Элизабет Бойл - Кое-что о любви
– Мистер Старлинг, – сказала она, – я заказывала китайские, которые у каждого создавали бы впечатление, что он вошёл в летнюю беседку. А на этих, – она указала на образец у него в руках, – птицы выглядят так, будто готовы любому выклевать глаза.
– Это самые лучшие обои из всех, что можно найти в Лондоне, – возразил мужчина. – Мои клиенты высоко ценят мой товар.
– Конечно, – согласилась Эммелин, – но это Ганновер-сквер. – У неё это прозвучало так, словно земля под ними находилась между самым высоким шпилем собора Святого Павла и обителью ангелов. Она отрицательно покачала головой, рассматривая следующие три образца, и под конец сказала: – Мне хотелось бы видеть птиц, которые способны убаюкать человека своими сладкими песнями, цветы, которые вызвали бы у него желание вдохнуть их аромат, и вьющиеся растения, которые могли бы спрятать пару влюблённых.
– У меня есть то, что понравится вам, миледи. – Тяжело вздохнув, мужчина принялся рыться в своих папках. – На вкус других моих клиентов, эти обои слишком провинциальны, но они, пожалуй, будут соответствовать вашему пасторальному стилю.
Алексу не понравился тон мужчины, потому что и сам он не видел ни одного образца, в оценке которого был бы не согласен с Эммелин. У женщины был великолепный вкус, и она, очевидно, отличала хороший товар от плохого.
– Вот, – сказал мужчина, доставая образец.
В тот момент, когда увидел обои – с малиновками и крапивниками, со сплетением роз и тонкими изогнутыми веточками плюща, – Алекс понял, каким задумала Эммелин сделать бальный зал: она хотела, чтобы гости чувствовали себя так, словно оказались посреди изысканного сада. Пусть вокруг будет холодный февральский вечер и Лондон с кирпичными и каменными домами, каждый, кто войдёт в эту комнату, не сможет думать ни о чём другом, кроме лета и романтики.
Алекс уже был готов велеть поставщику измерить стены и примерить обои, но Эммелин снова покачала головой.
– А эти чем вам не нравятся? – Рассерженный мужчина развернул перед ней большой кусок обоев.
– Честно скажу, ценой, – ответила Эммелин. – Я не могу столько заплатить. Понимаете, они вдвое дороже тех из китайского шелка, которые вы мне показывали раньше, изготовленных, по вашим словам, на Востоке, хотя оба образца имеют маркировки восточного Чипсайда.
– Миледи, – торговец покраснел, – я бы никогда…
– Конечно, конечно, мистер Старлинг, – пригладила она его распушившиеся пёрышки, – однако я не думаю, что этот оттенок зелёного будет хорошо сочетаться с драпировками, которые я уже заказала. – Склонив набок голову, Эммелин снова посмотрела на обои. – Нет, совсем не то. Простите, но мне придётся поискать где-нибудь в другом месте, тем более что нужно оклеить такое большое помещение. – Она жестом руки обвела стены, и взгляд торговца последовал за её движением. По пристальному вниманию мистера Старлинга Алекс понял, что тот подсчитывает квадратные футы, которые предстоит оклеить, и деньги, которые можно заработать на эксцентричном вкусе стоявшей перед ним леди.
– Леди Седжуик, может быть, посмотрите ещё раз? Вот здесь, при свете. Вы уверены, что этот оттенок зелёного не подходит? – спросил торговец, направляясь к окну и поднимая повыше образчик, чтобы можно было извлечь выгоду из послеполуденного солнечного освещения.
Снова посмотрев на образчик, Эммелин вздохнула:
– Когда в следующем сезоне мы устроим большой праздник, на котором настаивает его милость, как бы мне хотелось сказать двумстам своим самым близким друзьям, что обои куплены у вас. Особенно принцу-регенту – он, я знаю, будет настойчивее всех просить меня назвать всех моих поставщиков. И хотя у меня есть правило никогда не разглашать имена выбранных мной торговцев, так как я ненавижу подражательство, я поступила бы крайне невежливо, если бы не отдала вам должное за украшение нашего бального зала великолепными обоями.
Алекс наблюдал, как торговец мысленно оценивал такую перспективу. Оказаться известным наследнику престола лучше, чем попасть на первую страницу «Морнинг пост». Что ж, так можно стать и королевским поставщиком! С такой рекламой в дополнение к количеству стен, которые нужно оклеить, у него в кармане окажется приличная сумма. Даже если сбавить цену вдвое.
– Я сказал – четырнадцать фунтов? – Мистер Старлинг поправил очки. – Я хотел сказать – семь. Но только для вас, миледи. И только в строжайшей тайне, потому что я не могу делать такие скидки всем своим клиентам.
– Если только я не увижу эти обои где-нибудь ещё в Лондоне, – просияв, предупредила Эммелин.
– Абсолютно исключено, мадам, – кивнул торговец, млея от её улыбки, и дал знак своим помощникам, чтобы те начали измерять стены.
«Хитрая девица», – отметил Алекс. Она дала этому человеку разрешение копировать её комнату во всех городских домах Англии, и это произойдёт, как только помешанный на моде свет увидит её новшество. Алекс был полностью захвачен переговорами Эммелин – похоже, вместе со всеми его слугами – и не замечал, что он больше не один, пока его кузен не заговорил.
– Она отправит тебя в долговую тюрьму, если ты не топнешь ногой, – сказал Хьюберт, по обыкновению неслышно подойдя к Алексу.
Барону пришлось проглотить готовый слететь с языка ответ: «Это не твоё дело, кузен». Однако Хьюберта нельзя было оскорблять, иначе этот надоедливый тип не отстанет, стараясь вновь завоевать расположение к себе. Вместо этого Алекс сказал:
– По тому, что я вижу, могу заявить, что она просто преобразила дом и превратила его в бриллиант Мейфэра.
Хьюберт наморщил нос, как будто был абсолютно не согласен, но оказался не столь глупым, чтобы повторяться.
– О, Седжуик, дорогой, вы здесь! – воскликнула Эммелин. – Я уже не надеялась, что вы успеете спуститься и высказать своё мнение о товаре мистера Старлинга.
Взяв Алекса под руку, она провела его между стремянок с рабочими и, найдя нужный образец обоев, подала его барону.
– Что вы думаете? Меня беспокоит, что зелёный цвет слишком тёмный, а цена слишком высокая. – Склонившись к Алексу, она пояснила громким шёпотом: – Пять фунтов за панель. Я знаю, что недавно очень расстроила вас, выйдя за пределы дозволенного, но мне очень хотелось бы приобрести эти обои, так как они единственные из всех, имеющихся у мистера Старлинга, сделают эту комнату неповторимой. – Затем она одарила сияющей улыбкой сначала Алекса, а потом несчастного мистера Старлинга.
Алекс был поражён той наглостью, с которой она снизила цену на два фунта. Однако если бы мистер Старлинг поправил её, он рисковал бы вызвать неудовольствие барона и провалить сделку. И это сработало! Торговец кивнул в знак согласия – с её доводами и новой ценой.
