Барбара Картленд - Молитва любви
И не дожидаясь возражений миссис Денвер, Джина вышла из зала и, пройдя по коридору, направилась в Голубой салон. Миссис Денвер смотрела ей в спину, задыхаясь от бессильной злобы. Джина сказана себе, что она ничего не может изменить, но решила заботиться об Элис еще сильнее, чем до сих пор. Войдя в салон, Джина увидела, что Элис лежит с закрытыми глазами, а на ее губах играет улыбка. Джина на цыпочках пошла к своему стулу, но Элис открыла глаза: — Я… не сплю. Джина подошла к ней: — Но вы поспали? — Подремала. Это был не тот тяжкий сон, в который я проваливалась после принятия лекарства. Повинуясь внезапному порыву, Джина присела у софы. — Послушайте, — сказала она Элис, — я не хочу вас пугать, но мне кажется, что миссис Денвер — испорченная, злая женщина, которая в силу каких-то непонятных для меня причин хочет отравить вас. — Зато… я знаю причину, — неожиданно сказала Элис. — Знаете? — воскликнула Джина. — И в чем же причина?
— Она влюблена в моего кузена[6] Друро.
Джина недоверчиво уставилась на нее.
— Это правда, — настаивала Элис. — Еще давно папа сказал мне, что мой кузен Друро обладает магнетической притягательностью для женщин. Папа смеялся и говорил, что когда-нибудь кузен вляпается в какую-нибудь нехорошую историю, если не женится на… здравомыслящей девушке… вроде меня. Джина слушала, но ей было трудно поверить в то, что говорила Элис. — Когда мы уехали заграницу, продолжила Элис, — папины друзья сообщали ему в письмах о последних «увлечениях» кузена Друро. Это всегда были красивые женщины. Но кузен интересовался каждой не больше двух месяцев — в новом письме речь обычно шла уже о новой пассии. — Но при чем здесь миссис Денвер?! — воскликнула Джина.
— Вы можете мне не верить, — ответила Элис, — но когда кузен приезжает сюда, она… говорит с ним таким… холодным тоном… но в то же время… начинает так заботиться о своей внешности… ее просто не узнать.
Джине все еще трудно было в это поверить, но именно это объясняло желание миссис Денвер уничтожить Элис.
Теперь, когда у Элис появились силы говорить, она рассказала Джине много интересного, особенно много она говорила о графе.
— Папа по-настоящему восхищался им. Дяде всегда все удавалось, за что бы он ни брался, — говорила Элис, — я даже думаю, что… папа слегка завидовал кузену Друро… У того всегда было столько денег… а мы были бедны… и не могли позволить себе путешествовать с роскошью.
Джина не перебивала, и Элис продолжила:
— Папа восхищался всем, что принадлежало Друро… вот почему он так хотел, чтобы… я вышла за него замуж.
— Было бы так хорошо, если б этот прекрасный дом принадлежал вам, — мягко проговорила Джина.
— Я уже говорила, что кузен Друро меня пугает, и я не хочу… чтобы вы намекали, будто… он — мой Прекрасный Принц, не хочу! — Элис повторила это неожиданно очень настойчиво, и Джина поспешила сказать:
— Я уверена, никто не заставит вас выйти замуж против вашего желания.
— Он мой опекун!
— Да, Элис. Кроме того, он вряд ли захочет взять в жены женщину, которая не любит его, особенно когда вокруг него вьются все эти многочисленные красотки.
— Именно, — улыбнулась Элис. — Надеюсь, что вы правы, Джина.
Немного помолчав, она добавила:
— Возможно… из-за того, что мы с папой много ездили… по разным диковинным странам… я и не хочу жить в этой роскоши… и чувствовать себя важной особой.
— Но ваш отец был маркизом, — напомнила Джина.
— Да, но обедневшим, и во время наших путешествий он называй себя просто «мистер Хенбьюри».
— Расскажите мне о ваших путешествиях, — попросила Джина, которой, вообще-то, интереснее было Вы послушать про его сиятельство, но не хотелось лишний раз напоминать Элис о нежеланном женихе.
Для Элис день был очень напряженный, поэтому Джина предложила поужинать в ее спальне. Элис оценила мысль компаньонки.
— Это значит, что мы… сможем поговорить… ведь слуги будут заходить в комнату только для перемены блюд. В столовой трапезы проходят так скучно… все время приходится следить за своими словами.
— Я скажу Ньюмену о нашем пожелании, а если миссис Денвер вздумает вмешаться, не бойтесь.
— Но… я боюсь, — призналась Элис и вдруг вскрикнула.
— Что случилось?
— Ведь если она заметит, что лекарство не действует, то может… подсыпать мне яд в пищу.
Об этом Джина не подумала и порадовалась догадливости Элис.
— Мы можем избежать этого, если будем есть одно и то же, — наконец сообразила Джина.
— А что… если она и вас попытается убить? — испуганно спросила Элис.
— Тогда уж она точно попадется и ее обвинят в попытке убийства. Она может обманывать графа и докторов, пока дело касается только вас, но уж слишком странное выйдет совпадение, если и я вдруг начну угасать так же, как и вы.
— Да, вы правы. Но я все равно боюсь, Джина… очень боюсь.
— Я смогу защитить вас, — заверила ее Джина.
Однако, несмотря на внешнее спокойствие. Джина и сама несколько побаивалась. Ей казалось, что надо обо всем рассказать графу, но разве граф сможет в это поверить? К тому же Джина считала, что не слишком прилично жаловаться на слуг сразу же по приезде в поместье.
Слуги, надо признать, работали как часы. Придраться к тому, как миссис Денвер ведет хозяйство, было невозможно.
Джина была так ошеломлена своими открытиями, что решила ни с кем, даже с нянюшкой, ими пока не делиться. Ведь если нянюшка обо всем узнает, она не сможет скрыть свою крайнюю неприязнь к миссис Денвер, а это непременно вызовет у последней нежелательные подозрения.
Поднимаясь к себе в комнату, чтобы привести себя в порядок перед ужином. Джина горестно размышляла о том, что в ее жизни черных полос почему-то больше, чем белых.
Ей очень повезло, что она получила место в «Монастырском очаге». Повезло, что нянюшка приехала вместе с ней. Жилось ей здесь очень неплохо, и потом ей нравилась Элис, которая, в свою очередь, тоже хорошо относилась к самой Джине.
Казалось бы все идет прекрасно, и тут — миссис Денвер.
«О Господи, — молила Джина, — не допусти, чтобы она отравила Элис или добилась моего увольнения».
Джина вымученно улыбнулась поджидавшей ее нянюшке, которая, увидев ее, воскликнула:
— Какая вы молодец! Как вам удалось уговорить миледи поехать на прогулку? Все в доме страшно удивились, когда узнали!
— Она выздоравливает, нянюшка, — сказала Джина. — Наверное, потому, что теперь у нее есть сверстница, с которой она может поговорить.
— Верно, верно, — согласилась нянюшка. — Я слышала, что эта леди Мэри Ингл, которая ходила за ней до вас, была старухой за шестьдесят.
