Дебора Макгилливрей - Мятежный рыцарь
В том месте, куда ее ударили, был кровоподтек. Джулиан осторожно коснулся его пальцем. Тамлин, не в силах сопротивляться, лишь смотрела на него, округлив глаза.
Сейчас с нее достаточно кошмаров, иначе он сделал бы то, чего требовало его тело и чего они не закончили в палатке. Но когда она наклонилась, Джулиан дунул на ее шею в том месте, где пульсировала жилка, – раз, потом другой.
– Прекратите! – резко бросила она и провела языком по губам.
Знает ли она, что это движение возбуждает? Однако Джулиан виду не подал и как ни в чем не бывало спросил:
– Ты о чем?
– Мы оба знаем о чем, лорд Дракон.
С самодовольной улыбкой он откинулся назад и положил голову на край ванны.
– Как теперь, моя дурочка? Лучше?
Теперь она видела его прекрасные сильные руки, вытянутые вдоль краев ванны. Темные образы закружились в ее мозгу, когда она вдохнула его пьянящий мужской аромат, присущий ему одному.
Тамлин представила себе, как эти обнаженные руки прижимают ее к его упругому телу, как он зарывается губами в ложбинку между ее грудей, а она зарывается руками в его шелковистые волосы. Тамлин вздрогнула, охваченная вспыхнувшим желанием. Никакие доводы рассудка не в силах были его погасить.
Чувствуя неловкость из-за жара, заливавшего ее лоно, Тамлин вскочила на ноги, опрокинув табурет, и, чтобы сгладить неловкость, прошла на другую сторону, волоча за собой табурет, и начала мыть его ногу.
– Пока граф Кинмарха в тюрьме, тебе понадобится защита, моя дурочка.
– А я думала, здесь теперь все под защитой великого Черного Дракона, – презрительно бросила она.
– Я говорю о личных делах.
Тамлин не поняла, что он имеет в виду. Ее мысли были затуманены норманнской мужской магией. К тому же еще эта проклятая лаванда! Это растение было в центре вызывающего любовь ритуала, его запах стимулировал эмоции, открывал их эротическим соблазнам. Ее хитроумное решение сделать так, чтобы от Джулиана пахло лавандой, как от женщины, сыграло с ней злую шутку.
Впрочем, вряд ли нашлась бы женщина, способная сопротивляться Джулиану, даже если бы он только что снял кольчугу и от него пахло лошадьми.
Пока она мыла его, Джулиан внимательно изучал ее лицо.
– У тебя глаза как янтарь. Поразительные. Околдовывающие.
Шеллон провел тыльной стороной руки по изгибу ее шеи, пузырьки пены заскользили по ее шее и вниз под рубашку. Веки поднялись, когда пена достигла чувствительного пика на ее груди. Судя по блеску ее глаз, он понял, что эта сладостная мука шелковистой пеной воздействует на нее. Густо покраснев, Тамлин отпрянула от него.
Джулиан поймал ее за локоть. Он двигался так быстро, что она не успела отреагировать.
Слова Шеллона прозвучали хриплым заклинанием:
– Ты шарахаешься от меня, как олениха, почуявшая самца-оленя. Мой запах заставляет тебя пугаться?
Она натянуто рассмеялась, испуганная черной магией, которую он использовал так легко, так беспощадно.
– Ты пахнешь как я, когда принимаю ванну.
– Присоединяйся ко мне. Мы можем оба пахнуть лавандой и вереском.
Шеллон потянул ее к себе, его заклинание словно окутывало ее. Тамлин отстранилась, пытаясь разорвать физический контакт. Ведь этот мужчина ее враг! Он пугал ее, но в то же время ее влекло к нему.
– Ты дрожишь. Ты боишься меня?
Эмоции парализовали Тамлин, но не так, как когда она противостояла его рыцарям.
– Я не боюсь англичан, в том числе и тебя.
– A cushla mo foil… если не боишься, докажи это. Поцелуй меня.
Джулиан, знал, что Тамлин поймет, потому что a cushla mo foil по-шотландски значит «пульс моей крови».
– С какой стати я стану тебя целовать? – Тамлин хотела этого с самого начала.
– Любопытство? Желание? – Он сверлил ее взглядом.
Да, она хотела поцеловать этот дерзкий грешный рот в тот момент, когда в первый раз заглянула в его глаза. И ненавидела себя за это, зная, что отдаст часть души, если подпустит к себе этого темного графа слишком близко.
И все же она приняла его вызов, чтобы он не назвал ее трусихой. Она подозревала, что ею манипулирует опытный стратег, по крайней мере, убедила себя в этом. Чувствуя, что ничего не выиграет, а потерять может все, Тамлин наклонилась и на секунду прижалась губами к его губам. С удовлетворением человека, прошедшего суд Божий, она отстранилась от Джулиана.
– Вот видишь, – сказала она только для того, чтобы заглушить язвительный внутренний голос, так же как и его, Вкус графа остался на губах, заставляя ее желать попробовать его еще раз.
Он рассмеялся, мелодичный звук зазвенел, отдаваясь от каменных стен.
– Так на Северо-Шотландском нагорье это называется поцелуем? Моя лошадь и то лучше целуется.
– Ты часто целуешь свою чертову скотину, норманн?
Джулиан перестал смеяться, его глаза прожигали ее душу.
– Как я и сказал – ты боишься.
– Ничего подобного.
Он рывком привлек ее к себе. Ее шерстяная рубашка намокла.
– Тогда поцелуй меня. По-настоящему. Как раньше.
У Тамлин не было выбора. Она могла лишь повиноваться. Ее глаза сами собой закрылись, пока она ждала прикосновения его губ.
– Открой глаза, – приказал Джулиан. – Is miann leam, я cushla mo foil.
«Я хочу тебя, пульс моей крови».
Она сделала то, что он просил, – нет, требовал, как завоеватель. Зеленые глаза, глубокие, как лес весной, сияли перед ней. Комната поплыла, как будто завертелась, но Джулиан удерживал Тамлин своей чувственной магией, завладев ее волей. Поглощая ее беззащитную душу.
Первое прикосновение было легким. Постепенно, мучительно он погружался все глубже в ее рот. Уговаривая, его мягкие губы скользили по ее губам, посылая вспышки молний сквозь ее тело. Его язык ласкал бархатнее губ, пока она не открыла их, и он метнулся в ее рот.
Тамлин никогда не слышала, что мужчинам, нравится проникать языком в женский рот. Может быть, только норманны используют такой инструмент колдовства?
И тем не менее она попыталась вырваться. Этот человек был ее врагом! Как могла она позволить ему управлять ею, ласкать ее, как муж ласкает жену? Поглощенная пробуждающимися женскими инстинктами, она скользила руками вверх по этим красивым рукам и обвивала ими его шею. Она схватилась за его влажные локоны и держалась, как будто самой своей душой.
Он обнял ее и прижал к груди. Вода выплеснулась через край ванны на каменный пол. Поцелуй поглотил их с жадностью пламени, и весь мир перестал для них существовать.
Эта женщина околдовала его, как тогда в палатке, он утопал в поцелуях медового ведьминского зелья. Ему хотелось целовать ее бесконечно. Но даже этого было недостаточно.
Сила желания пугала Джулиана. Она пронзала его тело. Он никак не мог насытиться этой языческой ведьмой.
