Джейн Фэйзер - Ключ к счестью
— Ой, это Робин, видишь? — воскликнула Пиппа, мгновенно забыв об Оуэне. — Он так беспокоился о тебе!.. Робин, уже все в порядке. Она жива и невредима. Ее привез один человек…
Оуэн шагнул вперед.
— Этот человек — шевалье д'Арси, мадам, — произнес он с поклоном, скрывая за вежливой улыбкой внимательный, оценивающий взгляд, которым он окинул девушку.
Подбежавший Робин должен был немного отдышаться, прежде чем накинуться на Пен с расспросами. Шапка была у него в руке, волосы растрепались, беспокойство в голубых глазах сменилось чувством облегчения.
— Что с тобой произошло, Пен? Где ты была? — выговорил он наконец.
— Принцесса Мария сказала, ты осталась у Брайанстонов, — вмешалась Пиппа. — Но мы‑то знали, ты никогда бы этого не сделала. Где же ты провела ночь?
Ее глаза не переставали изучать лицо Оуэна, и Пен поторопилась с объяснениями.
— На пристани было столько народу, — сказала она, — и я так замерзла, что решила, по глупости, конечно, пойти пешком до другой переправы. Через рощу. Там на меня напала шайка нищих, но, к счастью, шевалье д'Арси оказался неподалеку и пришел на помощь…
Ее рука непроизвольно потянулась к повязке на шее, которой под воротником и капором не было видно.
Робин пронизывал взглядом мужчину в черном, приплывшего сюда на лодке с его сводной сестрой. Так вот он какой, этот Оуэн д'Арси. Интересно узнать подробнее, что за история со спасением Пен, и не сам ли он, этот тип, подстроил все, чтобы проникнуть в окружение принцессы?.. От него можно всего ожидать… «Но быть может, человек действительно сделал доброе дело, а я сразу начинаю подозревать его во всех грехах?» — пронеслось у него в голове.
Приглядевшись к Пен, Робин увидел порванный воротник теплого плаща, различил что‑то вроде повязки на шее. Неужели она ранена?
— Ты сильно пострадала? — взволнованно спросил он:
— Что у тебя с шеей?
Пен отвернула ворот, чтобы Робин лучше разглядел и успокоился.
— Ничего страшного. Могло быть куда хуже, если бы шевалье вовремя не подоспел. Потом он сопроводил меня в гостиницу, где промыли рану и наложили повязку… Это нужно было сделать обязательно и как можно быстрее, — добавила она, стараясь обойтись без извинительных ноток в голосе.
Да и в чем она должна, собственно, виниться? Что ей скрывать? Она и не утаила ничего… кроме каких‑то своих ощущений. Но ведь они принадлежат только ей, не так ли?
— У тебя было настоящее приключение! — с видимой завистью воскликнула Пиппа.
— Уверяю, сестра, — попыталась ее утешить Пен, — у тебя все еще впереди. А мне хватит и этого на остаток жизни… Робин, ты не знаком с шевалье д'Арси?.. Шевалье, это мой сводный брат Робин Бокер.
Тот сдержанно поклонился Оуэну.
— Считаю за честь познакомиться с вами, сэр, — холодно сказал он.
Пен была недовольна поведением Робина: с чего это ему изменили вдруг его обычная любезность и простота в обращении? Что ему не понравилось в Оуэне? То, что тот, такой подтянутый, собранный, не похож на него, взлохмаченного, небрежно одетого? В это утро ей как‑то особенно бросилась в глаза разница между двумя мужчинами.
— Я не преувеличиваю, Робин, когда говорю, что шевалье спас мне жизнь, — посчитала нужным повторить Пен.
Выражение лица Робина не претерпело особых изменений, когда он произнес ровным тоном:
— Семья леди Пен у вас в большом долгу, сэр.
— Вовсе нет, — доброжелательно ответил Оуэн. — Просто я совершенно случайно увидел, как леди Пен идет одна по лесу, направляясь к соседнему причалу.
Возникшую напряженность разрядила Пиппа, громогласно объявив:
— Поскольку Пен не собирается представить меня, шевалье, я сделаю это сама. Я ее сестра, Филиппа, сэр.
На него смотрели точно такие же карие глаза, как у ее сестры, только в них он увидел не тоску, не яростную печаль, а веселый задор, вызов.
Оуэн склонился над рукой девушки, поднес ее пальцы к губам.
— Charniante. Я очарован, миледи.
— О, как мило вы это произнесли! — воскликнула она. — С французским акцептом, да? Думаю, мы станем друзьями. Ведь вы спасли нашу Пен и, значит, мы можем общаться без всяких формальностей, верно?
Робин и Пен обменялись взглядами: «Наша Пиппа верна себе: болтает все, что приходит на ум».
— Именно такими я и мыслю наши дальнейшие отношения, леди Филиппа, — с преувеличенной серьезностью подтвердил Оуэн.
— Пиппа, — поправила она. — Никто не называет меня полным именем. Даже король. И старый король Генрих тоже не называл.
Она улыбнулась Оуэну, пленительные ямочки заиграли на ее щеках.
— Я последую их примеру, — с той же серьезностью сказал Оуэн. — Уменьшительное имя подходит вам куда больше.
Ее улыбка перешла в звонкий смех, и он решил, что она очаровательна, хотя совсем не красива: слишком длинный носик, острый подбородок, чересчур много веснушек — худенькая, быстрая в движениях, в яркой одежде, она напоминала экзотическую птицу, случайно залетевшую в холодные края. Прелестная уродина, как говорят французы.
Он перевел взгляд с диковинной птицы на Пен, ее сестру. Она, быть может, тоже птица, но другого полета. Пен ответила на его взгляд взглядом сообщницы. В чем?
Когда он заговорил, его тон был вполне официальным:
— Я вижу, мадам, нет необходимости сопровождать вас дальше. Оставляю вас с сестрой и лордом Робином. Надеюсь, вы позволите мне завтра осведомиться о вашем здоровье.
Она ответила в том же тоне:
— Буду рада принять вас, шевалье, и представить принцессе Марии.
— Это будет большой честью для меня, мадам. — И снова произошло то же, что в коридоре прошлой ночью: он подался вперед и поцеловал ее в губы. (Неужели так принято у них, у французов?) Он поцеловал ее и сказал:
— Тем временем я подумаю о вашей просьбе. — И, обратившись к двум застывшим фигурам, добавил:
— Лорд Робин… леди Пиппа…
Желаю вам всех благ.
— Не откладывайте надолго, — сказала Пиппа, — ваше намерение узнать о здоровье моей сестры.
— Ни в коем случае, — ответил он, направляясь к ожидавшей его лодке, где сидел Седрик, не без интереса наблюдавший за появлением новых людей.
Гребцы взялись за весла, судно отплыло от берега.
Оуэн сидел на носу лодки, сложив руки на груди, глядя на расстилавшуюся перед ним воду… Так какая же она птица, эта Пен, если продолжать сравнения из области зоологии? Не голубь, нет, но и не орлица. Трудноопределимая, с красивым оперением и манящим голосом обитательница тех рощ, где вместо множества деревьев уйма людей, из которых она выделяется… Чем? Это ему предстоит выяснить. Хотя для чего, собственно? Его интересует в ней совсем другое, и, по всей вероятности, он уже движется к своей цели.
