Виктория Холт - В тени граната
— Разве союз с моим отцом, который тоже считает короля Франции своим врагом, не был для нас наилучшей возможностью для этого?
— Семейное дело. Мне это нравится. Твой отец и я выступаем вместе против французов.
— Полагаю, мой отец был бы готов заключить договор, в котором вы с ним условились бы напасть на французов.
— Так ли это, Кейт? Тогда напиши ему и скажи, что поскольку я так уважаю его дочь, то хотел бы, чтобы он стал моим другом.
— Ты сделал меня счастливой, Генрих... такой счастливой.
Он улыбнулся ей благодушной улыбкой.
— Мы сделаем друг друга счастливыми, да, Кейт? — Его глаза испытующе обшарили ее лицо. В них был вопрос, который ему не нужно было выражать словами. Вечный вопрос: есть какой-нибудь признак, Кейт? Какой-нибудь признак, что у нас может быть ребенок?
Катарина печально покачала головой. Сегодня он не разделял ее печаль. Мысли о войне и победе заставили его на время позабыть даже то, что он так сильно ждет сына. Генрих нежно похлопал по ее руке.
— Не бойся, Кейт. Наше невезение не вечно. У меня такое чувство, Кейт, что Англия и Испания вместе... непобедимы! Что бы они ни предприняли.
Она почувствовала, что настроение у нее поднимается. Было таким большим удовольствием видеть, что на какое-то время ход его мыслей изменился, и он не думает о деторождении; она испытывала также большое удовлетворение оттого, что Генрих так охотно пошел навстречу пожеланиям отца. Таким образом она могла одновременно угодить им обоим. И несомненно ее следующая беременность должна принести здорового ребенка!
* * *
Ричард Фокс, епископ Винчестерский и лорд хранитель печати, был глубоко обеспокоен и просил заехать к нему Томаса Ховарда, графа Сюррея, и Уильяма Уорэма, архиепископа Кентерберийского.
Шестидесятичетырехлетний Фокс был столько же политик, сколько и церковный прелат. Он оставался лояльным Генриху VII и сотрудничал с королем со времени победы при Босфорде, получив от этого монарха должности главного министра и лорда хранителя печати. После его кончины Генрих VII рекомендовал своему сыну взять своим наставником Ричарда Фокса, и молодой Генрих был готов последовать этому совету, особенно когда против его женитьбы на Катарине стал возражать Уорэм.
Фокс, будучи политиком, поддерживал эту женитьбу, потому что считал союз с Испанией выгодным. Уорэм же, как церковный деятель, полагал, что для короля можно было бы подыскать более подходящую супругу чем вдова его брата. То, что Фокс поддерживал женитьбу, повысило его в глазах короля по сравнению с архиепископом Кентерберийским; теперь же Фокс стал испытывать беспокойство, видя, как богатства страны, которые он с таким тщанием помогал собирать Генриху VII, проматываются молодым королем на разные экстравагантные эскапады.
Но на этот раз он намеревался обсудить со своими двумя коллегами не этот вопрос — возникло нечто более важное.
Уильям Уорэм, который, быть может, на год или два был моложе Фокса, также служил Тюдорам верой и правдой. Генрих VII сделал его лордом-канцлером и почти девять с лишним лет он был хранителем большой государственной печати. Хотя по некоторым вопросам он не сходился с Фоксом, оба они чувствовали, какая это ответственность направлять молодого врача, которому не хватало предусмотрительности и бережливости отца.
Третьим был раздражительный и желчный Томас Ховард, граф Сюррей, старше остальных лет на пять.
У него не было репутации преданного Тюдорам человека, ибо он и его отец сражались в Босфорде на стороне Ричарда III. В этой битве Сюррей был взят в плен, а его отец убит. Последовало заключение в Тауэр и конфискация его земельных владений; но Генрих VII никогда не был человеком, у кого жажда мщения затмевала бы здравый смысл. Он понял, в чем достоинство Сюррея, выступающего в защиту короны и дворянства, независимо от того, на ком была первая и какие действия предпринимало второе; хитроумному королю показалось, что такой человек может принести ему больше пользы, будучи свободным, а не пленником. Восстановить его титулы было несложно, однако, большую часть его владений Генрих оставил за собой и послал его в Ойркшир на подавление восстания против высоких налогов.
Король доказал свою мудрость, когда Сюррей оказался первоклассным генералом, готовым сражаться за Тюдора так же, как он сражался за Ричарда III. За свои заслуги он был сделан членом Тайного совета и лордом казначейства.
Когда умер Генрих VII, Сюррей по возрасту и опыту стал во главе советников нового короля; недавно, чтобы показать свою признательность, молодой Генрих даровал своему верному слуге титул графа-маршала.
Как только собрались эти три человека, Фокс рассказал им о своих опасениях.
— Король замышляет войну с Францией. Признаюсь, такая перспектива не вызывает у меня удовольствия.
— Расходы были бы огромными,— согласился Уорэм,— но какая надежда возместить то, что мы потратим?
Они смотрели на Сюррея — военного, однако, тот бы погружен в размышления. Перспектива войны всегда его пьянила, однако он уже был слишком стар, чтобы принимать активное участие в военных действиях, и поэтому мог рассматривать войны не в свете доблести и авантюр, а в свете прибыли и потерь.
— Это зависело бы от наших друзей,— сказал он.
— Мы должны выступить вместе с Испанией. Сюррей кивнул.
— Испания могла бы напасть с юга, а мы с севера. Не очень приятная перспектива для французов.
— Покойный король был против войны,— сказал Фокс.— Он всегда говорил, что это самый верный способ потерять английскую кровь и золото.
— Однако, победа принесла бы богатства,— размышлял Сюррей.
— Победу легче вообразить в мечтах, нежели завоевать, — вставил Уорэм.
— Король очарован этой идеей,— заявил Фокс.
— Несомненно потому, что королева показала ее в таком привлекательном виде,— добавил Уорэм.— Возможно ли, что Фердинанду удалось сделать так, что его посол ближе к королю, чем о том могут мечтать его собственные советники?
Он бросил ироничный взгляд на Фокса, напоминая тому, что он выступал за женитьбу в то время, как он, Уорэм, видел много неблагоприятных аспектов, одним из которых был данный случай.
— Король доволен королевой как супругой,— вставил Фокс.— Однако, полагаю, у него достаточно мудрости, чтобы по вопросам управления государством обращаться за советом к своим министрам.
— И все же он, видимо, очень сильно желает войны,— сказал Сюррей.
— Откуда нам знать, что написано в секретных депешах
Фердинанда и его дочери? — продолжал Уорэм.— Откуда нам знать, что нашептывает королю королева в минуты близости?
