Хизер Гротхаус - Пробуждение любви
— Расскажи мне об этом.
Уолтер кивнул:
— Я не смакую все это, ну да ладно. Может быть, это позволит тебе в какой-то мере понять наше нынешнее положение и то, как мы оказались здесь. Возможно, ты почувствуешь облегчение. Когда мы с твоей мамой поженились, я был вассалом короля.
Микаэла удивленно вскинула брови.
— Да-да. Я был одним из любимых лордов Вильгельма Завоевателя, он хорошо ко мне относился. Ни перед кем — даже перед Богом — я не преклонял колена. За мою верность мне были дарованы земли на севере Англии, но прежде, чем я успел устроить там дом, меня послали в Шербоншир, чтобы помочь Магнусу Шербону установить контроль над его земельными владениями в интересах короля.
— Ты был заодно с Шербонским дьяволом? — охнула Микаэла.
— Именно так, хотя тут нечем гордиться. Родители твоей матери были вассалами Магнуса Шербона, и стоило мне увидеть ее милое лицо, услышать ее речь, как я в нее влюбился. Агата была благочестивой девушкой, но при этом обладала живым умом, острым язычком и жизнерадостностью. Она была очаровательна. Буквально ослепительна. Нетрудно было уговорить ее отца отдать ее мне — любимому воину короля, человеку, которому суждено было достичь величия, хотя меня считали жестоким и кровожадным.
Микаэла не сдержала смех.
— Тебя, папа?
— Да, меня, Микаэла. Помогая Магнусу Шербону, я отправил много людей в могилу тем самым мечом, который висит в нашем холле. Я был безжалостен в своих амбициях стать самым могущественным лордом за пределами королевского двора. Более знатным, чем человек, которому я помогал, — Магнус Шербон. Я хорошо помню клятву, данную мной королю: «Каждый день минус человек, пока эти земли не подчинятся вашему владычеству». Уолтер опустил глаза, словно стыдился этих воспоминаний.
— И я сдержал свое слово. Никаких судов. Заявления о невиновности, мольбы о помиловании встречались мечом и заканчивались пролитой кровью. Когда Шербон наконец обрел нелегкий и полный страхов мир, я знал, что моя слава — не за горами. Я должен был провести зиму вместе с твоей матерью, здесь, в этом доме, где мы сейчас живем, и встретить тут весну. Вильгельм даровал мне разрешение построить на моей земле в северном графстве огромный замок. Мама носила тебя тогда, и после твоего рождения, убедившись, что ты будешь жить, мы отправились в долгий путь к нашему новому дому.
— Но мы никуда не уехали.
— Нет, не уехали. — Уолтер вздохнул. — Когда твоя мать исчезла в ту зиму, впервые за свою эгоистичную жизнь я почувствовал страх за другое человеческое существо. Я чуть не сошел с ума от беспокойства и думал лишь о том, чтобы увидеть ее живой и невредимой. Прошло два дня, прежде чем я осознал, что мне надлежит сделать, и когда осуществил это, тебя вернули мне. Я принес клятву и буду верен ей и впредь.
Микаэла кое-что знала об этой части истории — когда Уолтер опустился на колени в деревенской церкви и молил Бога вернуть ему жену. Но до сих пор Микаэла не понимала, как это связано с ее собственными проблемами.
— Время моего пребывания в Шербоне окончилось, и с наступлением весны мы отправились в путь — мы втроем и мои доверенные люди. Во второй день нашего путешествия меня вызвали ко двору. Мне приказали усмирить мелкое восстание, случившееся по дороге к нашим землям. Но я отказался. Сказал, что никогда больше не буду сражаться.
— И что случилось, папа?
— Что ж, король сделал то, что сделал бы любой здравомыслящий правитель, столкнувшись с вассалом, имеющим ценную земельную собственность и права, дарованные им самим, но не желающим, сражаться. — Уолтер поднял глаза на дочь. — Он лишил меня моих земель, а также привилегий. Отправил обратно в Шербоншир, выделив мне маленький земельный участок.
— Но ведь это несправедливо, — сказала Микаэла.
— Напротив, король проявил щедрость — возразил Уолтер. — Он мог бы убить меня, дорогая, за то, что я отказал ему после всех милостей, которыми он меня осыпал. В наказание я должен был провести остаток дней на землях Шербонского дьявола. Но это оказалось также и твоим, и маминым наказанием, что ранило меня еще глубже. Над Агатой посмеивались, тебя сторонились. Я все еще расплачиваюсь за свою жестокость. Но знаю правду, и поэтому спокоен. Вот что тебе нужно принять как неизбежное, дочка, — закончил Уолтер свою потрясающую историю. — Принять свою собственную правду. Пусть это будет глубоко в тебе, чти то, что считаешь правильным, справедливым и добрым. Ты сама правильная, справедливая и добрая. Ангелы оберегают тебя — я в это верю. Ты еще найдешь свое место в этой жизни, Микаэла.
Она не чувствовала себя более просвещенной печальным рассказом отца о потерях и унижениях. Скорее, она была задета, и что-то явно беспокоило ее.
— Но, папа, неужели Магнус Шербон не захотел помочь тебе в твоем плачевном положении после того, как ты помог ему сохранить его собственные земли?
Уолтер фыркнул:
— О нет! Магнус был рад, что я низвергнут. Хотя он слышал, что я отказался воевать, у него в уме постоянно крутилась мысль, что однажды я вновь возьмусь за меч.
Обладай я большим наделом земли, мог бы восстать против него й захватить его владения.
— Неужели это правда?
— Правда. Я мог разделаться с Магнусом Шербоном в течение недели.
Микаэла была поражена. И немного обеспокоена тем, что отец приговорил их к бедности и унизительному положению. Ведь Господь не хотел, чтобы они так страдали?
— В один прекрасный день, Микаэла, ты выйдешь замуж, — продолжил Уолтер. — И когда это случится, уедешь отсюда и начнешь новую жизнь. Жизнь, которую ты вела в Торнфилд-Мэноре, не была твоей — ты просто заимствовала ее. Ты забудешь про свои чувства к лорду Алану.
— Как бы мне этого хотелось! — вздохнула Микаэла. Хотя она могла бы поклясться, что ненавидит Алана Торнфилда, она отчаянно скучала по нему и ненавидела себя за это. И Элизабет… Ее жгло желание отплатить Алану за то, что он разбил ее мечты и оторвал от милой Элизабет. — Я ненавижу его, папа. Он лжец, он обманул меня.
— Неужели?
Ей не хотелось встречаться с его пытливым взором, и она обрадовалась, когда в дверь снова постучали и в комнату вошла Агата с плетеной корзиной в руках.
— О, Микаэла! — Агата поставила корзину на тумбочку рядом с кроватью и сжала руки дочери. — Наконец-то ты выбралась из своей норки!
— Только на мгновение, мама, — сказала Микаэла, когда Агата обняла ее. — Мне все еще предстоит решить, что делать.
— Конечно, конечно. И пока ты решаешь, просмотри свои вещи из Торнфилд-Мэнора. Их прислали сегодня утром с запиской от леди Джульетты. Как это мило со стороны миледи! — Агата помахала рукой в сторону корзины.
