что скорее он будет снобом, а не мать. Ее семья, хотя и титулованная, была не столь знаменитой, как отцовская. Возможно, демократические взгляды отца на окружавший его мир объяснялись его постоянным вращением в деловых кругах. Складом его характера объяснялось и то, что отцу не хотелось выдавать младшую дочь за американца, хотя, как говорили, американец – подходящий жених и с точки зрения богатства, и по характеру.
Корделия смотрела на море, но мыслями была далеко от искрящейся голубой воды. Она получила первое письмо от мистера Синклера – но теперь, учитывая сложившуюся обстановку, она, вероятно, могла бы думать о нем как о Дэниеле – два дня назад, когда они уезжали из Лондона. Письмо оказалось довольно приятным и содержало много информации. Именно этого она и ожидала, поскольку мистер Льюис был помощником и другом мистера Синклера. Однако Корделия совершенно не представляла себе, что напишет в следующем своем письме. Оно должно быть личным и в то же время неопределенным. Не написать ли ему в том же стиле, в каком она пишет статьи о путешествиях, не забывая все же, что пишет не для леди? Быть может, написать о красотах Брайтона и благотворном воздействии морского воздуха?
