Бертрис Смолл - Дикарка Жасмин
Ясаман почувствовала, что ее гордость уязвлена, и в то же время испытала уколы совести.
— Нельзя подражать владыкам Египта, — прошептала она. — Все говорят, что это нехорошо.
— Но мы и не будем этого делать, сестра, — пообещал Салим. — Девушка многое может узнать, прежде чем мужчина войдет в ее лоно. Доверься мне, обезьянка, и я сделаю тебя опытнейшей из невест.
— А мой муж захочет иметь опытнейшую из невест? — спросила девушка резко. — Может быть, мои знания должны исходить от него. — Хорошо ли, что рука Салима на груди так ей нравится? Но разве может быть плохим столь приятное?
— До тех пор, пока не тронута твоя девственность, его будет волновать лишь то удовольствие, которое ты ему сможешь доставить, — заверил ее брат и вновь поцеловал в обнаженное плечо.
— Я все-таки не уверена, что это хорошо, — медленно проговорила она, но гордость и природная любознательность брали верх над сомнениями.
— Я сниму набедренную повязку, обезьянка. — Он соскользнул с кровати и встал во весь рост. Пусть она увидит его обнаженным. Он гордился своим телом — мускулистым, без признаков жира, несмотря на любовь к вину.
Ясаман минуту раздумывала, а потом кивнула. Его рука на груди доставила ей трепетное удовольствие, ощущение близости, и девушка хотела, чтобы оно вернулось. Он лишь касался ее. В прикосновении не могло быть ничего плохого.
Величайшим усилием Салиму удалось скрыть торжество, пока он разматывал повязку и откладывал ее в сторону. Сегодня он будет держать желания в узде. Если Ясаман окажется такой страстной, как он думает, вскоре наступит ночь, когда она не будет заботиться о том, что произойдет между ними. Она сама будет упрашивать овладеть ею. Ведь она — его женская половина. Стоит ей преодолеть детские страхи, и она будет хотеть его так же сильно, как он хочет ее!
Выпрямившись, из-под полуприкрытых век он наблюдал, как она внимательно рассматривает его, затем снова подсел к сестре.
— Переверни страницу, — распорядился принц, и девушка подчинилась.
— Что это, во имя Аллаха, принц делает со своей супругой? — спросила она брата. Ясаман с любопытством разглядывала картинку, на которой женщина лежала на спине, раздвинув ноги, а принц острым языком лизал ее самое сокровенное место. Казалось, она испытывала блаженство, глаза полузакрыты, словно она знала какую-то особую тайну.
— Первое удовольствие, которое может доставить любовнице мужчина, сохраняя нетронутой ее девственность, — объяснил Салим.
— Покажи мне!
— Не сразу, Ясаман. — «Аллах! Сколько в ней желания!» Но ему нужно действовать не спеша, если он хочет овладеть ею. — У тебя такие чудесные груди, сестра. Сначала я буду ласкать их. Это тоже доставляет удовольствие. — Он сел напротив нее, скрестив ноги, и, подавшись вперед, обеими руками стал пылко гладить ее грудь. — Дай мне твои сладкие губы, я поцелую их, но не как брат целует сестру, а как мужчина женщину.
— А ты можешь делать и то и другое одновременно? Это так замечательно! — и потянувшись, подставила ему губы. Аллах! Ее невинность была такой соблазнительной, и он тотчас же пришел в возбуждение. Крепко поцеловав ее, он попросил раскрыть рот:
— Дай мне язык.
— Зачем? — На мгновение она озадаченно отстранилась от него. — Потому что это тоже приносит наслаждение — горячее, сладкое, заставляющее таять.
Закрыв глаза. Ясаман повиновалась. Восхищенная, она с изумлением почувствовала, как по спине вверх и вниз побежали мурашки, когда он длинными толчками стал языком ласкать ее язык, а руки продолжали гладить и сжимать груди.
— М-м-м-м, — застонала она, придя в восторг от нового ощущения.
— Добавим третий элемент, сестра. — Чтобы заговорить, он оторвался от ее рта. — До сих пор только ты получала удовольствие. Когда я вновь поцелую тебя, возьми в свои маленькие ручки мой член. Сейчас он в покое, но быть может, и твое неумелое прикосновение заставит его подняться. Доставь и мне наслаждение.
— Салим! — воскликнула она. — Разве можно делать сразу столько удивительных вещей? Да я раньше никогда и не дотрагивалась до мужского члена. Не знаю, осмелюсь ли я. — Она опустила глаза, чтобы посмотреть на его орган — оружие любви, так, она слышала, его называют. И хоть раньше она ничего подобного не видела, впечатление оказалось сильным.
— Можно делать все, Ясаман, и еще больше, уверяю тебя. Бери в свои мягкие белые ручки мой член — ведь ты дочь Могола и ничего не боишься!
Их губы снова встретились, и она потянулась к его мужскому естеству. Она нежно ласкала его, сжимала, отпускала вновь, легонько постукивала пальцами. К ее изумлению, он стал расти и становиться толще, пока не сделался твердым, словно металлический прут. Когда брат вскрикнул, Ясаман отдернула руку:
— Я не сделала тебе больно, Салим? — в испуге спросила она. — Я не хотела повредить твое оружие любви!
— Нет, — успокоил он сестру сквозь стиснутые зубы. Аллах! Он и не представлял, что Ясаман сможет так быстро и поляр его возбудить. А ведь она была девственницей! Ему хотелось броситься вперед, проникнуть в нее, переполнить страстью, но инстинктивно он чувствовал, что сегодня — не время. Если она испугается и закричит — ему конец. Отец сегодня ночует во дворце.
Салим твердо знал: если старик обнаружит, чем он занимается с Ясаман, то, не колеблясь, лишит его наследства, а наследником сделает сына Салима Хусрау. Мольбы о прощении от женщин не будет. Мариам Макани и жены Акбара обожают Ясаман, а Ругайя Бегум — не его друг. За совращение сестры они его не пощадят, даже будут просить Акбара уничтожить его. И тот наверняка нанесет смертельный удар, если обнаружит тайную запретную связь между ним и своей наивной дочерью. Ясаман так доверчива к нему!
— А почему ты тогда вскрикнул? — спросила девушка, будто проникая в его мысли.
— Потому что ты доставила мне великое наслаждение, сестра, — ответил принц, стараясь вернуть контроль над собой. Нужно отвлечься. — Теперь я доставлю такое же наслаждение тебе, Ясаман. Мы изобразим то, что нарисовано в Ночной книге на странице, которую ты открыла. — Салим погладил сестру по щеке и коротко поцеловал в губы. — Ложись на спину, обезьянка, и разведи ноги. Смотри, не скатись с кровати: она такая маленькая. — Он потянулся вперед и подложил сестре под шею и плечи шелковый валик.
— Она не рассчитана на двоих. Салим, — ответила сестра, осторожно устраиваясь. — Что ты собираешься делать?
Он встал на колени между ее ног и потянулся к ее теплой плоти, так невинно ему открывшейся.
— Вот что делает принц на картинке, — заговорил он. — Там внутри под губками заключена драгоценность огромной чувственности. Только самые нежные прикосновения могут возбудить ее, доставляя тебе наслаждение, которое ты никогда раньше не испытывала. — Она нервно поежилась и всхлипнула от острого ощущения, когда он пальцами развел ее плоть.
